Виталий
ОСТРОУМОВ:

"ОМУЛЯ НАМ
ХВАТИТ НЕНАДОЛГО",

или На Байкал за
карасями?

Георгий
КУЗНЕЦОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Ученые-естественники,
изучающие природу, не часто рискуют
вмешиваться в хозяйственную
деятельность государства. В то же
время именно они, как показывает
практика, наиболее точно и
заблаговременно предсказывают
экономико-социальные последствия
многих решений, связанных с
эксплуатацией человеком природных
ресурсов. Правда, в погоне за
сиюминутной выгодой слушают их
хозяйственники редко.

Нынешней
осенью в далекой от Байкала
Астрахани состоялся Конгресс
ихтиологов России. Событие это
чисто научное. Но, к моему
удивлению, одним из главных, если не
главным итогом крупного и очень
представительного (приняли участие
более тысячи ученых и практиков)
собрания стал набат по поводу
сегодняшних реалий рыбного
хозяйства Росии. Прозвучало там и
тревожное слово о Байкале.

Кандидат
биологических наук, заведующий
лабораторией ихтиологии НИИ
биологии при Иркутском
госуниверситете Виталий ОСТРОУМОВ,
принимавший участие в работе
конгресса, согласился ответить на
вопросы "Восточно-Сибирской
правды".

КОРР:
Виталий Александрович, в итоговых
документах конгресса, кроме
прикладных и академических научных
разработок, я увидел и серьезную
озабоченность участников
сегодняшним состоянием рыбного
хозяйства России, которая выражена
в обращениях к президенту и
правительству России, к главам
государств Прикаспийского региона.
Кроме не очень понятных
большинству населения научных
терминов, речь в документах идет и о
"пресечении крупномасштабного
браконьерства", и даже о совсем
уж далеких от вашей науки
"незаконной продаже рыбы и
других морепродуктов за границу"
и "о необходимости введения
государственной монополии на
торговлю осетровыми и продукцией
из этой деликатесной рыбы"…

ОСТРОУМОВ:
В этом нет ничего необычного. Наш
конгресс был не чисто научным, а
научно-практическим и собрался он в
тот момент, о котором в народе
говорят — допекло. Острота
надвигающейся на Россию проблемы
обеспечения населения рыбой и
другой морепродукцией, как мне
кажется, пока не понятна, а может
быть и вовсе не видна нашему
правительству. Проблема нелепая и
совершенно нехарактерная для
нашего государства, окруженного
морями и имеющего столько
внутренних пресноводных водоемов,
что другие могут только завидовать.
Тем не менее озабоченность
состоянием рыбного хозяйства
страны на конгрессе была
практически единодушной.

Некогда цельная и
мощная система нашего рыбного
хозяйства уже разрушена.
Приватизация ее отдельных частей и
звеньев разбила, уничтожила
сложившийся цикл, обеспечивающий
рациональность и эффективность
природопользования: научные
исследования — прогноз — промысел —
контроль — постановка новых задач
перед наукой. В итоге — сокращение
рыбных запасов страны,
неоправданный рост цен на рыбу и ее
недоступность для значительной
части населения.

КОРР:
Простите, Виталий Александрович,
тут не только правительство, но,
думаю, и рядовой потребитель пока
не может увидеть проблему. Во
всяком случае рыбные прилавки
магазинов не пустуют. Выбор,
пожалуй, стал больше. Соленой
кильки, правда, почему-то не стало.
Зато появились крабы, которых я
раньше вообще не видел. Палтус
теперь неимоверно дорог, зато
горбуша, на мой взгляд, стала по
цене гораздо более доступной. А
родной и близкий сердцу омуль,
который раньше можно было только
тайком купить на Байкале у
браконьеров, теперь свободно на
каждом углу продается.

ОСТРОУМОВ:
Очень рад, что вы теперь знаете, как
выглядят крабы. Но признайтесь, вы
их пробовали? Не на презентации
какой-нибудь фирмы, а дома, с семьей?
Ну хотя бы на самый большой
праздник, на Новый год? Думаю, что те
люди, которые раньше пили пиво с
соленой килькой, скорее всего и
сегодня пьют его не с крабами.
Осетрину в былые времена могли
позволить себе крупные партийные и
советские чиновники. Те же самые
люди едят ее и сегодня, потому что у
руля остались именно они. А те из
них, кто ушел с политической сцены
по возрасту, получают такие пенсии,
что на каждую несколько десятков
простых пенсионеров прокормить
можно. Тех пенсионеров (уж не говорю
о безработных), для которых даже
минтай сегодня если и доступен, то
лишь по праздникам, абсолютное
большинство. "Дешевая" горбуша
тоже не по карману некоторым слоям
населения, в том числе и многим,
особенно молодым, ученым.

Относительное
изобилие рыбы на прилавках — это
временное явление. Оно отчасти
объясняется еще и тем, что покупать
ее некому, у людей нет денег.
Впрочем, я не экономист и не
торговый работник, поэтому не могу
утверждать этого однозначно. Но как
ихтиолог вижу, что рыболовство в
России вообще и на Байкале в
частности находится сегодня в
смертельной опасности.

КОРР:
Даже так! Хотите сказать, что в
водоемах, в отличие от прилавков,
рыбы становится все меньше? Но
откуда же все-таки столько омуля на
рынках?

ОСТРОУМОВ:
Еще относительно недавно, как вы
правильно заметили, люди покупали
омуль у браконьеров и — тайком.
Значит, не очень много. Теперь
омулем торгуют открыто и много, но
зачастую опять же браконьеры,
потому что контроль сильно
ослаблен, а браконьерство по
многим, в том числе и социальным
причинам, сегодня приобретает
промышленные масштабы. Скажу
больше — даже узаконенный лов
омуля, на мой взгляд, теперь не
слишком отличается от
браконьерского из-за недопустимо
мелкой ячеи сетей. При таких
методах природопользования нам
потребуется не слишком много
времени, чтобы основательно
подорвать ценные и очень
своеобразные, даже уникальные
рыбные ресурсы озера.

КОРР:
Действительно. Я не могу так вот, с
ходу, вспомнить еще хотя бы одно
место на планете, где в качестве
главного промыслового вида
выступает эндемик, как наш омуль.

А о чем говорили
вы, Виталий Александрович, выступая
перед коллегами на конгрессе?

ОСТРОУМОВ:
Разумеется, о проблемах Байкала и
байкальской рыбы, в том числе об
омуле. Ихтиологи и гидробиологи
нашего института имеют огромный и,
думаю, бесценный опыт в изучении
биологических ресурсов Байкала и
других водоемов области. Детально
изучена экология молоди омуля, его
кормовая база, его взаимоотношения
с другими видами рыб и иными живыми
организмами озера. Наши
практические разработки и
рекомендации по совершенствованию
биотехники рыборазведения не имеют
аналогов в мире и защищены
патентами.

Многолетние
мониторинговые наблюдения нашего
института и особенно исследования
последних лет никак не могут
вызвать оптимизма. Изменились
миграционные пути омуля в южном
Байкале. Идет измельчание омуля. В
связи с использованием в
браконьерском лове
высокоуловистых жилковых сетей
сильно уменьшились количество и
размеры хариуса. Сокращаются
запасы сига, а два уникальных и
высокоценных вида рыбы —
байкальские осетр и таймень — уже
находятся на грани полного
исчезновения.

К браконьерству,
как к одной из важных причин
сокращения рыбных ресуросов, надо,
конечно, же приплюсовать
загрязнение озера, искусственные
колебания уровня его воды для нужд
гидроэнергетики и многое другое.
Все это говорит о том, что омуля и
другой байкальской рыбы при
сегодняшних методах и количествах
ее добычи нам хватит совсем
ненадолго.

КОРР:
Виталий Александрович, из ваших
слов можно сделать вывод, что
Байкал пустеет, что общая биомасса
населяющей его рыбы, а может быть и
всех организмов, уменьшается. Но
как тогда быть с биологическим
законом, утверждающим, что
экологическая ниша не может быть
пустой и что природа вообще не
терпит пустоты?

ОСТРОУМОВ:
Биологические законы отличаются от
сочиненных человеком как раз тем,
что они всегда действующие. Даже
если человек искусственно и в
короткий срок опустошит какую-то
экологическую нишу, а затем оставит
ее в покое, она постепенно
заполнится вновь. Вопрос только —
чем или кем? Совсем не обязательно
теми же животными и растениями, что
были раньше.

Действует этот
закон и на Байкале. Мы фиксируем
заметное расширение ареала соровых
рыб, в том числе и таких, как ротан,
который способен вытеснять ценные
промысловые виды. В последние
три-четыре года эта рыбешка начала
расселяться по Байкалу и
встречается теперь не только в
традиционном месте ее обитания —
Селенгинском мелководье, но и у
противоположного берега, в районе
Больших Котов и бухты Песчаной.
Более того, в прибрежной части
озера теперь нередко можно
встретить даже… карася! Всем
известно, что раньше эта рыба
"старательно избегала"
байкальских вод. Не потому, что вода
ей не нравилась, а потому что
экологические ниши были заняты
омулем, хариусом, сигом, тайменем,
осетром…

КОРР:
Картина удручающая. Но умные люди
говорят, что безвыходных положений
не бывает. У вас, Виталий
Александрович, есть какие-то
соображения на этот счет?

ОСТРОУМОВ:
Я исследователь, а не организатор,
поэтому могу сказать, ЧТО, на мой
взгляд, нужно сделать, но не рискну
давать рекомендации, КАК это
сделать.

У московских
правительственных чиновников,
занятых больше политикой, чем
хозяйством, похоже, нет большого
желания навести порядок в рыбном
хозяйстве страны. Значит, за это
должны взяться губернские власти. В
их силах взять под свой контроль не
бедные пока еще рыбные ресурсы
нашей области.

Прежде всего
считаю необходимым объединить
разрозненные ныне промышленные,
прикладные и академические научные
учреждения, связанные с рыбным
промыслом, в цельную
скоординированную систему. Очень
важно восстановить и поддержать
органы рыбоохраны. Обеспечить
продолжение научных разработок,
направленных на изучение,
восстановление и рациональную
эксплуатацию рыбных ресурсов.
Необходимо дальнейшее развитие
рыбоводства, в котором, как я уже
говорил, нашей областью накоплен
бесценный опыт.

Не следует
забывать, что биологический закон о
неизбежном заполнении опустевших
экологических ниш действует и на
социальном уровне. Если
прекратятся отечественные научные
разработки, нам рано или поздно
придется "выписывать" за
немалые деньги "умных
экспертов" из-за границы. А те,
естественно, будут давать
рекомендации прежде всего в своих
интересах.

Времени на
раздумья и принятие решений
остается все меньше и меньше. Если
опоздаем — будем вынуждены
закупать заморские рыбные
деликатесы, как закупаем "ножки
Буша", повышая благосостояние
заграничных компаний и
посредников.