В день
базарный — воскресение

Как любой и
каждый укорененный тулунчанин, я не
обхожу стороной местный
центральный рынок, особенно осенью.
Раз в неделю уж точно заглядываю.

Генеральная
сходка продавцов и покупателей
имеет место быть по красным дням
календаря и с незапамятных времен
называется в обиходе воскресным, не
в обиду сказать, базаром. Рынков и
рыночков, под крышей и на гольном
воздухе, в Тулуне сегодня пруд
пруди, но базар был и остается
одним-единственным. Наверное,
далеко не случайно в его честь
поименована прилегающая улица и
переулок наречен. Еще в
дореформенную пору. Он и тогда
пользовался среди сограждан
устойчивым вниманием, правда, в
официальных бумагах фигурировал
под псевдонимом "колхозный
рынок", как теперь — центральный.
Очевидно, заради благозвучности.
Чему удивляться? У нас ведь
отдельные вожди вместе с боевыми
соратниками любили укрываться под
псевдо, что не отражалось на их
генетике.

Тулунский
рынок-базар ведет свою родословную
от старинных ярмарок, почитаемых
крестьянами и негоциантами. Ни
военный коммунизм не смог его в
распыл пустить, ни развитой
социализм угробить своей
занудливостью, хотя каждая эпоха
накладывала свой отпечаток. Лет
этак десять-пятнадцать назад
многочисленные ларьки и автолавки
заполняли ударные бригады
продавцов из сельпо, поспо, орсов,
урсов и прочих товаропроводящих
организаций. Тут они план
наверстывали, сбывая то, что
залежалось в магазинах. Весь фокус
состоял в том, что при
централизованной торговле одному
сельпо из дальней деревни
доставались для реализации, к
примеру, "кирзачи" 45 размера, а
другому — 37-го, имевшие одинаково
ограниченное хождение на
обслуживаемых территориях. В
базарный день 45 и 37 по-солдатски
становились в одну шеренгу и
получался выбор.

Мелкий
частник робко жался в мясном
павильоне и выставлял, озираясь,
банки со сливками в молочном ряду.
Продукт коровьего промысла
добровольно-принудительно
полагалось сдать для пополнения
валового колхозного удоя.
Общественные буренки, проживающие
в бетонных фермах-дворцах,
непостижимым образом доились менее
интенсивно, чем личные, коротающие
долгие зимние дни и ночи в
деревянных стайках без всяких
удобств. Нынче и подавно. Значит,
дело не в удобствах, а в хозяевах, но
такие вольнодумные мысли не
поощрялись и вообще могли завести
туда, где Макар телят не пас.

Еще частный
элемент торговал поношенными
ботинками, подшитыми валенками и
прочим посильным ширпотребом,
вроде собачьих цепей-узилищ и
ржавых замков. Если те навесные
замки оказывались не ржавыми да
еще, паче чаянья, с родными ключами,
это называлось спекуляцией. Ведь не
саморучно же он их наклепал? Купил,
супостат, в государственном
магазине, а теперь мошну набивает и
живет на нетрудовые доходы,
паразитируя на временных
трудностях, затянувшихся на годы и
годы. То же самое касательно
валенок. Однако продувные бестии
все-таки исхитрялись и новые
толкали из-под полы, порой даже
мечту женщин — импортные сапоги,
распределявшиеся в первую очередь
по блату, а что оставалось — среди
безукоризненных передовиков
производства.

Базар
зеркально отражает достижения и
упущения, помогает выжить
горожанину и селянину. Без него мы
бы давно откинули хвосты, как
мамонты, населявшие когда-то
тулунские окрестности.
Частнособственнический сектор в
торговле заполонил все и вся,
потому как самые кристальные
передовики большей частью лишились
кормившего их производства с
дефицитными ранее сапогами. Им
сейчас деваться некуда. Иной бы ни
за какие коврижки не встал за
прилавок, но приходится. Зарплату
учителям и врачам задерживают на
несколько месяцев, колхозникам,
превратившимся в одночасье в
работников КСХП, почти везде — на
несколько лет. Кстати, они до сих
пор не могут взять в толк, в чем,
собственно, разница между колхозом
— коллективным хозяйством и КСХП —
коллективным сельскохозяйственным
предприятием, кроме вывески. Ибо на
практике суть их не изменилась ни
на гран, разве что еще хуже стало.
Так это повсеместно, не только в
деревне. Ни одна из объявленных
реформ до завершения не доведена,
вместо обещанных бубликов
достались дырки. А где же сами
кренделя?

Для тулунчан
воскресный базар не просто площадь,
где деньги обращаются в товар, а
товар — в деньги. В молодости я
никак не мог постигнуть, что
заставляет моего родителя, презрев
все заботы, лететь сюда в выходной.
Ни дождь, ни снег, ни камни с неба не
держали его дома. Ладно бы, что-то
приобрести позарез надо, а то ведь
нет, исключительно "чтоб людей
посмотреть, себя показать".
Всякий раз он возвращался полный
впечатлениями и довольный, словно
турист из похода. Потом выяснялось:
закадычного друга встретил, и еще
одного, и еще…

Недавно в
разгар уборки набрел я на фермера
из присаянского села Нижний Бурбук
Виктора Иванькина. Продает зерно и
муку-дробленку, вид довольно
пасмурный.

— Что
случилось?

— Да ничего
особенного, — отвечает. — Жизнь и
родное государство задолбали.
Чтобы убрать урожай, надо сначала
купить "горючку". Чтобы ее
купить, сперва надо убрать и
продать. Замкнутый круг получается.
Прибытку нуль, хоть бросай
фермерство. Никакой поддержки,
надоело все до чертиков.

Не в лучшем
положении руководители
коллективных хозяйств, за
исключением считанных единиц.
Забота о "горючке" их поедом
ест всю нынешнюю страду. Несколько
погожих дней упустили из-за того,
что в баках комбайнов не оказалось
ни грамма соляра. Растраченное
впустую золотое времечко
"бабьего лета" трудно
наверстать. Вот уже и первый снег
завалил поля. Хорошо, если растает,
а нет — останется урожай
неубранным. Тогда мы узнаем, почем
фунт лиха и булка хлеба.

Пока же
продовольственный кризис из-за
обвала рубля в полной мере в
глубинке еще не почувствовали. На
удивление, цены на мясо остаются
стабильными. Килограмм свиной и
говяжей вырезки предлагают за 22
целковых, а "с косточкой" — за
17-18. Всего на пару рубликов возросла
стоимость сливок и сметаны — до 18-20
за литровую банку. Это пока по
карману, и выбор богатый — глаза
разбегаются.

Обилие ягод,
овощей и фруктов. Возле входа
теснятся ведра с янтарной
облепихой и рубиновой клюквой,
исходит соком переспевшая
брусника. Лоснятся бока алых
помидоров, размером с добрый кулак.
А вон соленые груздочки и
маринованные опята аппетитно
выглядывают из стеклянных посудин.
На прилавках громоздятся яблоки и
арбузы. Про арбузы можно и не
спрашивать, откуда они родом. Не
моргнув лукавым глазом, скуластый
продавец со среднеазиатским
загаром на лице непременно ответит,
что, конечно же, астраханские, самые
вкусные. Услышав такое, очень
непосредственная бабулька
несказанно удивилась: " Как, уже и
Астрахань стала не наша? А по
телевизору даже и не сообщали…"

Вещевые ряды
забиты импортной одеждой и обувью,
подшитых валенок теперь не сыщешь,
хотя на рыбалке подледной они
незаменимы. Тут у продавцов своя
хитрость. Тряпки, на маркировке
которых явственно проступают
китайские иероглифы, выдают за
японские, на худой конец, за
южнокорейские. И попробуйте
опровергнуть, коли ни на одном из
восточных языков читать еще не
обучились. Похоже, придется
осваивать, если отечественная
промышленность не встанет на ноги,
вместе с ней и сельское хозяйство.
Братья-китайцы одели нас в
пуховики, обули в тапочки-шанхайки
и кормить принялись капустой,
морковкой, огурцами и помидорами. В
КСХП "Путь Ильича" бригада
волонтеров из Поднебесной по
контракту восьмой сезон выращивает
витаминную продукцию, за что им
сибирское спасибо.

Как-то
довелось побывать на овощных
плантациях и познакомиться с
шустрой китаянкой Любой. Наверное,
по-настоящему все-таки не Любой, но
деревенские так окрестили. Она
любезно показала теплицу, где грели
бока помидоры и баклажаны. Порядок
там завидный, как у нашего
образцово-показательного дачника.

А еще без
всякой задней мысли запомнилась
такая малюсенькая деталь: за моей
экскурсоводшей по пятам бегал
местный лохматый песик, символично
названный китайцами Ваней, и следил
за ней преданными глазами. Ваня
состоит здесь на довольствии. Для
него кто кормит, тот и хозяин. Разве
не так? Это я без обобщений, к слову
пришлось…

— Ужель сами
не можете овощами заниматься? —
спросил у председателя Анатолий
Игнатенко. — Дело не мудреное ведь.

— Если
откажемся от иностранцев,
производство морковки, капусты и
прочего придется прекратить. Это
однозначно.

— ?!

— Для нас
теплицу пленкой накрыть стало
проблемой. Никто не хочет. Самое
главное, что без китайцев делать,
когда овощи вырастут? Очень много
развелось любителей поживиться на
дармовщинку. Все растащат без
зазрения совести. И сторожей
ставили, и казаков привлекали, и
специалистов по графику дежурить
заставляли — не помогает. Кто
охраняет, тот первый и волокет себе
домой и на продажу.

Анатолий
Иванович сообщил, что хозяйство
пока сводит концы с концами, и
попенял на народ, который совсем от
рук отбился. Не желает не только в
теплицах, но и на фермах работать.
Оно и понятно: с зарплатой
напряженка, а без денег жить скучно.
Остается либо и на МТФ иностранцев
пригласить для обслуги, либо
проводить в жизнь реформы, в
результате которых сочетался бы
частный и общий интерес. Если бы
совладельцами овощных плантаций
были конкретные дядя Вася с дядей
Петей, с каждой выращенной морковки
имели "живую" копейку, они бы
сумели и пленку натянуть, и оборону
выдержать супротив ночных
налетчиков.

Кажется, я
сильно размечтался, отвлекся и
уклонился. По словам В. Даля, плох
базар, коли хлеба купить не на что.
Стало быть, и наоборот. На мясо для
пельменей у меня пара червонцев
нашлась. Пора за мясорубку браться.
Если что не так, прошу извинить. Из
провинции, с базарно-рыночным
приветом — автор.