«Я испугался и побежал к жене…»

Такое трудно представить, но парень, которому на момент преступления, в ноябре 2020 года, было всего 23 года, зарезал на улице двоих случайных мужиков, приревновав их к жене. Как потом выяснилось, мужики просто шли в магазин, его супруга даже не была с ними знакома. Одному досталось от ревнивца 12 ударов спортивным ножом в голову, шею и грудную клетку, он сразу упал и скончался от массивной кровопотери прямо на дороге – на пересечении улиц Киренской и Глеба Успенского. Другой после трёх ударов ножом – тоже в голову и шею – сумел убежать и умер во дворе дома своего знакомого по улице 1-й Ключевой. Скорая, которую вызвал хозяин-пенсионер, не успела оказать ему помощь.

«Сколько ударов нанёс, точно не помню. Но длилось всё около минуты. Я испугался, положил нож в карман и побежал к жене, – признался убийца после задержания. – Сообщил ей, что зарезал людей, но она не поверила, отмахнулась. И мы пошли в гости к её подруге». По словам задержанного, тот день начинался очень хорошо. Они с супругой, правда, находились в очередной ссоре: пьяный, из ревности он переломал дома мебель, в течение двух недель пара жила раздельно. Но день рождения ребёнка они решили отметить как положено. С утра вместе ходили выбирать подарок сыну. Пригласили домой друзей именинника, приготовили им стол, и ребятишки веселились до самого вечера. «Всё ведь было хорошо», – без конца повторял подозреваемый на первом допросе. «Было хорошо», однако, только до тех пор, пока родители именинника оставались дома в состоянии трезвости. Потом папа сгонял в магазин за спиртным, а мама отправилась к подруге, прихватив бутылку водки. Может, ничего плохого в тот вечер и не случилось бы, если бы супруга не пожалела благоверного, который, как паинька, сидел с детьми, пока она гуляла. Но она позвонила Жигалкину и пригласила присоединиться к застолью.

Мужики, которых убил подсудимый, оказались дальними родственниками подруги, пригласившей их в гости. Они жили у её матери, которую подружки решили навестить, пока их мужья ходили в магазин за очередной порцией спиртного. Жигалкин прямо взбесился, узнав, что его супруга на несколько минут оказалась в мужском обществе. На будущих жертв он наткнулся, когда те с матом выходили из дома, чтобы купить сигареты. Хамили они просто по привычке – оба были выпивохами и ранее судимыми типами, хорошими манерами не отличались. Когда их окликнули на улице, они даже не успели понять, чего хочет от них незнакомец с ножом в руке. Жертвам было 35 и 46 лет.

Нож убийца закинул в чужую ограду. Руки были в крови, и он тщательно вымыл их, прежде чем сесть за стол и продолжить гулянку. Только тогда наблюдавшая за ним супруга поняла, что благоверный не шутил, когда говорил об убийстве. «Правда, что ли, зарезал?» – спросила она. «Правда», – подтвердил Жигалкин. На первом допросе он сказал, что сам не понимает, почему совершил преступление. Наверное, потому что был сильно пьян и у него «было помутнение»: выпил два литра пива и полторы бутылки водки. В таком состоянии и приревновал жену к незнакомым мужикам. Тем более что они ведь её обидели, нецензурно выражались.

Отелло с вредными привычками

В браке Жигалкины прожили три года. И всё это время муж распускал руки. Собственно, женщина знала, на что шла, когда создавала с ним семью: Алексей уже имел судимость за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Ей было известно и о том, что супруг курил анашу и состоял на учёте в областном психоневрологическом диспансере. По словам спутницы, Жигалкин выпивал не часто, но, употребив алкоголь, становился агрессивным. У него просто «сносило крышу». Сильно её ревновал, контролировал, угрожал, хотя поводов она не давала.

Во время предварительного следствия и суда Жигалкин не раз менял показания, придумывал всё новые версии защиты. Сначала он признавал вину и заявлял о раскаянии. Отпираться действительно было бессмысленно – он ведь сам после совершённого преступления рассказывал о том, что натворил. И жене, и брату, и даже бывшему сослуживцу. Тот был очень удивлён, когда в час ночи ему позвонил Жигалкин, с которым они когда-то вместе работали в магазине, и плачущим голосом сообщил: «Я завалил двоих». Подумал, что парень обкурился: «Мы ведь не настолько близки с ним, чтобы рассказывать такие вещи».

После задержания обвиняемый не только признался в двойном убийстве, но и подтвердил свои слова в ходе проверки показаний на месте, демонстрируя под видеозапись «преступную осведомлённость об обстоятельствах причинения смерти». Но позднее изменил свою позицию, утверждая, что убивать не хотел. Якобы мужики сами «пошли на него с ножом», а он только оборонялся. Однако и эта версия тоже продержалась недолго: медико-криминалистическая экспертиза показала, что удары наносились жертвам в спину. Да и химическое исследование крови потерпевших не оставляло сомнений: из-за сильной степени опьянения нападать они были просто не способны.

Следующая попытка обвиняемого уйти от ответственности связана с его решением укрыться по возможности от наказания в «дурке». Жигалкин рассказал следователю о своём психическом расстройстве, из-за которого лежал в стационарах психонаркодиспансера в Черемхове и Иркутске. А его мать и брат вообще заявили, что Алексей, по их мнению, страдает слабоумием, хотя такой диагноз ему официально и не был поставлен. В детстве он учился в коррекционной школе и всё равно плохо справлялся с программой, не смог будто бы даже выучить таблицу умножения, плохо читал и писал. Часто убегал из дома, где отец устраивал скандалы, а потом из интерната. Кроме того, парень якобы «путался во времени», «не ориентировался в пространстве», «смеялся и плакал без причины», «не мог выбрать сам товар в магазине» и т.п.

Но комиссия судебно-психиатрических экспертов никакого слабоумия у Жигалкина не обнаружила. Зато выявила у него признаки расстройства личности с нарушениями поведения и пагубное (со вредными последствиями) употребление нескольких психоактивных веществ (алкоголь, каннабиноиды). Сказались в том числе пьянство родителей, лишение матери родительских прав, помещение мальчика в детский дом при живых родственниках. Несмотря на нарушения в поведении, инвалидность молодому человеку не поставили. Психиатры считают, что он в целом неплохо социально адаптирован: имеет среднее специальное образование, жильё, семью, работу, источник материального дохода. В ходе клинического психолого-психиатрического исследования был сделан вывод: нарушением критических способностей подэкспертный не страдает, он в состоянии прогнозировать ситуацию, осознавать свои действия и руководить поступками. С памятью у Жигалкина тоже всё в порядке, показания он менял не по забывчивости, а для того, чтобы умалить свою вину. Он правильно воспринимает обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения уголовного дела, на предварительном следствии и в суде наглядно продемонстрировал способность реализовать свои процессуальные права, в том числе и право на защиту. Жигалкина защищали три адвоката по соглашению. Чтобы им заплатить, он забрал у жены и ребёнка всё имущество, имеющее хоть какую-то ценность. èèè

«Присяжные не дали себя запутать»

В ходе предварительного расследования Жигалкин, который якобы путался во времени и пространстве, постарался не упустить ни одного шанса уйти от ответственности. В какой-то момент он заявил, что супруга его оговаривает: хочет от него избавиться, потому что завела шашни с полицейским. Выяснилось, что эта уголовная история неожиданно переплелась с историей романтической. На следующее утро после убийства в квартиру Жигалкиных по улице Петрова явился оперуполномоченный ОП-6 МУ МВД России «Иркутское», исполнявший поручение следователя по розыску подозреваемого. Лейтенант полиции полдня провёл с женой и детьми Жигалкина – пока ему не сообщили, что подозреваемый в ходе оперативно-розыскных мероприятий задержан в другом месте. Но, видимо, какая-то искра успела пролететь между хозяйкой квартиры и полицейским, пока он сидел в засаде. Через несколько дней молодые люди стали встречаться, а теперь живут вместе и не скрывают этого. Лейтенант на допросе пояснил, что раньше не был знаком ни с кем из семьи Жигалкиных (зона его обслуживания действительно находится в другом районе) и никакого психологического давления ни на кого не оказывал. Ещё одна попытка развалить дело на стадии предварительного следствия связана с заявлением Жигалкина о том, что орудие убийства, приобщённое к материалам в качестве вещественного доказательства, ему вовсе не принадлежит: у него якобы был другой нож. Защита требовала признать вещдок недопустимым доказательством, заявляла о нарушениях процессуального закона.

Но, избрав суд присяжных, Жигалкин сам поставил крест на версиях защиты, связанных со «слабоумием», «оговором», «процессуальными ошибками». «Судопроизводство с участием коллегии присяжных заседателей имеет свои особенности, – поясняет государственный обвинитель Александр Шкинёв. – Присяжные заседатели являются «судьями факта». Уголовно-процессуальный кодекс запрещает в их присутствии изучение личности подсудимого. Их заранее не знакомят с письменными материалами дела. Никакие данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого, в таком процессе не оглашаются. И закон закрепляет за судьями, которые не являются профессионалами, непосредственное исследование только тех доказательств, которые признаны допустимыми. В обсуждении процессуальных вопросов они не участвуют».

Не случайно такую форму судопроизводства зачастую выбирают в тех случаях, когда по делу нет свидетелей-очевидцев, а потерпевший мёртв и сказать в свою защиту ничего не может. Тут есть где разгуляться с разными версиями произошедшего: подсудимый может утверждать, что защищался, а не нападал, или вообще ничего такого не совершал, его оговаривают. Так, в суде, перед коллегией присяжных заседателей Жигалкин, в очередной раз «переобувшись», заявил, что вообще не был на месте преступления и в глаза никогда не видел зарезанных там мужиков. Очевидно, поразмыслив, он взвесил все «за» и «против» непрофессиональных судей и решил, что ему на руку требования процессуального закона к производству по делу с участием коллегии присяжных. К примеру, такие, как запрет на исследование образа жизни подсудимого, оглашение негативной характеристики по месту жительства (а он состоит на учёте как семейный дебошир), упоминание об алкоголизме, наркомании, привлечении в прошлом к уголовной ответственности по тяжкой статье.

«Виновные порой надеются, что судьи, далёкие от юриспруденции, просто не в состоянии разобраться в объективных доказательствах, понять выводы экспертов и так далее. К тому же, в соответствии со статьёй 339 УПК РФ, если подсудимый признан виновным, перед присяжными дополнительно ставится вопрос о том, заслуживает ли он снисхождения. И в случае утвердительного ответа наказание в виде пожизненного лишения свободы уже исключается, в приговоре не будут учитываться отягчающие вину обстоятельства», – говорит старший прокурор отдела гособвинителей прокуратуры Иркутской области Александр Шкинёв. Государственный обвинитель считает обвинительный вердикт по делу Жигалкина обоснованным: «Присяжным хватило здравого смысла и чувства справедливости, чтобы объективно разобраться во всех обстоятельствах, вынести собственное суждение по представленным суду доказательствам. Коллегия состояла из людей, не имеющих юридического образования, – инженера, индивидуального предпринимателя, бухгалтера и так далее. Но они отнеслись к своим новым обязанностям ответственно, были внимательны к деталям и не позволили себя запутать. Подсудимый признан виновным и не заслуживающим снисхождения». На основании вердикта присяжных заседателей суд назначил Алексею Жигалкину наказание в виде лишения свободы на срок 19 лет.