Родовое гнездо
[<- На пред.
часть] [На начало
статьи] [На след. часть
->]
Родовое гнездо
Василий
ДЕМИН, "Восточно-Сибирская
правда"
Култук в те
далекие времена напоминал большой
муравейник трудолюбивых людей,
которые, кстати, никогда не
получали государственного
жалованья (зарплаты), не имели
никаких социальных пособий, не
говоря уже о пенсиях. Все жили своим
трудом, и жили неплохо.
Марта, первого
предвесеннего месяца, ждала все
деревня. К этой поре заканчивалась
засыпка в закрома (мангазею)
обработанных семян пшеницы, ржи,
ячменя, овса, принадлежащих
крестьянской общине. Чтобы ни один
двор не остался без семян, староста
вместе с представителями
крестьянской общины создавали еще
и неприкосновенный запас семян на
случай какого-нибудь просчета,
паводковых вод, которые топили в
низинах пашни, или ранних
заморозков, когда пересевались
поля.
В марте в каждом
дворе очищали от навоза конюшни,
стайки и загоны, и это
вседеревенское очищение совпадало
с закладкой фундамента будущего
урожая. Вереница саней и телег,
груженных навозом, с утра и до
позднего вечера тянулась на пашни.
Староста часто журил тех крестьян,
которые не спешили удобрять пашни.
Приближалась
дивная, полная экзотики, но
небезопасная пора охоты на нерпу.
Охотников-нерповщиков в Култуке
было много. К этой охоте готовились
заблаговременно, подбирали легких
коней, ковали их, и под каждого
готовили кошевки. Для коней,
которые на протяжении всей охоты
находились на льду, шили теплые
попоны, которыми их укрывали в
холодные ветреные ночи. Нерпу
обычно стреляли с колен, иногда
лежа, для чего вязали из конского
волоса подколенники и
подлокотники. Каждый охотник сам
изготавливал себе экипировку из
сукна, удобную и теплую. Бригада из
пяти нерповщиков выезжала на двух
кошевках, брали все необходимое для
себя и коней.
В прошлые века
палаток не было, брали с собой
дранье, из которого сколачивали
балаган и выстилали пол, затем из
лиственничных чурок рубили опечек,
забивали его снегом, а вверху
выкладывали из плитняка каменку, на
которой готовили пищу. Место охоты
находилось напротив Толстого Мыса,
в 30 км от Култука.
Существовала
примета удачной охоты: чем теплее и
ярче весеннее солнце, тем больше
нерпичьих лежбищ на льду. В это
время появляются нерпята, которые
тоже вылазят на лед через
продушины, но их не стреляли, как и
самок, которые всегда находились
при них.
Но самым
потрясающим зрелищем всегда был
выезд охотников на берег. В
молодости мне не раз приходилось
наблюдать, как это происходило.
Никогда не забуду тех трагических
минут, а повторялись они почти
каждую весну, когда на глазах у всей
деревни Горная (ветер сродни сарме)
уносил лед от берегов Култука
вместе с нерповщиками, ожидавшими в
километре от Култука утренних
заморозков, чтобы выезжать на берег
с богатой и тяжелой добычей. Днем не
выезжали, у берега лед не держал
коней. Кстати, в русской литературе
эта охота никем не описана.
По традиции, когда
нерповщики свежевали нерпу, то в
каждом дворе охотника на тагане
висел котел, в котором с утра до
вечера варилась нерпятина, не сало,
его топили. Мясо на вкус, особенно
ласты, превосходно. Отведать
морской свеженины заходили все
кому не лень. Лакомством были также
заварные калачи на нерпичьем сале.
Очень полезным считали употреблять
сало сырым, сдабривая его перцем,
солью и чесноком.
В марте целую
неделю култучане отводили
празднованию масленицы. Этот
последний зимний праздник
относится к подвижной части
календаря и предвещает
сорокадевятидневный Великий пост.
Все крутые склоны,
а их в Култуке немало, заливались
водой, с которых с утра до поздней
ночи каталась молодежь и детвора.
Со среды или четверга начиналась
"широкая масленица", с
приглашением гостей, когда
запрягались в кошевки и сани все,
какие были в деревне, кони и все
неслись на Байкал, где устраивались
катания и бега рысаков. По спору —
"пока закипит самовар" —
рысаки, запряженные в легкие
кошевки, с гостями или ребятишками,
должны были за это время проскакать
вдоль берега до устья Слюдянки и
вернуться в Култук. Ставки на этих
спорах были большие, можно было
выиграть жеребенка, или бычка, или
приз "на весь день", когда
побежденный весь праздничный день
угощает победителя горячительными
напитками за свой счет и т.п. Самые
лучшие рысаки в Култуке были у
Кобелевых, Гавриловых,
Сороковиковых, Деминых, Бачиных,
Асламовых.
На масленицу в
Култуке молодежь готовила главную
катушку, настоящую санную дорогу от
Никольского храма до Байкала
протяженностью около километра.
Эта крутая катушка занимала всю
улицу Потанина (ныне Октябрьская),
воду брали из Медлянки и колодцев.
Напротив каждого двора хозяева
вместе с детворой делали снежные
бровки, превращая таким образом
улицу в своего рода ледяной желоб,
и, кто бы по нему ни катился, никогда
из него не вываливался до самого
Байкала.
А на берегу
Байкала в створе той же улицы
сооружался "Снежный городок" с
воротами во всю ширину проезжей
части, до "взятия" городка
ворота были открыты, и под сводами
их с большой скоростью принимавшие
участие в катаниях выезжали на
Байкал, где в ста метрах от берега
ждали их накрытые столы, которые
ломились от блинов, закусок и
других яств. Столами занимались
трактирщики и хозяева лавок,
помогала им молодежь. Подавались,
как водится горячительные напитки,
как собственного производства, так
и знаменитая "смирновская".
Мужики старались много не
употреблять, пока не пройдет одно
из самых занимательных зрелищ —
"Взятие снежного городка" и
катание на круговых катушках (их
устраивали на льду Байкала).
На катушках
использовались 15—18-метровые
сосновые жерди, в конце которых
привязывали одноместные сани
(подсанки) в них, по спору —
"усидишь или не усидишь" —
садились молодые люди,
предварительно поставив на кон три
рубля, или мешок пшеницы, или
что-нибудь еще, и потом начинали его
катать. Если срывался с подсанок —
проигрывал, если нет — выигрывал.
Постоянными атрибутами масленицы
были гладкие высокие столбы,
которые вмораживались в Байкал, и
весь день под гомон толпы лезли на
них стар и млад, чтобы достать
заветный подарок.
Праздник
заканчивался в воскресенье. В этот
день по улицам носили высоко над
головами собравшихся соломенную,
обряженную в живописное тряпье
саму виновницу торжества —
Масленицу, затем бросали ее в
костер. Молодежи и детворе
сообщали: "Сгорело молоко и
масло, остался только редькин хвост
на Великий пост".
Апрель — май
всегда дарили и дарят россиянам
один из самых почитаемых на Руси
праздников — праздник Святой Пасхи.
Крестьяне, рыбаки и охотники
спешили к этому празднику уладить
все свои неотложные дела. Если
Пасха приходилась на позднее время,
скажем, на первые числа мая, то к
этому времени земля настолько
отходила, особенно на южных
склонах, что крестьяне успевали
вспахать пашни и отсеяться. А такую
неприхотливую яровую культуру, как
овес, начинали сеять во второй
половине апреля.
К страстной
пятнице все работы в деревне
прекращались. В четверг перед
страстной топили бани, приводили в
порядок дворы, белили и мыли избы,
ножами скоблили и засыпали дресвой
полы, по которой ходили до субботы,
затем сметали ее, и полы
приобретали приятный
светло-янтарный цвет. Украшали
рушниками и кедровыми ветками
красные углы. Лампады около икон
заливали маслом из кедрового ореха,
который горел ярче и оставлял
приятный запах.
В страстную
пятницу красили яички, заводили
куличи, стряпали, готовили
содержимое для рыбных и ягодных
пирогов — словом, все, что надлежало
подать на праздничный стол к первой
звезде. Из теперешних поколений
молодежи редко кто знает, что
разговеться после
сорокадевятидневного Великого
поста, и в первую очередь отведать
освященных куличей и пасхальных
яиц, за стол садились сразу после
возвращения из церкви, где до утра
весь приход стоял всенощную.
(Продолжение
следует).
