Сибирские
родники

Надежда
ТЕНДИТНИК, профессор Иркутского
госуниверситета

В Москве
издательство "Воскресенье"
выпустило книгу братчанина
Владимира Корнилова "Родниковые
души России". Ее появление
сопровождалось участием многих
попечителей — Союза писателей
России, комитета по культуре
администрации Братска,
генерального директора
департамента образования А.
Слободчикова, председателя
акционерного коммерческого банка
БГС Т. Карнауховой, администрации
Падунского и Правобережного
округов, поклонника автора И.
Золотарева. Столь активная помощь
культуре обнадеживает. В ней
просматривается возвращение к
коллективизму казачьей
предыстории города, к
взаимовыручке и выносливости,
характерной для первопроходцев
Сибири.

Добрая и
светлая книга всем строем мысли и
состоянием души врастает в
традицию русского лирического
эпоса. В предисловии к ней С.
Лыкошин указывает на связь стихов
В. Корнилова с "федоровским
лиризмом и образностью
васильевской лиры". Не менее
ощутима в ней и есенинская
исповедальность, и непростая
простота А. Твардовского. Это,
конечно, не значит, что тут и там
читатель встретится с миром родных
берез, раздольных лугов, с узорами
зорь, с тревогой за судьбы деревни.
Это — вечные и трагические приметы
жизни России, от которых не уйти
истинному поэту. Дело в другом: Б.
Корнилов обрел "секреты
ремесла" не только в опыте
"больших мастеров", но,
главное, в собственном озарении
открывшимся великолепием
сибирской природы, устойчивым и
светлым состоянием духа ее
обитателей. Мудрое терпение
земляков поэт уподобляет
вызреванию "спелого колоса
ржи", полю хлебов златозвонному,
тихому пристанищу духа, где только
и можно излечить душу, которая — в
ссадинах вся. Поэт хотел, чтобы
строки его стихов "пахли грибами
и сеном, солнцем и потом
крестьянских рубах", и добился
этого.

Одна из
главных примет поэтического стиля
В. Корнилова — живописность.
Живопись с поэзией здесь сливается
органически и естественна, как
дыхание и сердцебиение. небо у него
"светится синим донышком",
первый луч солнца, "смахнув
остатки туч", рассыпает по лесу
трели, месяц на небе, потушив в
сторожке огонь, "иней осыпал с
ольхи" и, "словно стрелец",
заступил в дозор, зимний вечер
зажигает светлячки на снегу. А вот
словесный портрет бабушки:

Сколько
лиц мне видеть доводилось?!

Сколько
глаз?! — И только у нее

Васильки в
глазах, как божья милость,

Празднуют
земное бытие.

Поэт
поверяет сказку неба прозой
земного существования. Босые
дороги детства убегают за лесные
отроги, а житейская тоска подобна
истомившимся гроздьям отцветающей
черемухи. Живопись в поэзии В.
Корнилова не украшательство, а
живой слепок многообразного мира,
сопутствующего человеку. Этот мир
изменчив, хрупок, непредсказуем, но
всегда прекрасен.

А воздух
весенний так пахнет цветами,

Березовым
соком, сиренью, дождями,

И медом
душистым, и хвойным настоем,

Землей,
разомлевшей под солнечным зноем.

Улыбками
красок, нарядами женщин —

Весь
воздух весною любовью
просвечен…

Он звонок
от смеха и многоголосья —

В нем зреют
веселого счастья колосья.

Жить в этом
мире лирическому герою легко и
уютно. С ним он разделяет и спокойно
приемлет печаль неизбежного
сокращения сроков бытия, умирание
дня и его "загустевшие
сумерки", чтобы вновь, увидев
небо в звездах и услышав всплеск
над водой, почувствовать, как
"душа станет легкой и смелою, и
совсем молодой".

Цикл "Не я
в грехах вас обвиняю" вводит
читателя в мир гражданских чувств и
скорби. Здесь все наполнено
неизбывной любовью к Родине,
попранной "слугами" и
"услугами", ввергнутой в
нищету, распроданной "западным
богам", превращенной в балаган.
"Боль гражданская ранит
строку", но не сеет
безысходность. Она призвана
напомнить опустошенному и
утрачивающему национальную душу
народу, что его родина не убогая
нищенка, она "царственных
кровей", она величава, ее дух
непокорен. Соответственно
содержанию меняются краски стиха.

В книге
"Родниковые души России" в
эпиграфах и посвящениях живут
родные поэту души: Н. Рубцов, В.
Распутин, А. Горбунов, А. Вампилов,
земляки села Октябрьское, любимая
бабушка, Г. Михасенко, Р. Филиппов, В.
Цыбин, дед Иван Григорьевич… Поэт
обращается к ним памятью сердца,
продолжает их духовный опыт,
подчеркивает пророческий смысл
сказанного, осуществившегося и
того, что грядет.

Несколько
слов о лирике любви. В наше
меркантильное, утратившее
нравственные представления время,
подменившее высокое понятие
"любовь" сексом, да еще и
желательно безопасным, стихи В.
Корнилова могут показаться
старомодными. В них поэт
возвращается к чистоте первого,
несбывшегося чувства, к тому, что
сводило с ума и помогало сердцу
"лепестками распуститься", о
горечи разлук, подкрадывающейся в
самый звездный час. Любовь и
счастье видятся лирическому герою
как самый короткий праздник, пусть
он и настигнет человека в позднюю
пору жизни. "День любви" для
сердца чистый, подобен Благовесту,
у него хотя и голубой горизонт, но
за короткое счастье нужно платить
прядями седин, закатным огнем. Но
все-таки лишь любовь, "словно зов
лебединый, вновь из юности кличет
меня".

Поэт
интуитивно пришел к одной из
главных заповедей православия о
строительстве жизни и мира по
заповеди "возлюби".

Правда,
иногда, к сожалению, и бог, и
православие, и Рождество — лишь
слова, не наполненные глубоким
смыслом, выполняют роль эффектных
концовок или проходных понятий. Не
вписывается в родную стихию и такой
пришелец издалека, как день святого
Валентина. Пореже бы нам
соблазняться чужими побрякушками
"всей Европы", мечтами о
банковских билетах и иномарках.
Хоть и игриво и шутя написан стих,
но он откровенно инороден в хорошей
книге.

Но подобных
опусов, к счастью, немного. Родство
с истоками национальной поэзии
живет у В. Корнилова во всем: в
восприятии природы — Божьего дома,
в отношении к человеку — добром,
окрашенным любовью. Выражается это
и в жанровом разнообразии лирики.
Молитвы, элегии, колыбельные,
исповеди, заклинания,
народно-песенная стихия.

С. Лыкошин в
предисловии к книге "Родниковые
души России" отмечает: "Слово
талантливого поэта учит, помогает
верить, надеяться на лучшее.
Читателям Владимира Корнилова
будет легче".