«… Не было ничего, кроме бесконечно глубокой темноты – ни одного огонька или звука». И дальше: «За окном была мёртвая темнота, она укрыла всё живое и, казалось, нигде не кончалась… <> Кузьме показалось, что он остался один на всём белом свете – он даже подумал: не на белом, а на чёрном, будто белого света уже не существовало». А эхом доносится иное, древнее, космическое, вневременное: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» «И сделалась тьма по всей земле,  <>… и померкло солнце…»

Беда обыкновенной пары из народа — Марии и Кузьмы — разыгрывается не посреди типичной колхозной деревни в 1967 году, а «в земле помрачённой», где жители «оставляют стези прямые, чтобы ходить путями тьмы». История с огромной недостачей в «будто проклятом» сельском магазине, угроза тюрьмы для добросердечной и простодушной героини – не просто драма конкретной семьи с четырьмя ребятишками. Это апокалипсис в отдельно избранном дворе, в отдельно взятом населённом пункте.

— Мне очень интересно и отрадно было наблюдать, как воплощались на сцене образы природных явлений, тоже неравнодушные к ситуации, — делится с нами журналист Ольга Соболева. – Как ветер треплет людей, треплет их сознание, отражает смятение в душах, не даёт спокойно уснуть. И как хочется, чтобы эта стихия тревоги, надвигающейся беды улеглась, чтоб всё это увенчалось снегом, который всё-таки пойдёт потом в финале, очистительный, небесный. Свершится долгожданный Покров. Визуальный образ так перекликается с последней репликой пьесы: «Молись, Мария! Молись за всех нас!». Снег просыпается как надежда, как утешение, как благодать. Давняя премьера в иркутском драмтеатре в 1978 году была решена очень реалистично… Мне дорога и понятна концепция сценографии, которую продумал художник-постановщик Александр Плинт. И деревня-то у него рождается не в бытовом ключе, она словно витает в воздухе. Окошечки, которые подвешены словно на ниточках, на ниточках судьбы… И за каждым из этих окон – свой свет, своя история, своя жизнь… Сценографу мало становится визуальной картины, он приглашает в своё пространство возможности звука… Этот беспокойный, заунывный шорох мятущихся листьев…  Они шуршат, разлетаются, мелькают перед нами, как тающие дни, как пролетающие годы… Плинт обращается к нам, как и Распутин, с философскими вопросами. Вопрос не в том, соберёт или не соберёт Кузьма деньги для спасения жены, он гораздо глубже. Победит ли человечность и любовь – или верх одержит власть золотого тельца? За четыре дня, за это спрессованное время, которое проживают герои, просыпаются для этих вопросов и они сами, и все, с кем им приходится вести диалог, все жители деревни. Настоящее выявляется в каждом. Отсчитываются дни.

— «И был вечер, и было утро: день один»…

— Да-да. Отсчитываются дни. Открывается истина, что любить человека – это не бытовой протокол, а серьёзное испытание. Интересно и современно то, что разговор, по большому счёту, не о деньгах вообще. Он – о том, в чём для тебя, для меня суть жизни, в чём наша человеческая суть. И есть ли путь впереди у этого заиндевевшего вагона, который стоит на сцене и в какой-то момент становится клеткой для Марии? Или этот вагон – навсегда в тупике?

— Но в финале он всё-таки тронулся, голубой вагон…

— Да… И снег пошёл… Надежда всё-таки мерцает…

— В тексте инсценировки, написанной самим Валентином Распутиным, трудно поделить героев на главных и второстепенных. В каждом эпизоде – свой центральный герой, поставленный перед выбором, — продолжает Ольга Соболева. — Помочь или остаться в стороне? Пожертвовать кровным — или приберечь для себя? Артисты-охлопковцы создают перед нами галерею ярких характеров, очень распутинских, очень ёмких и узнаваемых, очень точных. Очень сильную, по-бабьи, по-деревенски, моментом, прожила свою роль Зоя Соловьёва – жена зоотехника. Дед Гордей заслуженного артиста России Николая Дубакова заполняет всё пространство сцены своей мудростью, которую вынес из глубины своего опыта. Ну и, конечно, самый потрясающий момент постановки — выход артистки Ольги Шмидгаль в роли тётки Натальи…

— Я увидел в спектакле очень сильного, честного, настоящего, просто космического какого-то Степана Догадина, — говорит о своих впечатлениях режиссёр, а в данном случае – пристальный зритель Александр Баркар. – С такой выстраданной судьбой, с такой глубинной обидой семи горьких лет, которые он отсидел за «левый бензин» для общей страды. Но не погубивший в себе главного – решимости отстоять от навалившейся беды живого человека рядом. А какая яркая, бунтующая, не согласная смириться с несправедливостью Галька в исполнении Кати Финк! Я просто весь спектакль любовался и восхищался вашими замечательными артистами, — подытожил наш друг и партнёр.

— Для меня участие в этой постановке оказалось немного странным, — рассказывает заслуженный артист России Степан Догадин. – Дело в том, что года три назад я готовился играть Кузьму. Но постановка отодвинулась, и мне досталась другая роль. Я перечитал материал и понял, что образ Председателя очень важный и богатый в этой истории. Там есть позиция, есть жизнь и путь, есть мощный человеческий стержень, не подвластный искушениям. Мой герой прошёл через тяжёлые испытания и нашёл в себе силы жить дальше с открытым сердцем. Он не говорит про совесть – он по совести поступает, не рассуждает про добро, а творит это добро, не торгуясь с обстоятельствами. Просто потому, что по-другому нельзя. Я бы усилил утверждающее звучание финала, нарушил бы его неопределённость. Я верю, что искусство должно дарить надежду. Мне нравится, когда происходят чудеса, и в жизни, и в театре. Когда человек проявляет себя как любимое Божье творение и совершает высокие поступки.

Главный режиссёр театра Станислав Мальцев много внимания уделил поиску сценического языка, способного выразить невербальные, междустрочные откровения распутинского текста, перекличку сегодняшнего и вечного, обыденного и вышнего, конкретного и метафорического. Всё — для того, чтобы не оставить зрителю места за магическим кругом действия, на обочине конфликта, чтобы поместить его прямо в эпицентр происходящего.

— Конфликт между бренным и духовным, между ценностями материальными и богатством сердца и души — это конфликт очень давний, извечный, можно сказать, — рассуждает постановщик. — Мы так или иначе будем решать его всегда. А как именно — это зависит от опыта, от внутреннего багажа каждого из нас. Главный герой Кузьма, которого играет Сергей Солянников, — роль с невероятным экзистенциальным звучанием. У него практически нет утверждений, одни вопросы. Один из пронзительных: как же мы выпустили деньги из-под своего надзора? Вопрошающий Кузьма и в каждом из нас порождает каскад вопросов. Мы невольно вовлекаемся в этот болезненный искус. А как бы я поступил? Сколько дал бы? Или оставил бы себе? Или ринулся бы спасать, не считаясь с ценой? Деньги всегда стремятся занять главенствующие позиции в нашей жизни. Они дают иллюзию власти и безопасности, вроде обеспечивают возможность потвёрже сидеть, повыше глядеть, внушают уверенность, что жизнь в твоих руках. Но это иллюзия. Я намеренно перенёс сцену со старухой Натальей, которая помирать собралась, ближе к финалу спектакля. Героиня Ольги Шмидгаль совершает великий поступок — отдаёт деньги, которые копила «на смерть». Милосердие, сострадание в ней побеждают даже страх смерти. И, посмотрите, когда она освобождается от подушки, в которой хранила свой клад, — её руки взлетают, словно крылья, готовые обнять весь мир.

— Для меня этот образ очень наполненный, живой и знакомый, — признаётся актриса Ольга Шмидгаль. — Как и другие персонажи этой истории. Я росла в такой деревне. У меня мама была такая, скопила себе на похороны, а все эти накопления «слизнул» дефолт. Мама, которая в войну наравне с мужиками таскала кули с зерном на горбу, которая вырастила после войны четырёх племянников в придачу к своим ребятишкам, вкалывала на судах Речфлота, которая всем помогала без оглядки и могла последнее отдать, если видела человека в беде. Сейчас её назвали бы лохом. Сегодня ты лох, если к другим относишься лучше, чем к себе, о других позаботишься прежде, чем о себе. А ведь в этом — высокое достоинство человека. Поэтому маму мою помнят до сих пор, добром, тридцать лет прошло. Может, об этом важнее думать, как тебя будут вспоминать, а не о том, какое за тобой останется движимое и недвижимое. Там, в деревне моего детства, каждый был на виду, и если ты жадный, это было не спрятать — и тебя никто не уважал. И это было стыдно. Сегодня стыдно быть бессеребренником, «нищебродом». Вот недаром слово аукнулось — серебренники, тридцать серебренников. Погружаешься в эту удивительную повесть Распутина — и вот они, тут как тут — библейские смыслы и образы. Мария. Заметьте, не Маруся какая-нибудь, не Маняша — Мария. Душа мира. И муж её Кузьма. Космос. И рядом все персонажи библейского мифа. Мария Магдалина — бунтующая Галька, и фарисей директор школы, и пророчествующий дед Гордей…

— А ваша героиня Наталья?

— А помните Анну пророчицу, что встретила Марию с новорождённым Иисусом в храме. Ей было восемьдесят восемь лет, она ждала встретить Спасителя. На пороге  Царствия небесного. Тётка Наталья в нашей постановке поступает как истинная русская женщина — отдаёт всё, что может, без остатка. Отдать последнее — когда у человека горе. Отдать самое сокровенное. Маленький эпизод, на считанные минуты. Но там есть что играть. Какая высота человеческого духа в этой полумёртвой старухе… Вот говорю, и дыхание перехватывает…

— И знаково, что Наталья уходит не вглубь сцены, а проходит через зрительный зал. Она проходит через наши сердца…

В 1967 году начинающий прозаик Валентин Распутин ошеломил литературную Россию  небольшой житейской притчей с бездонным пророческим содержанием. Предсказал невероятную власть, которую мы дали деньгам спустя десятилетия. Как в магической призме этой притчи мы видим себя сегодня? Мы, нынешние, когда приметой респектабельной семьи становится детская альфа-карта и воспитание у отпрысков финансовой грамотности, когда у всей популяции вдруг вырастают «руки-загребуки», а героем времени становится тот «кто всегда остаётся при своём»? Кто тот брат — «отрезанный ломоть», блудный сын, потерявшийся в джунглях преуспевающего города, последняя надежда, к которому едет Кузьма? Это мы. «Не даст он!» — в отчаянии повторяет Мария вслед мужу. Но тот отваживается верить. И продолжает свой путь. И стучит в затворённую дверь, как в Святые врата, за которыми — спасение. «Стучите — и откроется вам»…

Подписи к снимкам:

Заслуженный артист России Степан Догадин в роли Председателя

Актриса Ольга Шмидгаль в роли тётки Натальи

Журналист Ольга Соболева

Сцена из спектакля. В роли Кузьмы артист Сергей Солянников

Финал. Под Покровом надежды…