Подиумная история как точка старта

– Ксения, как вам всё-таки удалось не сломаться восемь лет назад? Люди порой теряют присутствие духа от бытовых неурядиц, а здесь – потеря возможности ходить. 

– У человека должна быть мечта. Если мечты нет или она ещё не успела сформироваться, тогда легко можно сломаться. У меня была мечта – я хотела стать мамой и на момент аварии носила под сердцем ребёнка. Ещё в такие  моменты важно присутствие рядом людей, близких по духу, друзей, соратников. Мне на момент аварии было 25 лет, но я успела сформировать вокруг себя круг друзей, остов, который держал меня. Ещё я понимала, что данная конкретная жизнь – одна из сотен тысяч моих жизней. И именно эта физическая оболочка – временно. Но то, что с ней происходит, – очень интересно. Это путешествие, своеобразный квест. Чем круче тебе даются задачи, тем интереснее жить. Иначе ты деградируешь. Какой смысл тогда был вообще сюда приходить? 

– Как долго пришлось настраиваться на такой лад?

– Умение радоваться жизни, ценить её – с детства. Я считаю, что это самое главное, что мы можем дать своим детям. Как и умение наслаждаться тем, что есть на данный момент в жизни. Мы с сестрой росли в непростое время. Однажды мама впервые принесла домой «Сникерс», мы его разделили на 4 части и съели. И этот момент счастья я помню до сих пор. Мы радовались всему. И сейчас я так же радуюсь всему. В 25 лет, когда случилась авария, я прекрасно понимала, что всё, что даётся в жизни, для чего-то нужно. Нет смысла  задавать вопросы: «За что?», «Почему?», нужно просить себя: «Для чего?». И каждый находит свой ответ. Кто-то обретает себя истинного, кто-то – смысл жизни, кто-то – своё дело. Если считать себя жертвой и бесконечно жалеть, то в этой каше можно без конца вариться. У меня же была и есть позиция победителя. Что бы и как бы там ни складывалось: «Окей, принимаем всё как данность». Мне не нравится страдать, и я радуюсь всему, что мне даёт жизнь. 

– Я знаю, что врачи отговаривали вас сохранять первую беременность. Но вы родили дочку вопреки всем прогнозам и уговорам. А как было со второй беременностью?

– Тоже были опасения и противопоказания. До последних месяцев мы не знали, будет всё в порядке или нет. Но я всегда полагаюсь на любовь Вселенной, потому что сама её люблю и с этой любовью живу. Что бы ни происходило, я доверяла и доверяю жизни. 

– Старшая дочка задавала когда-нибудь вопросы, почему её мама не такая, как все? Что вы ей отвечали?

– Да, она часто спрашивала: «А почему ты на колясочке? Когда ты встанешь? Вставай, давай побегаем». Это абсолютно естественно. Отвечаешь на такие  вопросы, как есть, и идёшь дальше.

– В 2013 году вы получили титул «Мисс мира». Как проходил конкурс? 

– Так как Италия подарила миру моду, то и конкурс проходил в формате подиумной истории, фэшн-показа. Мы демонстрировали себя в качестве  моделей, достойных высокой моды. 

– Что стало с короной?

– Корона сейчас в России, она находится в реабилитационном центре для людей с инвалидностью. Я её подарила, чтобы она вдохновляла людей. 

– Что вам дала победа в этом конкурсе?

– Социальный лифт. Когда я поехала на конкурс, не была привязана к результату. После приезда в Россию на меня массово кинулись СМИ, власть. Звучали поздравления и вопросы: «А чего вы хотите, Ксения?» Я отвечала: «Мне лично ничего не нужно, я хочу, чтобы приспособили пляж для инвалидов, чтобы инклюзивное образование начали вводить». Так я начала свой путь общественного деятеля. 

– Как к вашему новому статусу отнёсся муж?

– Спокойно. Он с радостью поддерживает все мои благотворительные проекты. До аварии я продюсировала специальные рекламные проекты в глянцевых журналах. После аварии вернулась в бизнес, спустя несколько месяцев поняла, что не могу работать ради денег без цели. И сейчас занимаюсь только продюсированием социальной жизни на благо общества. 

Перинатальные центры должны быть доступны всем

– Что вам удалось сделать?

– Не люблю говорить о том, что удалось сделать мне, потому что это большая работа, которую делают многие люди, в том числе и я. Мы добились того, что к людям с ограниченными возможностями здоровья стали относиться на равных. У нас большая революция произошла в сфере акушерства и гинекологии. Многие перинатальные центры в стране приспособлены для людей с ограниченными возможностями здоровья. Но в Иркутске я жила в гостинице рядом с перинатальным центром и не увидела его внешней доступности. А есть ли внутри специальные палаты, кабинеты для женщин с ограниченными возможностями здоровья? Как мы после этого можем говорить, что власть толерантно относится к людям с ограниченными возможностями? Для меня, как для мамы, это непонятно. 

– Безбарьерная среда остаётся глобальной проблемой? 

– Многие объекты культуры и отдыха, парки, зоны общественного пользования в Москве и других крупных городах серьёзно реконструированы. Сейчас будет проводиться работа с епархией, храмы тоже должны быть доступны для людей. В Бурятии мы работаем с Буддийской традиционной Сангхой России. Иволгинский дацан также нужно сделать доступным. 

– Как приятно, что вы знаете об Иволгинском дацане. 

– Это одно из моих самых любимых мест, бываю там ежегодно, у меня есть свой лама. Я дацаны поддерживаю активно и даже снималась в документальном фильме о буддизме в России. У меня ежегодно происходит личная встреча с Итигэловым (выдающийся буддийский подвижник, чьё нетленное тело хранится в Иволгинском дацане. – Авт.). И на расстоянии я тоже постоянно общаюсь с ним. 

– Какие на сегодняшний день в России самые проблемные зоны с точки зрения общественника?

– Те, где люди живут в тяжёлых климатических условиях, – Крайний Север, Ханты-Мансийский автономный округ, Дальний Восток. Но видно, что делается далеко не всё и не везде. В Иркутске я познакомилась с человеком с травмой шейного отдела позвоночника. Он учится на юриста, планирует связать свою судьбу с общественной деятельностью, хочет помогать людям с ограниченными возможностями здоровья. И он получает образование, каждый день с трудом преодолевая ступени университета. А предлагаемый вариант онлайн-обучения не выход, потому что образование – это стены университета, общение со сверстниками, формирование рядом с собой круга из будущих соратников, которые будут поддерживать. 

– Что-то ещё удивило вас в Иркутске?

– В аэропорту ко мне подбежал фельдшер и начал задавать разные вопросы о моём здоровье, о возрасте. Да, я на коляске. Но у меня ничего не болит,  я не приглашала к себе врача. Это ненормально, я больше нигде с таким в России не сталкивалась.

– В рамках своей деятельности вы занимаетесь аудитом мест отдыха – насколько они приспособлены для людей с ограниченными возможностями. Таких мест тоже мало?

– Сочи приспособлен, в Крыму и Калининграде сейчас активно ведётся такая работа. Исторически эти места являлись здравницами и лечебницами, они должны быть доступны. Но Байкал – это Байкал. Хочется, чтобы люди имели возможность почувствовать магию озера, которой нет больше нигде в мире. 

В этом году летом мы прилетели на Байкал большим семейным составом. 

Это было интересное путешествие. Дети в 21 веке избалованы бассейнами и аквапарками, их трудно удивить. Но у нас есть кадры, на которых моя старшая дочь сидит на бампере старого КамАЗа, смотрит на закат на Байкале, а потом говорит: «Мама, я ничего красивее не видела». Лето было насыщенное: Байкал, потом мы путешествовали по Италии, затем были Греция и Владивосток. Но в школьном сочинении она написала впечатления именно о поездке на Байкал. А после Италии сказала: «Всё-таки Россия – самая красивая страна в мире». Что касается доступности, то я могу говорить только о доступности Байкальской тропы, идея потрясающая, я о ней рассказывала во всём мире. Это круто, потому что колясочник оказаться в лесу не может. А я выросла в лесу, у меня родители геологи. И для меня погулять среди кедров – словно вернуться к истокам. Когда я оказалась в диком лесу, видела, как сквозь кедры пробивается солнце, это было яркое и мощное впечатление. И я поняла, что такая возможность должна быть у всех. 

– Ксения, как вы всё успеваете?

– Не жалею себя, расписание составляю заранее и живу в нём. Есть на 3 месяца вперёд расписанный график. И по-другому не может быть, я должна быть с семьёй, с мужем. И при этом много перемещаться по стране. Из Иркутска я лечу в Казань, затем в Ярославль. 

– В Иркутске вы выступили с мотивационной лекцией. Что это такое?

– Это моя главная полуторагодовалая история, с которой я езжу. Лекция рассчитана как на здоровых людей, так и на людей с ограниченными возможностями здоровья. Она даёт самые большие результаты, люди вдохновляются, видят для себя дальнейший путь развития и возможность жить. Это для меня самое главное.