Как служится,
сынки?

(В казармах
бундесвера)

Владимир
КИНЩАК, "Восточно-Сибирская
правда"

(Продолжение.
Начало в N^ 238)

Когда в прежней,
"советской", жизни, я служил в
армии, а продолжалось это
достаточно долго, мне были хорошо
известны имена потенциальных
врагов СССР. Естественно, это была
армия США и, конечно, бундесвер,
генералы которого "вынашивали
реваншистские планы по отношению к
Советскому Союзу". Мне и в голову
тогда, даже спьяну, не могла прийти
мысль, что настанет день, когда я
буду гостем в казарме бундесвера и
немецкий офицер будет моим
экскурсоводом.

… Вспоминаю все,
что знаю про бундесвер. В 1949 году в
Западной Германии была принята
конституция, которая не
предусматривала наличия
вооруженных сил вообще. Через
несколько лет, в разгар холодной
войны, США и Великобритания
настояли на том, чтобы ФРГ
сформировала вооруженные силы и
таким образом "внесла свой
военный вклад для сохранения
свободы в западной части мира".
Как меня уверяли немцы, это решение
далось не просто — слишком свежи
были воспоминания об участии
вермахта в преступлениях
национал-социализма.

Так появился
БУНДЕСВЕР, армия, которая сейчас
насчитывает свыше 300000 человек. В
законе об обороне, регулирующем
деятельность бундесвера, есть три
статьи, которые, на мой взгляд,
являются принципиальными.

"Федерация
формирует вооруженные силы для
обороны. Численность их личного
состава и основные черты
организации должны исходить из
государственного бюджета".

"Нельзя никого
против его совести принуждать к
военной службе с оружием в
руках".

"Действия,
способные нарушить мирное
сосуществование народов и
предпринимаемые с этой целью, в
особенности подготовка к ведению
наступательной войны, противоречат
конституции. Они подлежат
наказанию."

…Рельеф
сгладился, стал плоским. Дорога
уперлась в решетчатые ворота.
Металлическая табличка на столбе:
"Hohenberg Kaserne."

За воротами —
неподвижный, серьезного вида воин в
пятнистом комбезе, увешанный
оружием и перетянутый очень
широкими ремнями. Чуть дальше и
правее будка из светлого металла. В
ней, за стеклом, еще один военный с
нашивками фельдфебеля.

Карла паркует
машину прямо у ворот, и мы
направляемся к будке. Нас ждут.
Солдат ведет всю компанию в штаб.
Над входом надпись "Sanitatsregiment
10". Здесь школа, в которой готовят
санитаров для частей бундесвера —
учебный полк. Стекло, алюминий, полы
из пупырчатого, как щупальца
осьминога, пластика. На стенах
картинки в металлических рамках:
юмористические батальные сценки,
зверюшки.

Карла Кельнер
представляет нас офицерам: Людмила
Карпова — председатель Иркутского
комитета солдатских матерей, Ира
Петрушева — переводчица и ваш
корреспондент. Здесь старший —
доктор Уль. Отвечая на вопрос о том,
кто он по воинскому званию, доктор
объясняет, что он всего на две
ступени ниже генерала —
подполковник. Хубер —
оберлейтенант.

Разговариваем о
солдатском житье — в германской
армии и в российской.

Немецкий солдат
служит своему германскому
отечеству 10 месяцев. Первые два
месяца 18-летний парень ходит в
рекрутах, оставшиеся 8 "тянет
солдатскую лямку" в полную силу.

Проблемы
адаптации к тяготам службы? Никаких
проблем. Вечером после занятий и в
выходные дни солдат свободен —
может ехать домой или вообще на все
четыре стороны, в форме или в
гражданской одежде. Только у
рекрутов есть суровое ограничение
— к десяти вечера "молодой"
должен быть в казарме. Подъем по
утрам в 5 ч. 15 мин. — занятия
начинаются рано.

Неуставные
отношения? А что это такое? Людмила
Васильевна рассказывает о
дедовщине, жертвой которой стал ее
собственный сын, о "ста днях до
приказа" и других особенностях
службы русского солдата.

— Нет, — твердо
говорит Уль, — у нас такого не
бывает и никогда не было.

Я интересуюсь
наркотиками.

— Это встречается,
— признает доктор. — Некоторые
солдаты курят гашиш. Если такого
поймают, то оштрафуют… До 20 случаев
в год на 1100 солдат. Героин? 20 лет
служу — не помню.

— А как кормят?
Кормят-то как солдат? — спрашивает
Карпова.

— 3400 калорий в
день, — с гордостью отвечает Уль и
любовно хлопает себя по
выпирающему животику, смеется: —
что, как видите, вполне достаточно…

Солдаты и офицеры
бундесвера кормятся по единой
норме пищевого довольствия и из
одного котла, хотя сидят в столовой
в разных залах. Врач, гражданский
чиновник и начальник "kasarne"
контролируют количество и качество
пищи.

— Бывают ли случаи
дезертирства? — напрягаюсь я. — За 20
лет службы помню лишь два, — говорит
Уль. — Нет никакого смысла.

Смысла,
действительно, нет. В соответствии
с законом призывники, которые не
хотят служить, а их обычно
набирается треть от общего
количества, отбывают
альтернативную службу в приютах,
больницах и других подобных местах.
Еще одна треть не годится в армию
из-за слабого здоровья — это
проблема сегодняшней молодежи и
Германии. Остальные идут служить
добровольно. Таким образом,
избежать армии совсем не трудно.
Зачем же бежать?

— А теперь, —
предложил Уль, — оберлейтенант
Хубер покажет вам казарму,
столовую, лазарет, офицерское
казино и вообще, все, что пожелаете.

Наверное, во всех
казармах мира пахнет одинаково —
табаком и сапогами. Немецкая
казарма не исключение. На этом,
впрочем, все сходство с казармой
российской закончилось. Те же
пластик, стекло, металл и картинки
на стенах, что и в штабе. Комнаты на
четырех человек, встроенные в стены
шкафы, сверкающие никелем
двухъярусные койки хитрой
конструкции с прибамбасами и
ограждением, чтобы солдатик
спросонья ненароком не вывалился.

Разговариваем с
молодыми людьми в опрятной
униформе. Она, кстати, ничем не
отличается от офицерской.

— Как служится,
сынки? — по-"матерински ласково
обращается к ним Карпова.

Один из
"сынков" неожиданно отвечает
по-русски: — Нормально, мамаша!

Парень, как
выяснилось, 6 лет назад приехал с
родителями с Урала. Сейчас у него
все "о кей".

Не обижают ли
старослужащие? Бывает немного, но
обычно только словами. Большего
себе никто не позволяет… Скучает
по дому? Найн! Служба кончилась, сел
в "ваген" и поехал домой. А
"тачки" есть у каждого, вон они,
на стоянке стоят. Стоянка
солдатских машин занимала изрядную
часть обширного плаца, мощенного
камнем. Плац, как и сами казармы,
построен еще во времена Бисмарка.

Бросается в глаза
крупно набранный жирный текст на
большом листе картона:
"Уполномоченный по делам
бундесвера д-р Карл Глоймес,
телефон в Бонне… факс…"

Хубер замечает
мое любопытство, объясняет:

— Если солдат
считает, что в чем-то ущемляются его
права как гражданина или
человеческое достоинство, он может,
минуя все инстанции, обратиться к
уполномоченному германского
бундестага по делам бундесвера, и
тот обязан провести расследование.

Позже в разговоре
с сотрудниками евангелистской
церкви, занимающимися
трудоустройством отказников на
альтернативную службу, мне удалось
уточнить облик
"уполномоченного".

Институт
уполномоченного по делам
бундесвера представляет собой
форму парламентского контроля над
армией и существует только в
Германии. Он назначается
президентом бундестага и
отчитывается только перед
бундестагом. Задача
уполномоченного и подчиненного ему
аппарата заключается в защите
основных прав военнослужащих. В
первую очередь это
"неограниченный принцип
уважения и защиты человеческого
достоинства". Для выполнения
конституционного задания
уполномоченному по бундесверу
предоставлено право в любое время,
без предварительного согласования,
посещать войска, штабы, обьекты и
учреждения бундесвера. Кроме того,
он имеет право на получение
информации от всех должностных лиц
бундесвера, начиная с федерального
министра обороны.

После обхода
казарм нас пригласили на ужин. В
столовую, которая по своему дизайну
могла бы "забить баки" любому
иркутскому ресторану, солдаты
ходят самостоятельно. Ужин с 16.30 до
18.30 — можешь прийти в любое время,
сесть за любой стол и поесть. В тот
вечер на ужин были наструганное в
соломку мясо, сыр и масло в
пластиковых коробочках; чай, кофе,
сок, молоко — на выбор, из термосов в
углу столовой.

— Если не наелся, —
продолжает экскурсию
оберлейтенант, — можно подняться на
второй этаж в солдатский бар. Здесь
гамбургеры, пицца, пиво, вино,
сигареты. Солдат, который получает
на карманные расходы 600 марок в
месяц (2100 000 руб.), может себе это
позволить.

Потом нам
показали лазарет, а затем автопарк,
где упакованный в резину боец
прочищал хитроумным агрегатом щели
между бетонными плитами.

— Сколько лет вы
служите в армии? — поинтересовался
я у Хубера, — И скоро ли на пенсию?

— 25 лет, — в голосе
офицера была гордость, — а на пенсию
пойду в 2010 году, когда исполнится 55.

Когда мы садились
в машину, переводчица Ира сказала
задумчиво: — Да! Я тоже была бы не
прочь отдохнуть в такой армии
месяцев десять…

Как я узнал
впоследствии, так думает не одна
Ира. Сейчас немецкие феминистки
добиваются изменения закона о
воинской повинности. По их мнению,
девушки должны призываться в
бундесвер наравне с юношами. Чтобы
было полное равноправие…