– Помнится мне, в одном из интервью ты сказал, что по жизни у тебя два родных места – Зиминский и Куйтунский районы. Это как понимать?

– Очень просто. Мои родители – сельские учителя начальных классов. Работали в селе Карымск Куйтунского района. В 1938 году в селе не было даже штатного фельдшера. Когда маме пришло время рожать, отец, крестьянский сын, взял в колхозе лошадку, сани, сбрую, сам запряг её, утеплил сани соломой, укрыл маму на дорогу дохой (в начале декабря уже были морозы за 40°) и повёз в село Кимильтей – в больницу соседнего, Зиминского района. Там я и появился на свет 5 декабря. Кстати, больницу эту строил ещё до революции ссыльный Н.А. Алексеев, земский врач, соратник В.И. Ленина, бывавший с ним в Лондоне, отец будущего советского адмирала флота, Героя Советского Союза Владимира Николаевича Алексеева. Об этом сегодня можно прочитать на мемориальной доске на здании больницы.

– Таким образом, ты родился за три года до начала Великой Отечественной войны, дитя войны. Интересно, помнишь ли что-нибудь из своего раннего детства?

– Детская память мало что сохранила. Но всё-таки есть драгоценные для меня эпизоды… Проводить отца на фронт пришли в дом его друзья. О чём говорили за столом – не помню. Один из гостей принёс «на проводины» эмалированную кастрюльку голубого цвета с мёдом – её запомнил. Мне тут же отлили свежего мёда в блюдце, и я ушёл уплетать его в соседнюю комнату. Рядом оказалась вислоухая охотничья собака – «утятница» одного из отцовских друзей. Она так смотрела на меня ожидаючи, что я протянул ложку с мёдом… к её пасти. Это увидела мама, рассказала гостям и развеселила их моим поступком.

Годы войны помню уже лучше, но опять-таки какие-то отдельные эпизоды. Например, прежде чем включить лампочку, мама плотно зашторивает окна и говорит: «Увидят свет немецкие лётчики – будут бомбить!..» Так что везде соблюдали светомаскировку.

Отчётливо помню наш висевший на стене круглый радиорепродуктор. Слушали его постоянно. Левитана узнавали сразу и слушали до конца его сообщения от Совинформбюро. Мама любила певца Лемешева. Старшая на два года сестра Тамара – тоже. А я больше любил подпевать хрипловатому голосу Утёсова, который часто исполнял куплеты про барона фон дер Пшика, что в России «попал на русский штык».

Время от времени в Карымске появлялись в военной форме, с костылями раненые мужчины – на долечивание, после госпиталей. Они, как могли, посильно помогали женщинам и детям. Один из них, помню, делал нам «колодки». Летом все мы бегали босиком, часто травмировали ноги. А этот солдат, бывало, измерит твою ногу и сделает по размеру подошвы деревянные колодки с ленточками кожи на обхват ступни, что-то вроде босоножек. Счастье невероятное. Наши пятки только и сверкали!

Зимние дни тоже вспоминаются. Был у меня друг, старше лет на 5–7, Валя Юровский, вся уличная мальчишеская рать почему-то звала его Валькада. Мастерил он для катания с горок так называемые лотки. Брал дощечку, один край её округлял, с другого края приделывал «стульчик для малолетки», а к нему нечто вроде руля, как у самоката. Было и место для ног, чтобы мчаться с горы до остановки лотка. У этой самоделки имелся один главный секрет скорости: для запуска лотка требовалось, по словам Валькады, «масло», а именно тёплая коровья лепёха. Найти её было легко в любой стайке или при гоне скота. А моя мама тоже держала корову. Валькада укладывал «масло» снизу доски, ждал, когда тёплая масса замёрзнет, и тогда уже несколько раз поливал её водой, шлифовал ледяную твердь. На таком лотке я вначале был пассажиром стульчика, а потом уже сам катал с горок малышню или ровесников.

– Многие дети войны вспоминают своё голодное детство. Судя по твоему рассказу, у вас была корова, значит, не голодовали.

– Да, молоко помогало нам выжить. Но пили мы его, скажу так, не вдоволь. Почему? Потому что все, кто имел на дворе живность, платили налоги. Мама львиную долю надоев относила на местный маслозавод, исполняла главную заповедь того времени: «Всё для фронта, всё для Победы». Другие жители села платили налоги мясом, шерстью, яйцами. А голод всё-таки был. Меня он, например, донимал, когда по радио я слышал «Интернационал» (гимн СССР появился позже).

– Что-то не понимаю…

– Дело в том, что в нём были (и есть) такие слова: «С «Интернационалом» воспрянет род людской…» Я не понимал смысл этих слов, вернее, понимал их тогда только так: «Воз пряников в рот людской…» А ещё, помню, в песне «Любимый город» подпевал: «Любимый город синий дым Китая» – вместо «в синей дымке тает». Откуда я знал про Китай в пять лет – ума не приложу.

– Но в возрасте шести лет ты уже пошёл в первый класс…

– Да, старшая сестра делала домашние задания, была первоклассницей. А я около неё и вместе с ней быстро научился читать. Кстати, не помню фразы из букваря типа «Мама мыла раму», зато уже в детском саду читал рассказ «Шапка» – про мальчика, надевшего большущую шапку отца, так что прохожие даже спрашивали: «Шапка, куда ты идёшь?» На одной из первых моих фотографий детсадовской поры я держу в руках книжку «Сказки».

– Судя по тому, что ты окончил в Зиме среднюю школу в 1955 году, значит, в Карымске пошёл в первый класс в победном 1945-м?

– Верно. В сентябре этого года я уже был на сельском сходе-митинге в честь победы над Японией. И недоумевал, почему взрослые на митинге говорили о «короткой» войне, «быстрой» победе. Ведь отец вернулся домой только через три года. Его демобилизовали как учителя в первую очередь и назначили заведующим начальной школой на станции Кимильтей. Туда переехала вся семья, и остальные три класса я учился уже там. А учёбу в 5-м классе продолжил в Зиминской средней школе № 26, которую закончил в 1955 году. И тогда же, в 16 лет, стал студентом Иркутского госуниверситета. Через пять лет вернулся в Зиму и стал сотрудником Зиминской районной газеты «Знамя труда», преобразованной в межрайонную – в «Ленинский путь», а ещё позднее – в «Приокскую правду». Но я уже к той поре, в 1963 году, работал в Иркутске – в редакции комсомольской газеты «Советская молодёжь», куда меня сосватал мой однокурсник Саша Вампилов.

– Что значит «сосватал»?

– Он приехал в командировку в Зиму. Узнал от меня, что в редакции я единственный сотрудник с высшим образованием, и сказал мне тогда: «Раз тебе не у кого здесь учиться, приезжай работать в нашу газету. Будешь ездить по всей области, это для тебя интереснее. Потому что Зиминский район ты уже узнал хорошо. Теперь узнаешь всю область».

Эта перспектива, нарисованная другом, мне понравилась. По его совету я написал для «Молодёжки» несколько «крепких», с фотографиями очерков (один из них – об электрификации ВСЖД) и на конкурсной основе был принят в штат.

– Какая конкурсная основа? Время-то было советское…

– Да, но в редакции был неглупый главный Виктор Комаров: он принял на одно вакантное место сразу двух литературных сотрудников, подающих надежды. Каждому дал половину ставки. Нас так и называли – «полставочники». И сказал: «Кто будет писать больше и интереснее, тот получит ставку». Понятно, что одним из них стал я – и направлен был в отдел информации и спорта. Добывать интересную и полезную информацию за три года работы в Зиме я научился. Сложнее было со спортом. Тогда в Ангарске всходила слава хоккея с шайбой, болельщики из Иркутска стремились попасть на матчи «Ермака». Я должен был тоже видеть эти матчи и писать о них. Но как? Ведь я канадский хоккей видел впервые! Помогло наше журналистское братство. Редакцию «Восточно-Сибирской правды» на просмотре матчей представлял Володя Ходий – он и стал моим наставником, успевал кое-что рассказать о специфике игры, правилах, отличающихся, конечно, от русского хоккея, словом, натаскивал меня со знанием дела, и я постепенно начал кое-что понимать в этой игре. Но писал о ней плохо, информативно, не азартно – у Володи это получалось намного лучше, до него я так и не смог «дотянуться». А вот в информации преуспел.

Однажды в Саянах заночевал в доме наблюдателя метеостанции. Утром вижу через окно такую картину. Сын хозяина дома во дворе выжимает необычную штангу. На лом с двух сторон насадил толстенные чурки и поднимает их раз за разом. Оказалось, сыну всего 13 лет, сам он весит 123 килограмма и, чтобы сбросить вес, придумал себе такую штангу. Родители рассказали, что в школе их чадо сидит на последней парте, точнее, за отдельным столом. В магазинах они ему ничего купить из одежды не могут, из обуви – тоже. Всё заказывают в индпошиве. Летом сын до ночи плавает в реке – опять же сгоняет вес… А когда его за необычную полноту дразнят мальчишки, он молчит. Однажды только ответил обидчику – так тот потерял сознание от опустившегося на голову кулака. С тех пор родители наказали ему: «Молчи – и только».

…Информацию с рассказом о чудо-богатыре я назвал в газете «Илья Муромец из Левого Сарама». Её прочитал собкор АПН Стас Ильин и тут же отправил в Москву. Необычное сообщение было напечатано в «Вестнике АПН» на разных языках во многих европейских странах, только с более понятным для западных читателей заголовком «Гаргантюа из Сибири».

Возможно, этот успех позволил мне получить полную ставку уже через три месяца.

– И всё-таки почти через три года ты стал работать в другом коллективе – в Иркутском комитете по телевидению и радиовещанию, насколько я помню, в редакции вещания для молодёжи.

– Да, была такая популярная программа для молодёжи области «Романтики». Я легко и быстро «вписался» в неё. Моя мечта видеть ударные комсомольские стройки сбылась. Я часто бывал в Братске, Усть-Илимске, Шелехове, Саянске. Магнитофоны тех лет были тяжёлыми, на батарейках, но осознание, что ты везёшь в редакцию для радиоэфира «живые голоса строителей ударных строек», затмевало все дорожные трудности. Работа у микрофона и с микрофоном по всей области приносила мне колоссальное удовлетворение.

Появилось много друзей разного возраста, в том числе вузовской молодёжи, для которой я готовил передачи «На студенческой радиоволне». Позже, освоив все жанры, даже трансляции «в прямом эфире», «открытый эфир», был переведён в редакцию пропаганды, где много лет вёл передачи «Любовь моя, Сибирь», «Подвиг» и другие. Много раз память возвращает меня в август 1969 года. Мне и моему товарищу Роберту Лютикову руководство областного радио поручило сделать репортаж о перекрытии Ангары в районе Усть-Илима. Значение этого репортажа было так велико, что отправили в командировку двух радиожурналистов. Да и мы понимали важность задания, поскольку должны были стать свидетелями грандиозного события – перекрытия Ангары в третий раз. Не надеясь на наши репортёрские магнитофоны, руководство радио отправило в Усть-Илимск звукозаписывающую машину, так называемый тон-ваген, или передвижку. Роберт Лютиков предложил мне переправиться на другой берег Ангары, сказав при этом: «Ты будешь видеть перекрытие реки с того берега, а я с этого. Рассказ будет интереснее». Я так и сделал.

Передача наша была названа «И третье электрическое солнце взойдёт над Ангарой». Она прозвучала вначале в эфире Иркутского областного радио, а затем по просьбе Всесоюзного радио была передана на весь Советский Союз. До сих пор, бывая в Усть-Илимске, стараюсь попасть на саму ГЭС и рассказать её сотрудникам, чему был свидетелем 54 года назад. Кстати, в нынешнем декабре сам город Усть-Илимск будет отмечать 50-летие, и на торжествах будет звучать тот давний репортаж.

Теперь уже сразу и не вспомню все те передачи, которые были за 43 года работы на радио. Но горжусь, что в 2008 году был награждён Почётной грамотой Законодательного Собрания Иркутской области и двумя отличительными знаками. Один из них ношу на лацкане пиджака и сегодня.

– Я помню, когда Юрий Левитан, легендарный диктор Всесоюзного радио, был в Иркутске, он рассказывал на встречах курьёзные факты из своей богатой дикторской биографии. Наверное, и у тебя они были?

– Конечно. Недавно звонит мне по сотовому молодая сотрудница давно любимого мною областного радио и спрашивает, можно ли сделать ударение в названии села Зады в Эхирит-Булагатском районе на второй слог? «Может быть, лучше произнести Зады?» – спрашивает она. Я отвечаю: «Зачем же обижать местное население неправильным ударением, если много лет, из поколения в поколение они произносят Зады. Сохраните его!» А сам в ту минуту вспомнил… В то село я приехал много лет назад записать на магнитофон репортаж о том, как в соревновании за высокие надои молока победили животноводы Задинской МТФ. В тот день вышел номер колхозной многотиражной газеты (название не помню), в которой на всю первую страницу была напечатана – по терминологии газетчиков – шапка крупными буквами: «Зады идут впереди!»

– Не могу сдержать улыбку…

– Я тоже. Только тогда в репортаже я «обошёл» этот курьёзный факт, даже не упомянул.

– Мне кажется, тебе пора писать мемуары о богатой журналистской практике, работе на радио и в газетах. Тем более, что сегодня ты редактируешь газету «Байкал-61».

– Потому и некогда писать мемуары.

– Однако спрошу ещё о важном, если не главном, деле твоей жизни последних 25 лет – о работе над серией книг о жизни и творчестве Евгения Евтушенко «По ступеням лет». Вышли уже 7 томов. А до них, напомню читателям, были о поэте такие книги: «Он пришёл в XXI век» – три издания ещё при жизни поэта, затем «Зима – столица Евгения Евтушенко». Всего пока 11 изданий ваших с Валерием Прищепой книг о нашем земляке «сибирской породы».

– Мой соавтор, доктор филологических наук, профессор Хакасского госуниверситета Валерий Павлович Прищепа, да и сам я давно осознали масштаб личности самого поэта и его творчества. Потому и задумали для читателей многотомную серию «По ступеням лет». Три года назад мой друг и соавтор ушёл из жизни. Неожиданно, преждевременно. Но я не опустил руки – продолжаю работать над хроникой жизни и творчества Евгения Евтушенко, отслеживаю их по годам, месяцам и даже дням. За несколько десятилетий нами накоплено много фактологического материала, и хочется, чтобы он не пропал втуне, а дошёл до читателя. Лично меня вдохновляет сейчас то, что по нашим книгам школьники старших классов из Зимы, Саянска, Ангарска, Братска, 32-й школы Иркутска пишут сочинения по темам: «Сибирские истоки творчества Е.А. Евтушенко», «Малая родина в творчестве поэта», «Я – сибирской породы», «Откуда родом я?».

Добавлю так: «Настоящее увлечение не проходит с годами…»

– Слушаю тебя и думаю о том, что твой уже завидный возраст – не помеха в делах, которыми наполнены твои рабочие дни. Поэтому желаю здоровья ещё на долгие годы, чтобы смог завершить все задуманные планы.

– Спасибо за добрые слова и пожелания!