Председатель
26 января
исполняется 80 лет А.И. Ощерину

Геннадий
ПРУЦКОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Имя этого человека еще в 70-е
годы обретало ореол легендарности.
Им восторгались, ему завидовали, с
ним старались поближе сойтись,
чтобы поучиться. Было чему. Приняв в
начале 60-х лежащее полуживое
хозяйство, он добился, что через
несколько лет оно стало одним из
лучших в Приангарье, в России. Кто
же он, крестьянский вожак Афанасий
Иванович Ощерин? Давайте сегодня, в
день его 80-летия, еще раз встретимся
с ним, вспомним о его делах.

Эх,
огурчики!

— Это ли не
огурцы?! Это нестандарт?! — с такими
словами Ощерин буквально
перевернул мешок, и содержимое его
посыпалось под ноги начальника
территориального управления
сельского хозяйства.

Побледнел
Дорошкевич. На виду у всех
происходит такое.

— Ты что
распоясался? Что себе позволяешь?
Садись в машину!

Хотя и велика
была территория, что находилась под
опекой его управления, но поля
пригородного хозяйства Дорошкевич
знал хорошо. Он и командовал, куда
ехать.

— Ты здесь
хоть бываешь, Афанасий Иванович,
или нет? — медленно спросил
Дорошкевич, когда остановились
возле одного из массивов.

Глаза бы не
глядели на то поле. Сорняки в пояс, и
лишь кое-где виднелась бледная
картофельная ботва.

— Сорнячки
эти, Игорь Николаевич, ваши,
городские, — елейно, почти медовым
голоском начал было Ощерин…

— Что-о-о?!

— Да-да,
картошка сия между различными
организациями Иркутска
распределена. Я им сколько говорил:
"Приезжайте. Приезжайте Христа
ради". Не приехали! А вон та
картошечка среди наших колхозников
поделена на паи. Смотрите, какая
чистенькая, ровная. Вот где мы
возьмем!

При этих
словах Афанасий Иванович чуть ли не
подпрыгивал от удовольствия.

Но хмур был
начальник. Снова "садись",
снова "поехали".

Направление,
которое дал Дорошкевич, озадачило
председателя. "Куда он меня
повез? Там же кукуруза". И Ощерин
лихорадочно соображал, что там
можно найти, а главное — как
выкрутиться.

Об одном не
жалел он. Что рано утром позвонил
Дорошкевичу и попросил его
приехать. Специально из-за него
десять машин с огурцами задержал.
Ведь прав агроном-овощевод
Аксаментов, когда то утром, то
вечером говорит одно и то же: "По
деньгам ходим, Афанасий Иванович.
По деньгам. Вчера собрали, а завтра
заново можно собирать". Он и сам
это видел. Но… "Я машины — в
город, а они мне их домой. Повезу на
базар — ругают", — жаловался он в
кругу близких. Но Дорошкевич и сам
понимал, что творится что-то
неладное. И как ни дерзко вел себя
председатель, но надо знать всю
правду, всю ситуацию досконально.

И вот
"волжанка" их выруливает прямо
на плантацию третьей бригады.
Выходят из машины, а к ним торопится
старичок. На вид бодрый, видимо, не
зря его дедом Щукарем прозвали. Как
сезон сбора овощей подходит — так
его сторожить направляют. Ни вилка
капусты с его плантации не унесешь,
ни ведра огурцов. Так он дорожил
колхозным добром. Любому мог
правду-матку в глаза заявить. Вот и
теперь:

— Вы не иначе
как наше главное начальство в
районе будете?

— Допустим, —
не торопится с ответом Дорошкевич.

— Так что же
это вы, уважаемый товарищ, учите,
учите нас, как выращивать овощи,
требуете, чтобы больше их было, а мы
сдать их не можем? Вы посмотрите,
сколько добра этого у нас
накопилось!

На краю поля
огурцов тех — кучи. Недолго молчал
начальник управления. А потом
развернулся и твердо, спокойно
произнес:

— Ты прав,
Афанасий Иванович. Я сделаю все,
чтобы огурцы твои принимали.

И он сделал
свое дело.

Частный
случай вроде бы. Лично для меня он
во многих отношениях интересен. Но
тот эпизод произошел уже тогда,
когда колхоз "Путь Ильича"
Иркутского района начинал круто
подниматься в гору. Первые годы
хозяйствования Ощерина были совсем
непростыми.

И свиньи
словно пьяные ходили

— После войны
свою трудовую деятельность начинал
я заведующим чайной, — вспоминал во
время недавней беседы со мной
Афанасий Иванович. — Но недолго там
проработал. Взяли меня участковым
налоговым инспектором райпо.

— Налоговым
инспектором?! Да это же страшная
должность, — не выдержал я. — И после
это вдруг те же односельчане
избирают вас председателем
колхоза?

— Не вдруг,
Гена, не вдруг. Ты слушай, что я тебе
дальше расскажу.

Он,
оказывается, прошел большую школу.
Начальник политотдела Оекской МТС,
секретарь парткома Хомутовской,
секретарь парткома в соседнем
колхозе, высшая партийная школа,
которую по сей день с глубоким
уважением вспоминает. И вот после
всего этого — колхоз "Путь
Ильича".

Что
представляло из себя хозяйство? 900
коров и надои 900 граммов. Была
свиноферма. Хорошая. Но свиньи
словно пьяные ходили. Шатало их из
стороны в сторону. Жрать-то нечего
было. Имели кур, уток, овец. Как
доить — так корову на постромках
поднимали, отдоили, веревки
ослабли, она в навоз — плюх.

— Первая
задумка была подобрать кадры, —
вспоминает Афанасий Иванович. — Не
угонять старые, а подобрать.
Например, не было главного
бухгалтера. Обращаюсь в банк и с
через главного банкира навожу
справки. Он мне и говорит: "В
одном районе есть человек. Если ты
его возьмешь — у тебя будет
порядок".

И вот
появляется М.П. Черников. Говорю
ему: "Миша, я тебя совершенно не
знаю. Ты понимаешь, какой мне
бухгалтер нужен?". Он удивился:
какого еще надо? Говорю: "У нас на
счетах нечего брякать. Денег нет. В
долгах как в шелках. Все отрасли
убыточные. Я хочу, чтобы ты был
бухгалтером производства. Надо
тебе как бухгалтеру быть там, где
закладывается рубль. Силосуют — ты
будь там лично или помощника своего
направь. Посмотрите, как
оформляются документы, нет ли
приписок, других махинаций.
Отгружают зерно, а это делают, как
правило ночью, — ты на весовую.
Посмотри, как записываются
реквизиты. Все ли верно".

Пей да
меру имей

К
специалистам особый подход был. Я
им говорил: "Не доработаешь —
прощу. Перегнешь — прощу. Но если
где-нибудь на ферме или полевом
стане увижу пьяным или даже
выпившим — считай, ты уже со мной
работать не будешь. Мы должны
создать высокую веру в своей
работе. А ты что? Ты завтра будешь с
трибуны выступать, критиковать
пьяницу, что он неправильно
поступает, нарушает. А он сидит себе
и ухмыляется: ты-то, мол, вчера,
едрена мать, точно таким же был. Это
какое же будет воспитание при таком
подходе. Да никакое. Люди-то не
дурные. Надо тебе погулять — скажи.
Мы все праздники проводили. И
отсевки, и подведение итогов. Ну
выпей. Но и то меру надо знать. На то
мы и специалисты".

Раньше отец,
хотя и образование имел
церковно-приходское, меня
правильно учил: здесь можно то-то
сеять, а здесь — совсем другое, там —
желательно третье. В общем, должно
быть продуманное размещение
культур, а у нас тогда было так: там,
где надо сеять одно, сеем другое.

Вернемся к
овощам. Тот же самый огурец любит
защищенное место. С этого и начали.
Где у леска найдем участок, где
среди леса. В пяти бригадах пять
участков. У кого 50 гектаров, у кого
за 30. Везде было предусмотрено поле
на замену. Ведь поле, как и человек,
тоже израбатывается. Ему надо
отдохнуть. Земля — мать наших
богатств. Она кормит нас.

Вот с такого
подбора участков под огурцы у нас и
пошло. Какую площадь они занимали?
До 150 гектаров. На первых порах на
прополку мобилизованных вызывали
из города. А потом я стал говорить:
"Мужики! Огурец — культура
денежная. Давайте сами ими
заниматься. Я беру десять соток.
Другой возьмет десять соток, пятый.
Не надо ждать друг друга. Получим
огурчики — получим и деньги".

С этим делом
справлялись, когда овощей было в
меру. А потом я взял да предложил
моему другу, директору Оекского
учхоза Баширину Ивану Степановичу:
давай, мол, поменяемся. Я отдаю тебе
часть своей картошки, а ты мне —
овощи. У него земли-то супесчаные,
они как раз под картошку. Вот так мы
и довели плантации до полутысячи
гектаров.

"Неужели
вы умнее всех?"

Еще и не
такое было. Я картошку в Узбекистан
вагонами фуговал. Естественно,
когда уже свой план выполнен или
чувствовали, что выполним. Если вам
все рассказать… Однажды загрузили
картошкой состав, у нас морозы, а у
них цвели еще розы. Они здесь как
затопили печи и до самого Ташкента
не открывали люки. Приехали — ба-а!
от той картошки только пар идет. Но
деньги мы с них взяли. Вина в той
порче не наша.

— Ну вот
видите, какие предприимчивые вы
были еще в те годы. А нам все уши
прожужжали:
командно-административная система,
сверхцентрализованное
управление…

— Было и это.
Но не в такой степени, как
преподносят. Их слушать — с ума
можно сойти. Да и к тому же мы сами
не терпели многие такие
ненормальности.

Учитывая
большие успехи колхоза "Путь
Ильича", в 1970 году избрали его
председателя во Всероссийский
совет колхозов. Афанасий Иванович
мог быть каким угодно: мудрым и
хитрым, льстивым и очень резким,
чувствительным, готовым слезу
пролить и жестким. Все зависело от
обстоятельств. Но он никогда не был
свадебным генералом. Дело для него
было главным — отсюда его эмоции,
его поведение, его поступки. На
одном из заседаний Всероссийского
совета колхозов просит сибирский
председатель слова. В это время в
президиуме сидели член Политбюро
ЦК КПСС Д. Полянский и министр
сельского хозяйства Л. Флорентьев.

— Вы знаете,
чем не нравятся наши советы? —
спросил с высокой трибуны Ощерин. —
Мы превратили их в болтологию.
Сейчас вы выслушаете нашего брата,
потом выступите сами, товарищ
Полянский, товарищ Флорентьев.
Поблагодарите нас, воодушевите,
успехов пожелаете. И все забыли.
Скажите, зачем планируете нам все —
до посевного агрегата, до надоя на
корову? Неужели вы самые умные, а у
нас чудаки сидят? Скажите нам,
сколько надо сдать зерна, сколько
мяса, молока, овощей и так далее. И
отцепитесь. Тогда мы сами
рассчитаем без вас, сколько надо
хвостов на ферме держать, чтобы
рассчитаться с государством. Это
первая заповедь для нас, а сколько
себе оставить, мы и без вас
сообразим.

Сажусь на
место, а Вася Стародубцев (он сейчас
губернатор Тульской области)
шепчет на ухо: "Все, п… тебе,
Афанасий". Мы же тогда молодые
были. Позволяли себе всякое.

А Полянский
потом взял шефство над Иркутской
областью и нашим хозяйством. Раз
пять был у нас. Все-таки интересно
было посмотреть, как мы живем, как
решаем свои проблемы.

Еще бы не
интересно! Тут создали такое
огромное дойное стадо в 2500 коров, да
столь высокопродуктивное. По 3500
килограммов молока получали.
Десять тысяч голов скота всего
было. Прибыль в иные годы достигали
двух с половиной миллионов рублей,
перевести в баксы по тому курсу —
так это же пять миллионов долларов!
Говорю об этом Афанасию Ивановичу,
а он смеется.

Под
шумок лишили землю хозяина

Помню, как в
конце 60-х Кудинская (четвертая)
ферма первой в Иркутском районе
преодолела трехтысячный рубеж
надоев и ее руководитель Георгий
Ильич Баянов все грозился догнать
опытную станцию. Он возглавил потом
Кудинский комплекс и уже на пять
тысяч надоев выходил. Там же
познакомился с очень старательной
и умной дояркой, Ольгой
Владимировной Глазковой. Героем
Социалистического Труда она позже
стала. Подтянулся и Николай Ильич
Латышев, когда перешел на новую
ферму. Оттуда, с его Баркинской МТФ,
молоко поставляли только в
больницы да детские учреждения.
Настолько качественным оно было. А
как много сделали для этого успеха
зоотехники Нина Ивановна Бугаева и
Екатерина Ильинична Жаркова!
Хорошим ветврачом был Трофим
Щербаков. К тому же играл на
гармошке, умел плясать. И решили в
колхозе: "Ветврача найдем, а вот с
директором клуба проблема".
Направили на прорыв. Не узнать
потом было клуб.

А комбайнер
Михаил Латышев, что орден Ленина за
хлебное поле получил, потом
возглавил звено по выращиванию
картофеля. Огромное поле закрепили
за ним. Беды с картошкой не знали. А
вот еще бригадиры: Петр Карцев,
Николай Ларионов, Дмитрий Парфенов,
Мария Латышева…

И я вспоминаю
их имена, лица, походку, жесты. И
вдруг грустно, даже горько
становится на душе. И не только
потому, что иных уж нет в живых. Они
же забыты. Осмеяны, унижены,
оклеветаны. Это кормильцы наши. Уже
десять с лишним лет только и
слышишь: "Деревня запилась,
заворовалась. Там неумехи, лодыри
да бездельники живут. И вообще
хозяина нет на земле". Это они-то
лодыри да бездельники? Те,
благодаря труду которых тогда по
полтысячи долларов прибыли в
расчете на гектар получали?!
Назовите мне сегодня хозяйство,
фермера, которые после десяти лет
реформ имели бы такие результаты.
Не назовете. Не найдете.

Нет уже и
прежнего колхоза "Путь
Ильича". Развалился он на три
части. И в этих трех коров в восемь
раз меньше, чем было в одном
хозяйстве. Поля бурьяном да
чертополохом зарастают. Если
суммировать их общие финансовые
результаты, то убытки окажутся
более чем внушительными. Не хочу
преемников того славного
хозяйства, не разобравшись, ругать.
Одно должно быть ясно всем: вот так,
под крики "Нет хозяина у
земли!" и лишили ее настоящего
хозяина, который лелеял и холил
матушку-кормилицу.

А что
председатель нажил за тяжкий труд?

А домишко
незавидный, стайку для скота,
огород, вот и все богатство его,
отважного защитника Сталинграда,
которого лишь случай да чудо
вырвали из лап смерти. Война — это
еще одна славная страница жизни
нашего ветерана. И все-таки. Что же
побуждало его трудиться, не жалея
сил и здоровья, каждый день и каждый
час?

Молчит
Ощерин. А потом негромко
произносит:

— Если
кратко, если одним словом, то
совесть!