Кай
Метов :

"Я не
стремлюсь быть модным"

Светлана
МАЗУРОВА, "Восточно-Сибирская
правда"

Пять лет он на
эстраде. Началось все в 1992 году с
песни "Мама, я хочу быть
пионером". Критики ругали его,
называя песни трагическими (тема
одна и та же — минорная), тексты —
примитивными, его самого — рыцарем
печального образа,
"однобоким", однообразным. При
этом его песни, клипы чрезвычайно
редко можно было увидеть на
телевидении, а его имя — в
хитпарадах. Но благодаря кассетам
его творчество, его имя узнали во
всех уголках страны.

Летом 1995 года Кай
Метов со своей "Position N 2" собрал
в Иркутске полнехонький Дворец
спорта. В прошлом году опять
выступал у нас. Нынешний его приезд
— уже третий. Возможно, по этой
причине аншлага не получилось. Или
публике приелись старые ритмы Кая,
она жаждет другой музыки…

О
музыке

— Как
поживаете, Кай? Что нового?

— Я поднаторел в
гастрольной жизни, у меня теперь
большая практика. Если она раньше
как бы кубарем летела, то сейчас я
стал более рационально
использовать время. Наверное,
поумнел…

В 96-м году вышел
альбом "Тебя со мною рядом
нет". Сейчас готовлю следующий,
уже пятый; он будет веселый,
оптимистический. Выйдет,
предположительно, в
сентябре-октябре, в нем будет 14
песен.

С Иркутском мне
что-то не везет. В третий раз
выступаю в зале, где нет рояля. У
меня в концерте есть целый рояльный
блок. В Новосибирске вот только что
выступал, там рояль был.

— Вы
по-прежнему сами пишете себе все
песни?

— Да.

— А не было
мысли спеть песню Крутого? Или,
например, Олега Молчанова, о
котором говорят, что он "хитовик
номер один", "человек-фабрика
по производству хитов".

— Олега Молчанова
я хорошо знаю, поскольку мы с ним
работали — давно это было, правда, —
в одном коллективе. Он хороший
композитор, но мне не хочется петь
его песни. Сейчас на многих
артистах отпечаток его творчества:
сразу видно, что песня от Молчанова
и Славоросова. А мне бы не хотелось
вставать в этот ряд. Вы знаете, что
новомодная музыка всегда более
ярче воспринимается. Это понятно.
Ведь что такое мода? То, наверное,
что бросается в глаза (на слуху) и
сразу принимается.

Что касается
моего творчества, я не стараюсь
быть модным. Я отражаю то, что
происходит в моей жизни: все ее
радости, печали, разные события,
души перевороты… И так рождаются
мои песни. Конечно, я стараюсь
обновлять звуковую палитру,
аранжировочные моменты… Но
отходить от того стиля, в котором
работаю, не хочу.

— Значит, не
было идей сменить имидж, запеть
другие песни? Как, например,
Буланова…

— Буланова —
исполнитель, она поет чужие песни.
Исполнитель может бросаться из
крайности в крайность. Хотя если бы
в моей жизни что-то произошло,
кардинально изменилось, возможно, и
я бы поменял стиль. А поскольку у
меня все пока идет ровно,
соответственно и отражение жизни
происходит ровно.

— Как к
критике относитесь?

— Сейчас уже меня
ругают меньше. Ситуация на
музыкальном рынке ведь такова:
появляется новое имя, и сразу
начинают судачить. Словно бабушки.
Это как в подъезде: появился новый
квартирант, и его начинают
обсуждать… А потом все
упорядочивается.

— Правда, что
вас снимали с первого канала
телевидения?

— У меня постоянно
проблемы с первым каналом.
Считается, что мое творчество —
жесткое. И эта жесткость не всегда
как бы созвучна тем канонам,
которые приняты на ОРТ. Хотя это,
возможно, просто оправдание. На
самом деле, на этом канале сейчас
очень мало музыкальных программ, а
артистов стало очень много, поэтому
довольно сложно, чтобы тебе
предоставили эфирную сетку…

— Но вас
теперь можно увидеть на других
каналах.

— Вышел из
подполья (усмехнулся).

— Вас
упрекают в том, что ваши песни
просты.

— Понял, о чем вы. Я
бы не назвал свое творчество
минимализмом и не согласен с
"излишней простотой". Это, на
мой взгляд, более доступная форма
выражения каких-то глубоких мыслей.
Потребность самовыражения — это
общечеловеческая потребность.
Человек и живет на этой земле, чтобы
общаться с другими людьми и
самовыражаться. Тем более, если
речь идет о творческой личности.

— Кем бы вы
стали, если бы не стали музыкантом?

— Мне очень сложно
так переиначить свою жизнь, чтобы
не иметь отношения к музыке,
поскольку я занимаюсь ею с детства.
Наверное, уже каждая клетка моего
организма пропитана музыкой. Если
же пофантазировать… Исходя из
гороскопа, из своего характера,
стиля, уклада, мне кажется, я выбрал
бы что-то гуманитарное. Педагог,
адвокат…

— Когда
впервые вышли на сцену?

— В классе
втором-третьем. Это была одна из
самых пафосных площадок нашей
страны — Кремлевский Дворец
съездов. Концерт, приуроченный к
очередной годовщине Великой
Октябрьской социалистической
революции. Я играл тогда в ансамбле
скрипачей при нашей музыкальной
спецшколе. Нас было человек 40. Я был
маленький, поэтому стоял в первом
ряду. А в первом ряду партера сидели
уважаемые гости и сам Брежнев. Как
только мы вышли, сразу же глазами
его нашли. Потом уже обсуждали. Все
пришли к выводу, что Леонид Ильич
спал. Он не хлопал, вообще не
шевелился, только очки сверкали.

— Какой кумир
был у вас в юности в музыке?

— С большим
уважением и любовью отношусь к
группе "Пинк Флойд". Их альбом
семидесятых годов знаю практически
наизусть. Гармонические обороты,
психологическое построение,
сквозное драматическое развитие —
для меня были отличными уроками.

Еще слушал по
радио оркестр Поля Мориа. Раньше в
стране не было такого количества
радиостанций, как сейчас.
"Маяк", которому я очень
благодарен был единственным
"прививателем" вкуса
населения.

— Какую
музыку вы любите слушать сегодня?

— Хорошую. А жанр
зависит от настроения. Я не
сотворил себе кумира из какого-то
определенного жанра. У меня
академическое образование. Поэтому
хорошо знаком с музыкой
симфонической, камерной, оперной,
фортепианной, скрипичной…

— Сколько лет
уже вы выступаете исключительно в
черно- белой одежде. Только два этих
цвета…

— Я себя хорошо
чувствую на сцене в этих строгих
тонах. И потом я ответственно
отношусь к концерту. Если бы мы
встретились в каком-то другом
месте, я мог бы позволить себе
одеться по-другому.

О
поклонницах

Нельзя было не
затронуть тему "Кай Метов и
женщины". Поклонниц у него
немало. Его называют чуть ли не
секс-символом российской эстрады.

— Стоп! Насчет
секс-символа. Я не люблю, когда
бросаются такими словами:
секс-символ, суперзвезда,
мегазвезда… Не надо их так легко
раздавать направо и налево. Сегодня
к вам приехал, допустим, я, и вы
называете меня секс-символом,
завтра приедут "Иванушки
International" — они тоже секс-символы,
а послезавтра кто-то еще… У меня
нет установки быть секс-символом.
Если в музыке чувствуется какое-то
мужское начало, мужская
сексуальность (хотя это два разных
понятия), считаю, что это очень
хорошо. А все остальное —
надуманность сюжета…

— Пишут ли вам
поклонницы? О чем их письма? Самые
неординарные вспомните…

— Письмами не
обижен. В основном пишут по двум
моментам. Первый — искренний:
хочется высказаться, написать
любимому артисту. А второй момент —
как средство существования. Обычно
письма передают мне с телевидения,
из разных программ ("50х50",
например). Не знаю, как, но в
почтовом ящике у меня недавно
оказалось письмо от женщины (и
откуда только адрес узнала?!). Мне 40
лет, пишет. Я вас очень люблю, готова
познакомиться с вами, разделить
жизнь. У меня четверо детей. То, се,
пятое, десятое… Но, пишет, вы не
будьте таким плохим мужчиной, как
Вадик Казаченко: я ему пять писем
написала, а он мне ни на одно не
ответил.

— Кай, а в
семейной жизни что нового?

— Изменения
произошли. Я перевез родителей из
подмосковного Дмитрова. Они теперь
живут в Москве в одном доме со мной,
несколькими этажами ниже.

— А то, что
обычно интересует поклонниц? Вы
понимаете, о чем я…

— Да. Скажу так:
кардинальных изменений нет.

— Вы так и не
нашли свою единственную?

— Сейчас сложно у
нас в стране найти кого-либо:
женщине — мужчину, мужчине —
женщину. Все заняты какими-то
проблемами. И, вероятно, поэтому
женщины стали более коварными. Мне
очень хотелось бы никогда не
разочаровываться в той женщине, с
которой познакомился.