Причём, у женщины сразу «космический» парад юбилеев, подобный параду планет. Начался 55-й для неё театральный сезон в Иркутском академическом, её трудовой стаж, от самого начала связанный с театральным производством, достиг фантастической 60-летней отметки! Причём, покоя сердце пылкое не просит. Людмила Васильевна – на марше, в тонусе, в обойме, на ещё каком командирском посту. У этой невысокой женщины с лёгкой походкой в подчинении 10 цехов: осветители, звукари, декораторы, две артели бутафоров (женская и мужская), костюмеры, гримёры, слесарка, столярка, реквизит и сноровистая бригада монтировщиков. Она знает здание театра, всё его обширное хозяйство, как свои пять пальцев, может обойти его с закрытыми глазами, диагностировать любую поломку, найти решение неожиданных проблем и предотвратить их возникновение. В театре многие люди узнают Кардашову по звуку шагов, её вездесущая поступь ежедневно нарушает покой обширной территории, до самых укромных уголков и локаций. Везде её встречают как полноправную хозяйку закулисья. Главный художник театра чётко знает: завпосту не надо повторять дважды, задача поставлена – значит, задача выполнена в срок. Директор говорит порой, и не совсем в шутку, что потребуй от Людмилы Васильевны сдвинуть в театре стену – она и с этим управится, и стенами двигать может. В игривом мадригале, который посвятил Людмиле Васильевне охлопковский ветеран, заслуженный артист России Николай Дубаков, красочно выражен момент истины:

На благо родного театра

Усердствует, аки пчела.

Ничто ни сегодня, ни завтра,

Не выбьет её из седла!

«Я очень люблю наш театр, никогда его не предам, никогда его не покину! – признаётся Людмила Васильевна. – Пока есть силы – работаю».

Служить в суматошном и непростом театральном обзаведении она начала раньше, чем получила паспорт. Пришла в Усть-Каменогорский областной драмтеатр и просто заявила, что хочет здесь работать. И бойкую девчушку взяла под своё крыло заведующая электроцехом. Так вчерашняя школьница начала свой трудовой марафон в должности осветителя. Конечно, привела её к этому жгучая влюблённость в театр. Увидела ещё совсем юной постановку пьесы Штейна «Океан» о военных моряках – и отдала театру сердце безоговорочно. Занималась в драмкружке, была завсегдатаем спектаклей. Пришла пора выбирать жизненный путь – и девушка, не раздумывая, напросилась юнгой на палубу большого театрального корабля, прыгнула в пучину кипучей, изменчивой, ненадёжной стихии. И оказалась в ней, как рыба в воде.

Судьба повенчала с Иркутском

Она окончила технический курс Новосибирского театрального училища, где готовили осветителей, машинистов, завпостов преимущественно для Новосибирского театра оперы и балета. В оперном и практику проходила. Позднее была на стажировке в Московском институте культуры, по карточке курсистки ходила на знаковые столичные постановки. Помнит первые показы легендарной «Юноны» и «Авось» в Ленкоме, «Гамлета» с Олегом Янковским в главной роли. После Усть-Каменогорска были два театра – в Уссурийске и Владивостоке. Как-то во время авиаперелёта в Приморье случилась пересадка в Иркутском аэропорту, в показательно «каторжанскую» погоду. Подумалось: «Вот здесь не соглашусь задержаться ни за что и никогда!». Но не пройдёт и двух лет, как именно в Иркутске молодой специалист Кардашова станет «на якорь», навсегда связав свою жизнь с охлопковской сценой. Во время отпуска её встретит случайно в Москве главный режиссёр Иркутской драмы Ювеналий Калантаров – и сосватает на работу в наши палестины.

Как оказалось, в добрый час. Талантливый организатор, Кардашова прошла здесь все ступени карьерного роста: заведующая электроцехом, художник по свету, заведующая постановочной частью и, наконец, заместитель директора по художественно-постановочной части. Во время масштабной реконструкции театра накануне миллениума Людмила Васильевна была театральным «комиссаром» строительной революции, работала в тесном контакте с губернатором Борисом Говориным, с его заместителем – куратором строительного комплекса Приангарья Сергеем Брилкой, сотрудничала с прорабами и работягами, наблюдала и направляла весь созидательный процесс. Сегодня никто лучше Кардашовой не знает всех изгибов и «трещинок», всех тайн и «блуждающих нервов» охлопковского нутра. Никто так не владеет сложными алгоритмами его высокотехнологичного оборудования, которое она принимала лично, под собственную ответственность.

Навек с охлопковской семьёй

— Театр покорил меня сразу, как я приехала на работу, — вспоминает юбиляр. – Здесь были такие мощные мастера – артисты Сергей Чичерин, Александр Крюков, Любовь Добронравова. Работали сильные режиссёры. Потрясающий был спектакль «Царь Фёдор Иоаннович» в великолепных декорациях Александра Бомштейна и Фёдора Тамарского. Поразительный был «Фауст», ещё лучше – «Ромео и Джульетта» в оформлении художника Эдуарда Тарасевича, где на сцену выпускался живой чёрный петух. Этот петух жил у нас в театре, Петькой звали. Красивая была постановка «Наполеон», где в декорации была включена икона Святой Марии Магдалины. Александр Борисович Шатрин, главный режиссёр Театра Советской Армии, ставил здесь пронзительную историю о слепоглухонемой девочке «Сотворившая чудо», где блистали Эмма Алексеева и Елена Мазуренко. Владимир Симоновский поставил «Жаворонок» о Жанне д Арк, и на каждую сцену мы давали новый рисунок освещения, это было эффектно и завораживающе. Я могла бы часами рассказывать о постановках того времени. Мне посчастливилось видеть расцвет нашего театра, его самые яркие, незабываемые творческие победы, видеть на сцене виртуозов блестящей актёрской школы прежних лет.

— Если говорить о любви с первого взгляда, — продолжает моя собеседница, — то, конечно, меня невероятно впечатлило само здание нашего театра. При этом внутренняя оснастка  поминутно преподносила «сюрпризы», требовала замены. Из люка со сцены мог вдруг повалить дым столбом – горели щётки регуляторов мощности. Ломалось то одно, то другое. Ветхое оборудование управлялось в большинстве случаев вручную, мускульными усилиями. Как-то на гастролях я впервые увидела английский электронный пульт, обалдела. Мы долгие годы жили «в пещерном веке». Программы нашего перевооружения писали серьёзные проектные институты, но с мёртвой точки эта тема сдвинулась только могучей волей Анатолия Андреевича Стрельцова, когда мы добились всё-таки долгожданной реконструкции. Сегодня нам могут позавидовать многие даже столичные театры. И текучки у нас нет, в том числе и в технических службах, во вспомогательных цехах. Посмотрите на наших монтировщиков, какие надёжные, квалифицированные ребята. Работают по многу лет, любят театр, горят нашим общим делом. Ни в одном из наших подразделений сегодня нет случайных людей. И общий климат здоровый, один за всех и все за одного, важен и ценен труд каждого.

Хозяйка закулисья

В этом, кстати, есть и большая заслуга Людмилы Васильевны, её таланта мотивировать и воодушевлять людей вокруг, её руководительской воли и мудрой стратегии. Именно эти качества разглядел в двадцатилетней, очень яркой и живой хрупкой девушке зоркий глаз Калантарова. Завидная харизма, волнующая внешность не отвлекали её от серьёзных целей, а становились полезным вооружением на трудовом фронте. Первые подчинённые – рекруты электроцеха носили Кардашову на руках, причём иногда и в буквальном смысле. Её всегда любили и слушались самые «пассионарные» монтировщики, ей были благодарны артисты, с ней считались старшие, на неё равнялись младшие «по званию». Она прошла с театром своей судьбы, с иркутской труппой «огни и воды», пережила печали и радости, «авгиевы конюшни», «триумфальные арки» и «лебединые песни». В её большой комнате театрального общежития в «Коммерческом подворье» ещё не увенчанный лаврами Саша Вампилов устроил первую читку своей «Утиной охоты». Очень рано она снискала популярность в профессиональном сообществе. Ляля Чёрная Иркутской драмы, — так называли её товарищи по служению Мельпомене, отдавая дань магнетизму темперамента, упорства и настойчивости, безоговорочной страсти, с какой она отдавалась работе. Сейчас этот давний «псевдоним» помнят старейшины из охлопковцев. Серебряной стала её волнистая шевелюра. Но глаз по-прежнему синий, острый, с непобедимой искрой и молодым задором.

— В подчинении у неё всегда было много мужчин, и она удивительно ловко их «укрощала», — рассказывает заместитель директора театра по маркетингу Ирина Змеенкова. – Она тонко чувствует их психологию, владеет их «эзоповым» языком. И всегда может доходчиво объяснить самую фантастическую задачу, а главное — невозможность её невыполнения. Поэтому невыполнимых задач для Кардашовой не существует. Если надо, условно говоря, в одну фуру впихнуть декорации пяти спектаклей, — она утрамбует, найдёт эргономичное решение. При необходимости «урежет» внешнюю атрибутику постановки под габариты и возможности чужой сцены. Причём так, что зритель в зале останется практически не обделён впечатлениями. Как античные спартанцы о врагах спрашивали — не сколько их, а где они, так и нашей Людмиле Васильевне достаточно только обозначить фронт и назвать сроки. И даже если она позволит себе поначалу какие-то междометия, можно не сомневаться, что к назначенному часу всё будет в лучшем виде!

У охлопковского завпоста есть любящий сын, который давно живёт в Москве, есть два внука-подростка, которым мировая бабушка уделяет недолгие недели летнего отпуска. Не погрешим против истины, если скажем, что театр поглотил всю её жизнь без остатка. Она растворилась в нём, как в океане. По-другому, думается ей, и быть не могло. Театру можно служить только так – верой и правдой, сердцем и рукой, ныне и присно. И, дай Бог, ещё многая, многая лета!