Окончание. Начало в № 41 «ВСП»

… а завтра сбежит за кордон

Кроме процитированного до конца того же 1963 года ещё несколько писем с берегов Тихого океана получает Л. Ермолинский, который к тому времени также начал преподавательскую деятельность, перейдя из «Молодёжки» на кафедру журналистики госуниверситета. Потом от адресанта на дальнем пограничье пару лет никаких вестей не поступало.

И вот нежданно-негаданно в начале 1966 года по Иркутску поползли слухи о том, что смелый и даже дерзкий фельетонист из «Молодёжки»… бежал из Советского Союза. При этом о самом бегстве и его последствиях высказывались разные, в том числе фантастические, версии: от того, что он поначалу оказался поблизости – в Японии, до того, что прямиком и сразу в Соединённых Штатах Америки. В первом случае Пятов якобы в качестве туриста отправился в тихоокеанский круиз и, когда лайнер уже находился в территориальных водах Страны восходящего солнца и должен был зайти в ближайший порт (а смысл морских круизов не только в том, чтобы наслаждаться плаванием, но и в посещении других стран, знакомстве с их достопримечательностями), спрыгнул с корабля, вплавь достиг берега и обратился за политическим убежищем. А во втором – опять-таки сбежал вплавь с военного корабля и, являясь будто бы сотрудником шифровального отдела штаба эскадры, нанёс колоссальный ущерб не только Тихоокеанскому флоту, но и всем Вооружённым Силам советского Дальнего Востока…

«Нас вызывают в КГБ, расспрашивают, а для нас шок, мы ничего не знаем. И только потом пошла молва, что он разведчик, живёт за границей», – вспоминали с годами Ермолинский и другие, с кем раньше Пятов трудился.

В советской печати происшествия подобного рода, как правило, не освещались. А вот по данному случаю в краткой форме версия американской стороны: «Юрий Михайлович Пятов (Марин), военный переводчик, капитан, в феврале 1966 года сбежал (спрыгнул с борта) советского разведывательного судна у берегов Калифорнии и был подобран американским эсминцем…»

Дело в том, что властям Соединённых Штатов в те времена приходилось нередко в таких необычных обстоятельствах принимать «гостей» из СССР. Так, всего за три месяца до описываемых событий на противоположной стороне планеты – в Средиземном море, территориальных водах Объединённой Арабской Республики вблизи границы с Ливией, – бежал с советского эсминца «Справедливый» 21-летний матрос Олег Туманов. Он незаметно для сослуживцев спустился по канату за борт, доплыл до берега, а утром с помощью бедуинов дошёл до ливийского военного поста и попросил доставить его на английскую базу ВВС, откуда его переправили в Западную Германию под опеку американской разведки.

И если Туманов, как он вспоминал в опубликованных в 1990-е годы пространных мемуарах, оказался в расположенном неподалёку от Франкфурта-на-Майне центре беженцев «Кэмп Кинг», и там его досконально допрашивали и проверяли на детекторе лжи, то Пятов не дожил до того времени, когда стало возможным без оглядки на кого бы то ни было написать и опубликовать свои личные «флешбэки», и поэтому мы не знаем даже маломальских подробностей, как его встретили на американской земле. Единственное, что известно, так это то, что после сдачи властям США, просьбы предоставить политическое убежище, последующих допросов и наверняка тоже проверки на полиграфе он год жил в Вашингтоне, причём не под своей фамилией, а под уже упомянутой Марин. И если в итоге перебежчика-матроса со средним образованием и минимальным опытом работы после школы в «закрытом» московском ОКБ авиаконструктора Яковлева рекомендовали на должность стажёра второстепенного отдела радиостанции, вещавшей на СССР, то бывший советский офицер, военный переводчик и журналист был направлен преподавателем в расположенное в Западной Германии учебное учреждение, которое поначалу носило название Институт армии США по повышению специализации в изучении России и стран Восточной Европы, а потом просто – Русский институт армии США (USARI). Туда его рекомендовали, как Юрий Михайлович потом напишет в вышеупомянутом сборнике «Разведчики рассказывают…», представители американских секретных служб полковник Тони Мейсон и доктор Билл Вест.

Курс, который читал американцам, назывался «Советское общество»

Институт располагался в городке Гармиш-Партенкирхен (Бавария, 60 миль на юго-запад от Мюнхена), где просуществовал до конца «холодной войны». Помните, был такой популярный в 1970-е годы советский кинофильм «Судьба резидента»? Так там в диалогах действующих лиц можно было услышать фразы: «Я с ним познакомился в Гармише, в школе по подготовке разведчиков» и «У нас, в Гармиш-Партенкирхене…». На самом деле это учебное заведение занималось подготовкой специалистов по русскому языку, советской идеологии, культуре, экономике и вооружённым силам для армии, Министерства обороны и Государственного департамента США. Его выпускники, в частности, служили военными атташе и их помощниками в Москве и в странах Варшавского договора, в составе американской военной миссии связи при Группе советских войск в Германии.

Причём уровень преподавания в USARI был достаточно высоким. Кроме теоретических курсов и практических семинаров в программу обучения на первом курсе входила, например, недельная поездка в СССР по маршруту Москва – Ленинград, на втором курсе – недельный круиз на советском лайнере по маршруту Одесса – Ялта – Новороссийск – Сочи – Сухуми/Батуми, а по окончании учёбы – ещё одна поездка на две-три недели в основные города и экономические регионы нашей страны с письменными докладами по их результатам. Также в качестве факультатива проводились посещения советских культурных мероприятий за рубежом – выставок, премьер фильмов, спектаклей, концертов. Институт располагал библиотекой с русской и советской литературой, текущей периодикой, поступающей в том числе из Москвы, в нём функционировали кружки русского хорового пения, хореографический, драматический, ансамбль балалаечников, клубы любителей русской книги и русской кухни.

В интервью газете «Неделя» Марин (Пятов) потом рассказывал, что курс, который ему поручено было вести, назывался «Советское общество». Свои лекции он читал на русском языке, потому что слушатели до этого окончили высшие и специальные учебные заведения США и уже в достаточной степени владели русским языком. «Их интерес, – рассказывал он, – к Советскому Союзу, а на моём потоке занимались будущие «специалисты» по России, диктовался кругом вопросов, имеющих самое непосредственное отношение к возможности ведения разведывательной работы в нашей стране. Контингент преподавателей в Институте комплектовался в основном из лиц, изменивших Родине, или военных преступников, сотрудничавших с гитлеровцами…» В частности, кафедру истории СССР возглавлял А. Авторханов, в годы войны дезертировавший из Красной Армии, а впоследствии писатель, историк, автор книг «Технология власти», «Происхождение партократии», «Загадка смерти Сталина…» и других.

К сожалению, Юрий Михайлович (скорее всего, это не входило в задачу составителей сборника «Разведчики разоблачают…», о чём свидетельствует изложенная ниже его переписка с Л. Ермолинским) обошёл молчанием то, с чем сам выходил к слушателям, на какой основе разрабатывал свои лекции, какими источниками пользовался, не только же одним курсом «Научный коммунизм», который тогда преподавался во всех вузах Советского Союза. Как-никак аудитория, с которой он общался, несмотря на её «специфику», была серьёзной, требовала глубоких знаний о разных сторонах жизни нашей страны, задавала массу вопросов.

Так, наверняка слушатели интересовались реальными условиями быта советских людей (обеспеченностью работой, жильём, товарами ежедневного и длительного пользования, развлечениями), устройством местной власти и её взаимоотношениями с населением, системой образования, работой профсоюзов, комсомола, деятельностью идеологических организаций и так далее. Конечно, во многом ему помогало то, что он работал журналистом, хорошо разбирался в житейских вопросах, мог оперировать конкретными примерами из личного опыта.

«У микрофона Константин Неастров…»

Около четырёх лет Юрий Марин (Пятов) трудился преподавателям в Институте армии США, вооружив, если называть вещи своими именами, необходимыми знаниями два выпуска специалистов по России. И, я думаю, сменить сферу деятельности было его желанием. Всё же на родине, как мы видели, он готовился к иной миссии – в качестве журналиста работать на радиостанции «Свобода» (внесено Министерством юстиции России в список иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента), которая находилась в Мюнхене и считалась одним из главных центров идеологической диверсии Запада против СССР.

В 1971 году его пригласил туда Джон Лодейзен, один из его студентов в Институте армии США, который после учёбы пробыл недолго в ранге второго секретаря посольства в Москве и был выдворен из Советского Союза «за деятельность, не совместимую с дипломатическим статусом», а затем стал руководителем русской редакции «Свободы». А рекомендовал тот же доктор Билл Вест, видная фигура в американских тайных службах.

«Моя кандидатура, – комментировал Юрий Михайлович свой переход на новое место, – не вызывала серьёзных возражений… Ведь я уже работал в столь засекреченном учреждении, как Институт армии США. Правда, мне пришлось пройти «тесты», доказать пригодность к этой очень специфической «журналистике». После проверки меня пригласили в отдел безопасности и вручили постоянный пропуск».

«У микрофона Константин Неастров. Дорогие соотечественники…» – под таким псевдонимом и с таким обращением в течение почти трёх последующих лет герой нашего рассказа начинал свои выступления на радио «Свобода». «Чаще всего, – вспоминал он, – мне поручалось информировать «дорогих соотечественников» о том, как худо им живётся при советской власти. «Документальный текст», состряпанный тут же, в одной из редакций, в эфир шёл не сразу. Он переводился на английский – для высшего начальства, правился по-русски ещё раз в соответствии с воззрениями этого начальства. Потом печатался в газете «Русская мысль». Наконец, я представал перед улыбчивым старшим редактором Гараниным – бывшим прокурором власовской армии, который говорил: «Пожалуйте, Юрий Михайлович, к микрофону…»

Но не в этом, конечно, заключалась миссия по ту сторону «железного занавеса» как Пятова, так и его коллеги Туманова. Их разведывательная деятельность в Западной Европе состояла в том, чтобы, обосновавшись на радиостанции «Свобода», инфильтровать эмигрантские организации, обнаруживать связи между ними и Центральным разведывательным управлением США, а все сведения об этом через агентов КГБ отправлять в Центр. Есть данные, что уже к 1974 году Олегу Александровичу Туманову, делавшему успешную карьеру на «Свободе» (он прошёл путь от стажёра отдела по исследованию аудитории радиостанции до исполняющего обязанности главного редактора её Русской службы), удалось передать в Москву 12 или 13 томов информации, по которой был снят пропагандистский фильм «Радиодиверсанты»…

Значительный вклад в эту тщательно скрытую от посторонних глаз работу по инфильтрации враждебных зарубежных организаций и обнаружению связи между ними и заокеанским ЦРУ внёс и Пятов. Его раздел в сборнике «Разведчики разоблачают…» под названием «Кто работает против СССР?» наполнен многими десятками имён представителей американских спецслужб и тех сотрудников Русского института армии США и радиостанции «Свобода», кто служил гитлеровцам, переметнулся на Запад уже в послевоенное время, совершил преступления.

Подвела легенда

Всё вроде ладно складывалось у Марина (Пятова) на «Свободе». Шёл 1973-й – восьмой год его пребывания на чужбине, и, несмотря на то что разведчик, ведя двойную жизнь, знает, на что идёт и на какие провалы должен рассчитывать, поскользнуться, казалось бы, на ровном месте может и он.

Оказывается, Юрий Михайлович появился на Западе с легендой, согласно которой он родился и вырос в… Шанхае. Очевидно, ослеплённые его смелым бегством с военного корабля, достаточно глубоким и в то же время критическим взглядом на устройство советского общества и жизнь советских людей, другими неизвестными нам аргументами представители американских спецслужб не обратили на это внимания. Зато один из его коллег на радиостанции и тоже когда-то выходец из России заинтересовался данным обстоятельством. Причём безо всякой задней мысли. Рассказывает филолог и историк, сотрудник радиостанции «Свобода» с 1995 года, внук писателя А.Н. Толстого Иван Толстой:

– В нашем нью-йоркском бюро работал Евгений Павлович Шиляев, большой знаток Китая. Много лет жил там, окончил университет, был профессором. Одним словом, первоклассный специалист по Китаю и дока в мандаринском языке (крупнейшем из китайских языков. – Авт.). И это его знание сыграло роковую роль в судьбе сотрудника радиостанции, трудившегося в Мюнхене, Юрия Марина. Он был послан в обычную командировку в Соединённые Штаты, и Евгений Павлович, слышавший о его судьбе, пригласил его в свой кабинет, причём приветствовал коллегу какой-то мандаринской шуткой. И тут, к изумлению Шиляева, Марин упал перед ним на колени, моля о пощаде. «Я, – лепетал он, – никогда в Китае не был, языка не знаю, меня заставили рассказывать о себе такую легенду. Прошу вас, не выдавайте меня». Шиляев Марина не выдал, но потребовал, чтобы тот немедленно отправлялся назад в Мюнхен и увольнялся со «Свободы» под страхом разоблачения. Самое поразительное, что агент Марин так и поступил, разве что не уволился, а тайно бежал в Москву…

По свидетельству газеты «Совершенно секретно» (№ 4 за 2006 год), Юрий Пятов возвратился на родину, не заезжая в Мюнхен, через столицу Венгрии Будапешт…

Также вынужден был тайно покинуть Запад и Туманов. Но это случилось позже – в 1986 году. Поскольку работавший в Греции заместитель резидента КГБ Виктор Гундарев перешёл на положение невозвращенца, а ему было известно, что Олег Александрович также является агентом внешней разведки, возникла опасность, что он может его выдать. Поэтому Центр вывез Туманова в СССР через Западный Берлин.

«В Иркутск снова не собираюсь, хотя «корни» пущены там…»

Время шло быстро, и о Пятове в Иркутске стали помаленьку забывать. Но тут подоспел юбилей газеты «Советская молодёжь» – 50 лет с выхода в свет первого номера, и на торжественном заседании 7 июня 1974 года в актовом зале гарнизонного Дома офицеров появляется он – Юрий Михайлович Пятов…

Помню, Валерий Павлович Никольский, заместитель редактора «Восточно-Сибирской правды», а в молодые годы сотрудник «Молодёжки», вернувшись с праздничного мероприятия, с еле сдерживаемыми загадочностью и восхищением делился:

– Разведчик… Несколько лет с ответственным заданием находился на Западе… Выглядит здоровым и бодрым.

Возвращающимся на родину разведчиками-нелегалам в то время на выбор представлялось постоянное место жительства – Краснодарский край или Прибалтика. Пятов выбрал Прибалтику, точнее, город Таллин, во многом напоминавший ему города Западной Европы.

«Чем буду заниматься, пока даже не знаю, – писал он Леониду Ермолинскому летом 1975 года. – Нахожу огромное удовольствие в занятии огородничеством… Толстой сказал: «Быть с природой, разговаривать с ней – величайшее счастье». Это точно. Хочу только куда-нибудь поглубже и подальше. Но пока я всё ещё на коротком поводке…» Он сообщает, что подготовил большой очерк о том, что связано с его продолжительным отсутствием на родине: «Я, в общем, придерживался и даже, скажем так, строго следовал общепринятым положениям, просматривал, что пишут газеты, журналы об этом, но я всё-таки хотел сказать то же самое своим голосом, по-своему, в своих выражениях. Да такой мелкой сошке не разрешается…»

А через два года, когда увидела свет книга «Разведчики разоблачают…», Юрий Михайлович не скрывает своего неудовлетворения: «Моё детище в сильно урезанном и неузнаваемом виде вышло из печати… Я там в компании ещё с парой ухарей представлен десятком, кажется, страниц».

Постепенно в его письмах нарастают разочарование, хандра от невостребованности, от невозможности говорить «своим голосом, по-своему, в своих выражениях», неверие в то, что можно что-то изменить. На настойчивое предложение Ермолинского продолжать писать отвечает: «…Насчёт того, что я, может быть, смог бы писать, не знаю… Действительно, «найти себя»… Может быть, в каждом что-то есть, надо лишь работать, идя в правильном направлении. Не знаю. Думаю, что в лучшем случае я всё-таки при самом упорном труде был бы не более чем посредственностью. Лучше я буду переводчиком».

Помимо переписки с бывшими коллегами по достопамятной «Молодёжке» Пятов часто приезжает в город своего младенчества, юности, творческого взросления. Последний раз он побывал на берегах Ангары в феврале 1987 года. В письме А. Шастину 24 декабря писал: «В Иркутск снова не собираюсь, хотя «корни» пущены всё-таки там… С каждым приездом туда что-то теряется, разрушается. Хочется что-то оставить нетронутым. Я уж не говорю про золотое детство. Даже воспоминания серебряной юности. Помню послевоенное Иерусалимское кладбище в тогдашнем Нагорном районе. Весной там действительно буйно цвела черёмуха. В другие времена года тоже было неплохо… Работая в «Молодёжке», я часто ходил на работу через парк, тогда снег был белый. Это, как ты помнишь, было в конце 1950-х. В начале 1960-х старый Иркутск с его печным отоплением не смог сделать того, что сделал Иркутск современный, шагающий в ногу с научно-технической революцией».

Юрий Михайлович умер в 1991 году в возрасте 62 лет в Ленинграде от цирроза печени. Ещё меньше – 53 года – прожил его младший, имея в виду возраст, коллега по нелегальной работе на радиостанции «Свобода» Олег Александрович Туманов.

Ещё в 1988 году в Советском Союзе перестали глушить это радио, а в год кончины Пятова в Москве открылось его бюро.

Говорит уже цитировавшийся выше филолог и историк, сотрудник «Свободы» с 1995 года, внук писателя А.Н. Толстого Иван Толстой:

– Туманов мог прийти в Московское бюро снова, если бы оставался нашим сотрудником, вести передачи, брать интервью и так далее. И, конечно, его ранняя гибель от алкоголизма в значительной степени связана с тем, что у человека начался невероятный раздрай мировоззренческий, душевный, психологический. Это был настоящий кризис всей его жизни, когда то, чему посвятил её, оказалось ненужным…