Дайте
людям сети…

Николай ВОЛКОВ,
"Восточно-Сибирская правда"

Мы сегодня
радуемся и удивляемся обилию рыбы
на рынках и в магазинах. На любой
вкус: свежая, соленая, копченая и
вяленая. Правда, если пристальнее
вглядеться да еще прицениться, то
большей частью она привозная —
морская или из соседних сибирских
регионов. А где наши деликатесные
омуль, хариус, сиг?

Конкуренты
почти вытеснили их с прилавков
крупных торговых рядов на улицы, в
неприспособленные для продажи
места, где торгуют чаще всего
случайные добытчики и перекупщики,
не соблюдая элементарных правил
санитарии. А это небезопасно для
здоровья людей. В прошлом году в
области зарегистрировано 13 случаев
отравлений рыбой, два из них — с
летальным исходом.

Львиная доля
этих несчастий пришлась на
Слюдянский район, где омулевый
бизнес стал бичом в городе, в
поселках, считает зам. заведующего
отделом экономики местной
администрации Елена Тумашева.
Частные предприниматели — рыбаки
превратились в "священных
коров", которых никто не трогает,
не притесняет и не контролирует. А
между тем Южно-Байкальский
рыбозавод "задавили" налогами,
проверками и всякими запретами.

Эта ситуация
характерна и для всех остальных
рыбозаводов: Маломорского,
Балаганского, Братского.
Единственное предприятие, которое
едва держится на плаву, —
рыборазводной комбинат,
объединяющий два хозяйства — в
Бурдугузе и на р. Белой. Коллективы
занимаются выращиванием мальков
ценных пород рыб только благодаря
финансированию из федерального
бюджета да энтузиазму его
руководителя ветерана рыбного дела
Валентина Балаева.

Рыбу надо уметь
поймать

Иркутская
область обладает уникальнейшими
запасами пресной воды: один Байкал
вобрал в себя пятую часть мирового
объема, а еще Ангара, Лена, Витим,
Иркут, Ока, Белая. В них раньше
водилась всякая рыба, в том числе и
царская — стерлядь, осетр. Со
временем, когда на берегах рек
поднялись гиганты индустрии,
сбрасывая в них вредные стоки,
"серебристая нива" несколько
оскудела. Но возможности наших
водоемов далеко не исчерпаны, в них
по-прежнему водится много соровой
рыбы, окуня, леща, сороги,
прибавляются косяки
искусственного омуля, пеляди и
других пород. Условия для
рыболовства — самые благоприятные.

Используем
же их очень плохо. На одном из
недавних заседаний
административного совета зашла
речь о развитии рыбозаводов.
Губернатор Б. Говорин высказал свою
позицию: у нас есть все для
возрождения этой отрасли
экономики. Но чтобы получать
отдачу, надо ею серьезно
заниматься.

— В течение
последних лет рыбозаводы, на
которых занято сейчас от 360 до 600
человек, снижают улов, — заявил на
совещании в комитете по пищевой и
перерабатывающей промышленности
ее председатель Геннадий Гладышев.
— В прошлом году он составил 91
тонну, что на треть меньше
предыдущего. Выпуск товарной
продукции составил всего 46
процентов к соответствующему
периоду (или 94 тонны против 224). Уже
несколько месяцев по существу
бездействуют Балаганский, Братский
и Слюдянский рыбозаводы. Причины:
нет средств для обновления снастей,
флота, оборудования цехов. Немалые
проблемы с экологией на
водохранилищах, пока
неблагополучно обстоит дело с
выделением квот на отлов омуля на
Байкале. И все же, несмотря на
трудности, думаю, при поддержке
администрации ситуация начинает
меняться: прежде всего в
организационном плане, в изучении
вариантов выхода отрасли из застоя.

Надо
признать, что об отрасли попросту
забыли. Формально рыбозаводы
опекались управлением сельского
хозяйства, но для его руководителей
они были чужими родственниками. И
только с созданием общественной
ассоциации рыбохозяйств, в которую
вошли упоминавшиеся пять
предприятий (возглавил ее биолог,
энергичный специалист Юрий
Панасенков), — о них узнали в
Росрыбхозе, предложили свои услуги.
К сожалению, потеряли рыболовы
Приангарья время для перестройки,
вхождения в рынок.

— Что нам
удалось сделать, так, по-моему,
расшатать ситуацию после
приватизации рыбозаводов, —
говорит Ю. Панасенков. — Разумеется,
лакомые куски предприятий были
растащены, а техническая база
отрасли обескровлена. До 1996 года
заводы еще как-то добывали рыбу,
перерабатывали ее, но позже не
выстояли перед наплывом океанской
живности. При этом местные власти
прекратили дотации, и продукция
лишилась сбыта. Кстати, наши соседи
в Бурятии, Хакасии, в Красноярске и
Тюмени даже в самые тяжелые годы
помогали рыбным хозяйствам
льготными кредитами, другими
средствами. У нас же вылов рыбы в
Байкале, на Братском водохранилище
уменьшился в десять раз по
сравнению с 1988-89 годами.
Разорвалась цепочка: рыба есть —
переработки не стало, цеха есть —
рыбу нечем ловить. Если
окончательно руки опустим, то
утонем вовсе.

Как считают
специалисты, байкальский омуль,
который продается повсюду,
поддельный под маломорский,
бутлегерский. Еще в недалеком
прошлом в Хужире ежегодно добывали
свыше 600 тонн, целиком реализуя
выданную лицензию, то ныне там
слабо надеются, что выловят хотя бы
вполовину меньше. И сумеют ли еще
продать? То же самое происходит и на
Братском рыбозаводе, где ранее
ловили за сезон до тысячи тонн
окуня, леща, сороги, пеляди. На
переработке рыбы было занято более
трехсот работников, остались
семьдесят, и тем порой нечего
делать. "Коптим рыбу чуть ли не на
кострах, — с горечью рассказывал
директор предприятия Сергей
Лаврентьев. — Суда кончили, сети
износились, а новые купить — нет
оборотных средств. К тому же,
контролирующие органы напустились
на рыбозаводы, заняв одностороннюю
позицию: всем вокруг ловить можно,
употреблять тоже, что и делает все
население по берегам
водохранилища, а профессиональным
рыбакам полный запрет на выход в
море. Кто от этого страдает? В
первую очередь, работники заводов.
Они видят и возмущаются тем, что их
односельчане, часто браконьеры, не
имея лицензий и разрешения на лов,
добывают рыбу и везут на продажу
туда, где есть спрос. И люди
покупают, едят эту
"зараженную" рыбу. А
официальные органы закрывают на
это глаза.

Трудностями
рыбаков на ангарских водоемах
ловко пользуются дельцы из
Минусинска и Омска, которые скупают
у нас рыбу и коптят у себя. Из
оборота области утекает 3-4 млн.
рублей в месяц. Если бы поддержать
своих рыбаков, эти деньги
оставались бы в регионе, к тому же
дополнительно можно было создать
не менее двухсот рабочих мест.

Как же помочь
рыбозаводам? Японская пословица
гласит: дайте людям не рыбу, не
деньги, а удочку или сети — и они
сами накормят себя и других. По
опыту, скажем, Минусинского
рыбозавода, получившего кредит под
десять процентов, или Псковской
области, где губернатор выделил
рыбоводам три миллиона долларов и
эта отрасль там процветает. В
Хакасии разработана и успешно
осуществляется целевая программа,
там умудряются выращивать в
искусственных водоемах кету. К
нашим рыбакам до сих пор отношение
было плевое. Отсюда и результаты.

Рыба ищет где
чище

Уже дольше
года дискутируется вопрос: ловить
рыбу в Братском водохранилище или
запретить добычу? Наверное, не
сразу в нем скопилось такое
огромное количество ртути (по
подсчетам Госкомприроды, не менее
двух тысяч тонн). Ведь химпромы
Усолья-Сибирского, Саянска
действуют десятки лет и столько же
загрязняют Ангару. Проблема
действительно непростая, но ее
как-то надо решать.

Официальные
власти настаивают на том, чтобы
получить ясный ответ у
природоохранных организаций: будем
ли ловить рыбу в водохранилище,
куда ее девать и в каком виде можно
употреблять? На этот счет
конкретного решения пока нет. У
практиков-рыболовов свои
аргументы. Они считают, что сама по
себе ртуть не исчезнет из речных
глубин, ее надо выводить. Каким
образом?

Некоторые
предлагают увеличить вылов рыбы,
перерабатывать ее на корм для
зверей и животных, в муку. Но для
этого необходимы четкие условия: в
каком виде эту продукцию можно
употреблять и кому? Другая точка
зрения — закрыть названные
химические производства. Правда,
накопившаяся ртуть тотчас не
исчезнет. И социальных проблем в
городах, населенных пунктах
побережья не убавится.

— У нас
отозвали лицензию на лов рыбы, —
выразил свое недоумение директор
Балаганского рыбозавода Борис
Хавкун. — Что же нам делать, когда
людям больше негде найти работу?
Ведь все равно остальные жители
района рыбачат, везут зараженную
рыбу в Иркутск и куда угодно. Для
многих из здешних старожилов этот
рыбный промысел — единственный
способ выживания. И не считаться с
местными жителями грешно.

Вторая
экологическая, но вроде бы
невидимая проблема — это
постоянные сбросы воды из Байкала
водохранилищами ангарских
гидроэлектростанций. Во время
маловодья наносится особенно
ощутимый урон рыбному хозяйству. В
прошлом году энергетики
Приангарья, по прогнозным
подсчетам, нанесли ущерб
рыболовству в пределах двухсот
миллиардов старых рублей лишь по
Братскому водохранилищу, если
прибавить к этому Усть-Илимское, то
потери выливаются в громадную
сумму. А чем компенсируют
энергетики эти потери? Ничем.

— Мы не раз
предлагали руководству
"Иркутскэнерго", — подчеркивал
на совещании Ю. Панасенков, — в счет
компенсаций передать нам
заброшенные рыбные хозяйства
Иркутской ГЭС, может, и
Ново-Иркутской ТЭЦ, для рыбоводных
целей. Все равно сооружения не
используются. Но понимания не
встречаем. Обидно, что
недооцениваем эту важную отрасль,
хотя 70 процентов населения
Приангарья проживает на берегах, в
поймах водохранилищ. И рыба могла
бы стать существенным продуктом в
обеспечении населения собственным
продовольствием. Сравните: в Японии
потребление рыбопродуктов
составляет 70—80 кг на душу
населения, у нас — 7—8 и вчетверо
меньше, чем в советский период. Есть
над чем задуматься, над чем
работать.

Кому выгоден
беспредел на Байкале?

— Третий год
на Маломорском рыбозаводе
продолжается спад выпуска
продукции, — говорит его директор
Владимир Винцак. — В поселке Хужир
месяцами не бывает электроэнергии,
отсюда перебои с теплом,
водоснабжением. И дикий, стихийный
рынок задавил ведущее предприятие
отрасли. По нашим наблюдениям,
четверть омуля, а может, и больше,
ловят частники, браконьеры, не имея
лицензий, сертификатов на
переработку. Естественно, не платят
ничего в местные бюджеты. И весь
этот беспредел творится под крышей
нашего завода. Мы не можем коптить
рыбу, а под нашей маркой все это
делают и продают ее по поддельным
документам. Получается, будто под
нашим флагом все эти безобразия
разворачиваются. Мы неоднократно
обращались к областным и районным
властям с требованием навести
порядок в лове омуля на Байкале —
прежде всего, создать одинаковые
условия для всех рыбаков.

Эту мысль как
бы развил зам. главы администрации
Ольхонского района Анатолий
Брагин, который считает, что
нарушения начинаются уже тогда,
когда лицензии на лов распределяют
"Байкалрыбвод" и его начальник
Ю. Калашников. В нарушение Закона РФ
"О рыболовстве" выдачу
лицензий не согласуют с местными
органами власти либо с областной
администрацией. Кому и как их
выдают, никто не знает и не
контролирует. 31 крестьянское
хозяйство района имеет разрешение
на лов омуля, но отчитываются перед
налоговой инспекцией только шесть,
уплачивая мизерные суммы.

Очень важно
узаконить омулевый лов, точно
знать, кому выдана лицензия, на
каких основаниях, имеет ли фирма
или частное лицо базу для
переработки рыбы. В противном
случае без сертификата качества
она не должна появляться на рынке.
Для ужесточения контроля за
промыслом на Байкале создана
рыбинспекция. И, конечно, давно пора
добиться, чтобы лимиты на лов омуля
были у области, а не в Улан-Удэ, куда
едут все кому не лень, стараясь
поживиться на дармовом богатстве…