Истребитель
танков

Леонид БОГДАНОВ,
журналист

Из ста
его земляков шестьдесят погибли
смертью храбрых. Среди них и он,
отважный противотанкист Герой
Советского Союза полковник
Владимир Бузинаевич Борсоев.

"…Мы уже в
логове фашистского зверя. Я на
германской земле. В высшей степени
рад и счастлив!" Эти слова
написаны его рукой на страничке
дневника, который он вел всю войну.
На этом записи обрываются. Он был
смертельно ранен на Одерском
плацдарме, всего за два месяца до
Победы.

За свою
недолгую жизнь Владимир Бузинаевич
успел многое испытать и пережить.
Рано потеряв родителей, он был
батрачонком, мыкался по чужим
людям, самоучкой осваивал грамоту,
овладевал знаниями за начальную
школу. Армия помогла ему стать
образованным человеком, окончить
военное училище и академию имени
Фрунзе. В первый же месяц
фашистского нашествия он сражался
с врагом, получил ранение. Прошел
путь от командира артдивизиона до
командира
истребительно-противотанковой
артбригады. Был награжден шестью
орденами (из них один —
американский).

Давно
собираю материал об этом отважном
истребителе вражеских танков и
сегодня предлагаю вниманию
читателей отзывы о нем тех, кто был
свидетелем его воинского умения,
мужества и отваги.

Из беседы с
Героем Советского Союза
генерал-полковником К.И.
Проваловым, бывшим командиром 383-й
стрелковой дивизии:

— Борсоева
хорошо помню. Когда прибыл в
дивизию, я поинтересовался еще,
откуда он родом. Оказалось, из
Иркутской области, земляк мой. Он
был назначен начальником штаба
нашего артполка, и мы неоднократно
встречались на учебных стрельбах и
на рекогносцировках. Убедился, что
он грамотный артиллерист и умный
тактик, а главное — может иметь
собственное мнение. Это я особенно
ценил в подчиненных.

Что скрывать,
бывали командиры, что под огнем
врага — храбрецы, а перечить
начальству ни в жизнь не будут, хотя
и понимают, что оно неправо. Да и в
мирные дни не каждый решится
отстаивать собственную точку
зрения, не согласную с мнением
руководителя. Для этого необходимо
определенное мужество. А на фронте
— особенно, когда цена любого
просчета — человеческие жизни.

Капитан
Борсоев обладал этим гражданским
мужеством. Помню, он, отстаивая идею
массированного применения
артиллерии, не согласился со
взглядами своего
непосредственного начальства. Мне
пришлось разбирать возникший
конфликт и я решительно поддержал
Борсоева.

Из письма
майора в отставке В.П. Балабаева:

— Я был
командиром взвода управления в
только что сформированном 966-м
артиллерийском полку, в который
начальником штаба прибыл к нам
после госпиталя капитан Борсоев. Он
сразу взял в свои твердые руки
боевую подготовку личного состава,
слаженности расчетов и
подразделений, учебу командного
состава. Ходила даже такая шутка,
что учимся, мол, в "академии
Борсоева".

Когда
начались бои, он непосредственно
участвовал в отражении атак
гитлеровцев под Екатериновкой и
Елизаветовкой. Фашисты напролом
лезли. Борсоев распорядился
выдвинуть орудия 3-й батареи на
прямую наводку, сам встал к лафету
пушки. Батарея почти в упор
расстреливала атакующего врага.

Когда
корреспондент нашей газеты
"Знамя Родины" спросил
наводчиков Шубина, Рожкова и Кашу,
чьи подвиги восхитили всех, где они
научились так умело сражаться, те,
не задумываясь, ответили: "Прошли
академию Борсоева".

Из беседы с
Героем Советского Союза
генерал-полковником К.И.
Проваловым, бывшим командиром 383-й
стрелковой дивизии (продолжение):

— Помню, в
октябре сорок первого за один
только день мы уничтожили до
двадцати танков. Капитан Борсоев,
мастерски управляя массированным,
сосредоточенным огнем орудий,
срывал атаки врага, нанося ему
огромный урон. Я представил его к
ордену Красной Звезды, и о нем
узнали в армии, как о мастере борьбы
с танками врага. Танки были ударной
силой вермахта, и для борьбы с ними,
для их уничтожения спешно
создавались специальные
соединения — артиллерийские
противотанковые бригады в составе
трех полков.

Кстати,
замечу, что еще до войны были
созданы первые такие бригады, но
почему-то не получили развития. А
ведь гитлеровские генералы
буквально молились на танковую
доктрину, совершенствуя ее при
захвате чужих земель.

Вот Борсоева
и забрали от нас в одну из подобных
артбригад. Было жаль, конечно,
расставаться с таким превосходным
артиллеристом, но он шел на
повышение, и я не имел морального
права тормозить его военную
карьеру. Он получил назначение
командиром ИПТАПа РГК.

Сейчас,
наверное, мало кто знает как это
расшифровывается и что это значит.
ИПТАП — это истребительный
противотанковый артиллерийский
полк, а РГК — резерв главного
командования.

Из письма
гвардии майора в отставке А.С.
Фролова, бывшего начальника связи
бригады:

— Наша
истребительная противотанковая
бригада была мощной силой. Судите
сами. В ней насчитывалось до тысячи
солдат и офицеров, вооруженных
автоматами. Более ста пушек. Более
сотни автомобилей и тягачей,
бронетранспортеров и штабных
машин. При перемещении на новые
позиции наши части растягивались в
колонну до 5 километров.
Передвигались только ночью, без
света фар, вслепую. Иногда вдоль
фронта противника на 100—150
километров, туда, где застряла
пехота, прижатая врагом к земле, или
туда, где враг подготовился для
танковой атаки, сконцентрировав на
узком участке 200—300 танков.

И до рассвета
мы должны были занять позиции,
хорошо замаскировав свои окопы,
траншеи и блиндажи. Выполнялась
тяжелая, изнурительная работа:
копка до седьмого пота мерзлой
земли, а осенью — липкой грязи и
глины. А на рассвете — жестокий,
смертельный бой. Не на жизнь, а на
смерть.

Страшное
дело война! Ведь приходилось
отбивать по 7—8 танковых атак врага.
Бой длился иногда от зари и до зари.
Как вспомнишь все это, так даже
теперь мурашки по спине пробегают.

К чести
Борсоева, он всегда сохранял ясную
голову и присутствие духа.

Из
воспоминаний генерал-майора
артиллерии А.В. Чапаева, бывшего
замкомбрига:

— Иптаповцы,
как прозвали нас, были обречены
каждодневно, ежечасно, подчас —
ежеминутно смотреть в
бронированное лицо смерти и не
сдаваться ей. Одно это
обстоятельство вырабатывало
характер воина. Касается это и
Борсоева, командовавшего у нас
ведущим полком. Командир он был
отменный. Помню, как недалеко от
Прохоровки шел ожесточенный бой, в
котором участвовала и наша
истребительно-противотанковая
артиллерийская бригада. Шла лавина
вражеских танков. Все вокруг
горело, от разрывов снарядов земля
поднималась дыбом, казалось: все,
нет тебе спасения.

В этом пекле
я и увидел комполка Борсоева. Он
весь был покрыт пылью, но, как
всегда, сверкали его глаза и он
сохранял хладнокровие и
неторопливость в движениях.
Руководил боем без суеты и крепких
выражений. Я еще подумал: "Надо же
иметь такую выдержку!"

Глядя на
своего командира, и его солдаты
действовали уверенно, один за
другим посылая снаряды во врага.

Коротко
переговорив с Борсоевым об
обеспеченности снарядами, спросил
на прощание: устоит ли полк?

Комполка
спокойно и твердо сказал: "Немца
мы здесь не пропустим". И слово
сдержал.

Из письма
гвардии капитана в отставке А.И.
Медведева, бывшего замначштаба
бригады:

— Очень
ожесточенными были бои на
Правобережной Украине. Неслучайно
за два месяца сражения с танками
врага Борсоева наградили орденами
Ленина и Красного Знамени. В те
напряженные дни у него стало
правилом — быть там, где наиболее
опасно и трудно. Так было и под
селом Турбовка, где сильно
пострадала 3-я батарея. Враг вывел
из строя два орудия, у остальных
оказались разбиты панорамы.
Погибли или были ранены все
офицеры, командиры орудий и
наводчики. Последних заменили
замковые, а возглавил их сам
командир полка. И батарея
продолжала сражаться. Осуществляя
наводку прямо через ствол,
уцелевшие бойцы вели столь
неистовый огонь, что на орудиях
обгорала краска. Борсоев был ранен
в бедро, но с огневой позиции не
ушел, пока атака не была отражена. 17
танков и самоходных орудий, много
гитлеровских солдат были
уничтожены в том бою. Все попытки
неприятеля прервать нашу оборону
провалились.

Борсоев
вскоре был назначен командиром
бригады. Несмотря на ранения (их
было у него пять или шесть) из части
он никогда не выбывал, раны
залечивал на ходу.

Из письма
полковника в отставке Л.В.
Карманова:

— Очень
обрадован, что вы после стольких
лет и таких событий в нашей жизни
все же продолжаете собирать
материалы о нашем бесстрашном
командире полковнике В.Б. Борсоеве.
Он пользовался в бригаде высоким
авторитетом и большой любовью. Его
отличало уважение к людям и доверие
им. Мне — инженеру, несшему в
бригаде ответственность за
обеспечение боевой готовности
транспортных средств, легко было
работать с Владимиром
Бузинаевичем. Он всегда
предоставлял полную инициативу,
спрашивая только: все ли полки
имеют исправные арттягачи и
горючее? Нужна ли его помощь?

За все время
совместной службы и во всякой
обстановке я не услышал от него ни
одного грубого слова. Он всегда был
доброжелателен.

Переживший
столько ожесточенных боев, он погиб
по сути от случайного осколка на
западном берегу Одера, когда мы
готовились к штурму города
Ратибора.

Из беседы с
участником войны С.И. Енисеевым,
долгое время проработавшим первым
секретарем Усть-Ордынского
окружкома партии:

— Со всех
концов нашей Родины приехали летом
1966 года к нам боевые соратники
Борсоева. Это были русский
Медведев, украинец Галушко, белорус
Федоров, еврей Немировский и
другие. Приехали родственники,
представители Бурятской
республики, руководители нашей
области. Все они собрались на
торжественное открытие памятника
Борсоеву в Кырме, на его родине. И
когда спало покрывало, перед взором
собравшихся предстал мужественный
образ замечательного
земляка-Героя. Состоялся
многолюдный митинг, на котором
выступавшие говорили по существу
об одном — подвиг всегда живет в
памяти народной, он всегда зовет
людей к добрым свершениям.