Профессия:
фоторепортер

Светлана
МАЗУРОВА, "Восточно-Сибирская
правда"

Редкий номер
"Восточно-Сибирской правды"
выходит без снимков
фотокорреспондента Эдгара
Брюханенко. А началось все ровно 50
лет назад.

Работать с
ним — одно удовольствие. Человек
слова и дела. Никогда никуда не
опаздывает. Где бы мы ни находились
допоздна — на открытии новой
поликлиники, на представлении в
цирке, на турнире по спортивным
танцам, заканчивающемся в полночь,
если сказал Эдгар Дмитриевич: "В
девять утра будут снимки", — и
точно! Никто из нас, журналистов, ни
разу не назовет случая, когда бы
"Брюханя" (так, чего уж таить,
его зовут всю жизнь) подвел.

…Однажды
мать отправила сына на базар за
молоком. Дала ему сторублевую
купюру. Но вместо молока и сдачи
13-летний Эдик принес домой
фотоаппарат. Влетело ему тогда,
конечно!

А дальше было
так. Соседка отдала Эдьке
оставшиеся от мужа-фронтовика
проявители-закрепители, и в
благодарность он снял ее
двухлетнюю дочку.

А в апреле 1950
года появился его первый снимок в
"Восточно-Сибирской правде".
Эдгару было тогда только 17 лет.
Здесь он учился снимать. Отсюда
ушел работать в ТАСС. И все эти годы
— полвека, вы только представьте! —
наш герой отдавал фотографии
"ВСП".

…В 1949 году он
пришел на студию кинохроники. Чтобы
быть поближе к пленке, к операторам.
Начал с осветителя.

— Это был мой
университет, — вспоминает
Брюханенко. — Мне повезло: моими
учителями стали великолепные
мастера, которых Сталин высылал из
Москвы как неблагонадежных. Меня
учили, как установить свет, найти
точку съемки, выбрать сюжет, даже
тому, как разговаривать с людьми,
которых снимаешь…

А в 24 года
Эдгара взяли в ТАСС. Он был самым
молодым фотокором в истории
агентства, куда приглашали
состоявшихся, с опытом,
журналистов. 40 лет был собственным
фотокорреспондентом ТАСС по
Сибири! Воспоминаний — на
толстую-толстую книгу.

— Мне в жизни
повезло, — считает Эдгар
Брюханенко, — я многое увидел и
запечатлел на пленке. Я человек
счастливой судьбы. Фотографии мои —
уже во многом страницы прошлого,
наша история, но и начало будущего.

Дома у Эдгара
Дмитриевича — лаборатория. Здесь
альбомы с "контрольками".
Огромное количество дипломов с
разных выставок — всесоюзных,
международных.

— Да не
смотри ты! Это не главное! —
сердится хозяин.

Главное, на
его взгляд, — уникальное хранилище.
55 ящичков, где в пакетиках хранятся
негативы. Их около 50 тысяч!
Образцовый порядок! Любой
архивариус восхитится, позавидует.
Летопись жизни Сибири за полвека. И
не только Восточной Сибири.
География — сумасшедшая: Дальний
Восток, Якутия, Арктика, Сахалин,
Японское море, Командоры, Западная
Сибирь, Крым, Кавказ… Помотался
фоторепортер по белу свету, ничего
не скажешь.

— Больше пяти
миллионов квадратных километров
занимал мой "цех". Что тебе
показать? На поиск любого негатива
потрачу от 7 до 20 секунд. Засекай
время.

Я читаю
таблички: "Алмазы", "Морские
котики", "Наука Сибири",
"Звери-Пушнина",
"Нефть-Газ",
"Писатели-Художники". И
"экзаменую":

—
Строительство Академгородка. Река
Аргунь. Усть-Илим.

— Нужен тебе
снимок морского гребешка? —
подсказывает мне, совершенно
растерявшейся от такого изобилия,
от великолепной системы, хозяин
этого чудо-архива. — Кстати, знаешь,
что такое гребешок? Пища богов! Во
рту тает.

В свободное
время всегда работаю в своем
архиве. Систематизирую, убираю
ненужные дубликаты. Есть у меня
мечта: к своему 70-летию, через два
года, сделать выставку. Я не вечен, и
хочется оставить после себя
хороший след. А еще — издать книгу,
где будет языком фотографии
рассказана история Иркутской
области за полвека.

Я смотрю
красивый альбом с его фотографиями
"Из века ХХ в век XXI". Это
прообраз будущей книги. Первые
палатки Братска, первые пути БАМа,
первооткрыватели якутских алмазов,
строительство Иркутской, Братской,
Усть-Илимской ГЭС,
заводов-гигантов…

— Эдгар
Дмитриевич, сейчас в Иркутске по
пальцам можно перечесть
фотокорреспондентов, все уходят в
фотохудожники…

—
Фоторепортер, считаю, — это выше,
чем фотохудожник. Не каждый
фотохудожник может быть
журналистом, но каждый
фоторепортер может делать
художественные фотографии.

— Ваши
ученики? Где они? Кто?

— Больной
вопрос. Нет их у меня. А сколько
было! Направляли ко мне студентов —
часто и помногу, но никто не
выдерживал моего темпа: работа на
износ, с раннего утра до позднего
вечера, без отдыха, без обеда…
Ребята находили разные причины и
исчезали.

Правда,
несколько иркутских
фотокорреспондентов говорят, что
считают меня своим учителем.

Эдгар
Дмитриевич уже больше двадцати лет
хранит одно письмо. Написал его
москвич, студент МГУ Сережа Портер,
проходивший практику в Иркутске.
Там есть такие строки: "Я часто
рассказываю ребятам нашей группы о
вас, о нашей с вами работе. Для меня
это было действительно прекрасное
время. Кстати, за практику я получил
"пятерку". Пару фотографий
отобрали на международную выставку
в ГДР. И за все это прежде всего
спасибо вам, Эдгар Дмитриевич, ибо,
общаясь с вами, я за тот месяц
получил гораздо больше, чем за всю
мою учебу в университете".

— Я всегда
предъявлял к себе повышенные
требования. Поэтому считаю, что у
меня всего 30-40 золотых кадров. В год
делал по 300 снимков. И если два-три
из них экспонировались на
выставках (в стране или за рубежом),
то это был успех.

У меня в
руках уникальная фотография: на
льду нежатся на солнышке
байкальские нерпы. Она обошла
множество выставок, ее напечатали
многие газеты и журналы.

— Это было в
1965 году. Мой друг, ныне покойный,
Борис Винокур, кинооператор,
пригласил меня на Байкал снимать
нерпу. Мы приехали в Хужир.
Несколько дней искали охотников,
они отлавливали нерпу для
зоопарков. Весна, но еще лед лежит.
Выехали в большое море на подводе.
Дороги — никакой, торосы, снег. А
нерпочка обычно вылезает из лунок,
греется на солнце, играет, купается.

Пока искали
охотников, съели все свои продукты,
сено лошади скормили, дрова сожгли,
с одним брезентом остались. Девять
дней провели на льду под открытым
небом!

Из огромного
материала, что тогда сняли, всего
один снимок получился удачным.

Эдгар
Брюханенко, как и большинство
журналистской братии,
необыкновенный рассказчик. За
богатую репортерскую жизнь у него
видимо-невидимо разных интересных
историй, баек.

— Рассказать,
как я снимал золото? Однажды нам с
Васей Ковальчуком, фотокором
бодайбинской газеты, надо было
снять золото. Самое лучшее —
россыпное, дражное — было на
прииске "Артемовский".

Приехали мы
туда. Восемь часов вечера. Голодные
— страшно! А голодный журналист —
хуже зверя. Все магазины, столовки
закрыты. Идут нам навстречу две
симпатичные девахи. Мы им
представились и просим:

— Дайте нам
кусочек хлеба. Мы завтра купим и
отдадим.

Девки
смутились:

— Это что, вы
так знакомитесь? Нет, вы правда
корреспонденты?

Приводят они
нас к себе в общежитие. Приносят
откуда-то сахар, пряники. Открывают
бутылочку, консервы, режут луковицу
(северный вариант закуски). В общем,
до танцев дело дошло. И вот они нас
спрашивают:

— А что вы
снимать-то хотите?

— Золото.

И одна из них,
вот повезло, оказалась кассиршей на
прииске. Уговорили мы ее с утра
пораньше пойти в контору.

Приходим. Она
достает из сейфа ящички и высыпает
на стол целую горку золота. Мы с
Васей подсвечиваем, снимаем. И тут я
говорю:

— Вера,
хорошо бы у тебя были часики
красивые. И кофточка вязаная
красная (для цветной пленки).

— Часики
есть, — говорит она. — И кофточка, но
она дома.

Ей так
хотелось нам помочь, что она,
недолго думая, убегает в общежитие
за кофточкой. И тут на пороге
появляются директор рудника с
главным бухгалтером. Что было!
Только представь: открытая контора,
никого своих, гора золота и мы.
Скандал бешеный! Девочку с работы
увольняют.

Мы с Васькой
встали на колени перед директором:

— Ну простите
ее…

Я впервые в
жизни просил прощения на коленях.

А тот кадр с
золотом получился мировым. Золотым!