Поединок

Александр
АНТОНЕНКО, "Восточно-Сибирская
правда"

Наплав, лишь
коснувшись волны, резко ушел под
воду. Рука автоматически сделала
подсечку, и я почувствовал рыбину
всеми фибрами души. Она была
довольно крупной, и я тут же
забеспокоился: выдержит ли настрой
с его паутинкой-поводком сечением
0,12 мм. Тут нужны не столько
физические усилия, сколько
ловкость, опыт, мастерство. И,
конечно же, удача, которая в этот
день была явно не на моей стороне.

Однако все по
порядку. Азарт уже овладел мною до
самых кончиков ногтей и руководил
всеми действиями. Отработанным
движением я наклонил 8-метровое
удилище чуть ли не до земли и усилил
напряжение. Не тут-то было. Удилище
изгибалось все круче, словно
струна, звенела на ветру леска, но
даже сдвинуть рыбину никак не
удавалось.

Это был
поединок нервов. В какой-то степени
мы были даже на равных. С одной
стороны — опыт и мастерство, с
другой — яростное упрямство, борьба
за жизнь.

Она стояла
словно привязанная. Переведя
дыхание и уняв дрожь в коленках,
предпринимаю еще одну попытку, и, о
радость, рыбина начала движение.
Дюйм за дюймом приближалась она к
каменистому берегу. Теперь главное
— не дать слабинки, чтобы она не
смогла развернуться. Еще несколько
томительных секунд, и она сдалась.
Вначале из замутненной воды
показалась голова, потом и
туловище. Это был редкостный для
этих мест хариус-беляк —
продолговатый и поджарый, как
омуль.

Вот уже и
берег. По обледенелым камушкам
рыбина шла спокойно, словно
смирившись с судьбой. Десять,
двадцать сантиметров, метр уже
отделяли ее от ярившихся волн. Я
собрался было опустить удочку на
землю, чтобы отбросить рыбину
подальше, как вдруг нога
соскользнула с обмерзшего валуна и
я очутился на коленях, при этом
непроизвольно дернув удочку
кверху.

Каким-то
шестым чувством успеваю понять, что
поводок с рыбиной оборвался. В то же
мгновение она повернулась на 180
градусов, нацеливаясь головой к
морю. Бросаю удочку и, не спуская
глаз, устремляюсь к хариусу на
четвереньках. Он изумленно таращит
свои огромные глаза и начинает
змеиные движения к воде. Он даже не
торопился, словно понимая свои
преимущества в скорости и
расстоянии. На самом откосе
намытого прибоем гравия он как бы
задержался, еще раз пристально
взглянул в мою сторону и, ударив
хвостом, скатился в пучину, как
саночник с ледяной горки.

Выкурив пару
сигарет кряду, переменил настрой и
продолжил рыбалку. И Байкал словно
отблагодарил меня за упущенного
хариуса-беляка. Клев выдался на
славу и продолжался часа полтора,
до наступления темноты. Я выудил
около сотни хариусов от 50 до 500
граммов. А когда прибыл в зимовье,
все мои коллеги были уже в сборе.

— Пустой? —
встретили они меня немыми
взглядами.

— Под
завязку, — возбужденно ответил я.

Вначале все
приняли мои слова за шутку и
высыпали из жарко натопленного
зимовья. Увидев, заахали:

— Где? Когда?

— Бывает, —
выслушав мое повествование,
признал опытнейший из рыбаков
Руслан Брянский. — Я хорошо знаю это
место, завтра наведаемся.

Они ушли в
тепло, я же остался во мраке, чтобы
хоть немного привести себя в
порядок, избавиться от набившегося
в одежды льда и снега. Прислушался к
тишине, которая казалась бездонной,
беспредельной. Даже не верилось,
что совсем рядом, за этим
таинственным одушевленным мраком
без умолку громыхает о каменистые
берега священное море, подарившее
мне такой замечательный день.
Кругом ни огонька, только вздыхали
сосны.

Иркутск
— Мишиха.