Вызов брошен

Убийство произошло 10 июня 1991 года в 23 часа на объездной дороге напротив Галачинских гаражей. В результате взрыва фрагменты тела Моисеева были разбросаны в радиусе 105 метров. Автомашина по ходу движения улетела примерно на 30–40 метров и, разорвавшись пополам, свалилась в кювет. Погибли двое: 33-летний вор в законе Моисеев и его соратник Мацак, тоже ранее судимый.

Мне, как начальнику ОРБ по борьбе с организованной преступностью с дислокацией в Братске, стало известно об этом утром следующего дня, по прибытии на работу. Во дворе Центрального РОВД стоял катафалк. Открыв дверцу, я увидел голову Моисеева. Чисто по-человечески почувствовал жалость к погибшим такой смертью.

Вскоре мне позвонил начальник горотдела регионального управления Министерства госбезопасности (УМБ) и сообщил: кто-то распускает слухи, что убийство якобы совершили сотрудники КГБ и ОРБ, поскольку погибшие доставляли этим органам беспокойство. «Надо раскрыть», – добавил он. По сути, нам был брошен вызов.

Несколько слов о том, почему я не был поднят сразу на столь серьёзное происшествие. Вечером того дня я отвёз жену и детей в аэропорт – они улетели в Симферополь к родственникам. Приехав домой, прилёг отдохнуть (работал сутками). И заснул так крепко, что меня не смогли разбудить. Капитан Александр Ильин, оперуполномоченный госбезопасности, рассказал, что приезжал ко мне на квартиру, звонил, стучал в дверь, но никто не открыл. Александр стал случайным очевидцем происшествия. Он встречался в том районе с товарищем как раз в это время. Услышав взрыв, обернулся и увидел объятую пламенем разорванную машину. Сразу поехал к месту происшествия, где валялись на дороге паспорт на имя Моисеева, его голова и разбросанные останки. Капитан и сообщил в дежурную часть УВД города о преступлении, после чего попытался разыскать меня.

Конечно, по факту убийства прокуратурой города было возбуждено уголовное дело, а в УВД завели оперативно-поисковое дело. Между тем в ОРБ поступала оперативная информация о том, что соратники Маси активно ведут поиски убийц и готовят расправу над ними. На церемонии прощания с вором ожидались преступные авторитеты из многих регионов страны, похоронную процессию планировали провезти через центр города. Решено было принять упреждающие меры. Прежде всего организовать встречу с криминальными лидерами и рекомендовать им не предпринимать никаких действий в отношении тех, кто, по их мнению, был причастен к преступлению. Мы надеялись, кроме того, узнать, кто именно из представителей преступного мира и в каком количестве прибудет на похороны. Следовало также убедить собеседников, что движение процессии через центр города будет небезопасным. Такая встреча состоялась, и по всем вопросам с «авторитетами» удалось договориться. И похороны, и поминки вора в законе прошли без эксцессов.

Через пару дней после похорон Маси отбывающие наказание в Тулунской тюрьме воры в законе Япончик (Вячеслав Иваньков) и Боец (Сергей Бойцов) назначили положенцем Братска Анатолия Мануйлова по кличке Монашёнок. Мне приходилось неоднократно вести с ним беседы, чтобы не допустить внесудебных расправ с теми, кого его соратники могли заподозрить в причастности к убийству вора. Надо сказать, слово положенец держал.

К сожалению, на тот момент результаты оперативной работы были в целом неутешительные: круг лиц, с которыми погибшие контактировали накануне и в день смерти, установить удалось, но никто из них не вызывал подозрений. Проверялась группировка Александра Эма по кличке Эмчик, которая находилась во враждебных отношениях с Масей. Один из членов этой группы, бывший оперативный работник, предлагал ликвидировать Моисеева по адресу его проживания – заложить тротиловые шашки на козырёк подъезда и привести их в действие с помощью электрогенератора. В дальнейшем от этой затеи отказались: слишком много невинных людей могло пострадать. Именно эта группировка распространяла слухи о причастности к взрыву подразделений КГБ и ОРБ.

Нам было понятно, что убийство вора могла совершить только организованная преступная группировка (ОПГ). Поэтому требовались кропотливая оперативная подготовка, анализ информации. Только таким образом можно было собрать необходимые сведения для задержания, ареста, предъявления обвинения. Надо отдать должное моему руководству, которое понимало всю сложность совершённого преступления и не форсировало его раскрытие.

«Собрать братву и провести сходняк»

Осенью-зимой этого же года в Братск из Иркутска зачастил грузинский вор в законе Гудушаури по кличке Паата-Скот. Он проводил встречи с положенцем Мануйловым и другими «авторитетами». Наше подразделение его неоднократно задерживало для выяснения целей посещения города. Он объяснял, что намерен «навести в городе порядок», так как здесь «много беспредела». На одной такой встрече я поставил ультиматум, чтобы это было его последнее посещение: в городе есть свой положенец, который пока на свободе. И задал вопрос: известно ли ему что-либо об убийстве его «брата» Моисеева? Ответ был отрицательный, но чувствовалось, что он пытается скрыть беспокойство.

На следующий день в доверительной беседе с Мануйловым выяснилось, что Гудушаури на самом деле планировал переехать в Братск жить на постоянной основе и собирался установить здесь своё влияние. Для этого он просил Мануйлова «собрать братву и провести сходняк», довести до всех свои намерения. Тогда же я спросил у него, мог ли быть причастен к взрыву Гудушаури. Мануйлов ответил, что по арестантским понятиям в таком случае полагается провести воровской сход, участники которого должны вынести решение о наказании. Но такого схода не было. Ещё Мануйлов добавил, что Паата для него перестал быть авторитетом. И рассказал такой эпизод: «На последней встрече, когда мы ехали с ним и Эмчиком в одной машине на Братское море, я, улучив момент, выдернул чеку из гранаты РГД-5 и сказал: «Что, полетаем?» Паата и Эм на ходу выскочили из машины в снег. А по блатным понятиям, если вор повёлся от страха, он утратил авторитет». Как мне пояснил Мануйлов, та граната была учебной.

В начале 1992 года поступила информация о том, что накануне гибели Моисеев и Мацак побывали в гостях по известному адресу для употребления наркотиков. Были установлены члены группировки, с которыми Мася общался прямо перед взрывом. В ходе оперативно-розыскных мероприятий стало известно, что это они приобрели для вора в законе Гудушаури однокомнатную квартиру в микрорайоне Энергетик Падунского района. На эту информацию мы незамедлительно отреагировали, установив круглосуточное наблюдение. Но произошло неожиданное: в первый же день около двух часов ночи машина сотрудников была обстреляна. К счастью, обошлось без жертв (пуля, пробив лобовое стекло, пролетела в миллиметре над головой оперативника). Об этом мне доложили сразу же.

Решено было провести обыски одновременно по трём адресам. Обыск в квартире, где проживал Паата, я взял на себя. В ходе обыска у Гудушаури был обнаружен и изъят пистолет ТТ, возбуждено уголовное дело. Владельца задержали. Правда, позднее адвокатам удалось найти основания для прекращения уголовного дела. Грузинский вор Гудушаури, очевидно, понял тогда, что сделать Братск сферой своего влияния не удастся, и вернулся с семьёй в Иркутск.

В марте 1992 года начальник ОРБ (будущего ВС РУБОП) Александр Егоров проводил оперативное совещание, на котором заслушивались руководители подразделений региона. Я доложил о перспективе раскрытия в скором времени убийства Моисеева. Начальник управления сказал, что было бы хорошо поставить точку в этом громком деле. Вечером, после совещания, я отправился в гостиницу «Ангара». И только мы с коллегой разместились в номере, в дверь постучали. Открыв дверь, увидел знакомые лица. Это были грузинские воры в законе Паата Гудушаури и Илья Симония по кличке Махо, а с ними криминальный авторитет Эмчик. Они просили разрешить Паате посещать Братск, а в последующем – переехать в город. Мой ответ был категоричен: «Нет». Его посещения осложняют криминогенную обстановку, братвой он не воспринимается, к тому же для него самого находиться в Братске небезопасно. И ещё я добавил: «У нас почему-то взрывают воров. Судьба Маси вам известна». Уже в дверях Паата упрекнул, что якобы это мы подбросили ему пистолет ТТ при обыске. Я посоветовал ему обратиться с жалобой в прокуратуру. Об этом случае доложил руководству рапортом.

Почему следы «остыли»

В УВД города активной работы по раскрытию особо тяжкого преступления, по правде говоря, не наблюдалось. Не была создана межведомственная следственно-оперативная группа, не определён координатор действий, не проводились совещания с руководителями оперативных подразделений на уровне городского УВД. Да и областное управление не контролировало работу и не оказывало помощь. С самого начала многие придерживались мнения, что это дело раскрыть невозможно. Ведь преступления такого рода готовятся очень тщательно. Кроме того, даже если удастся установить заказчиков и исполнителей, не в их интересах распространяться об убийстве вора в законе. Что касается нашего подразделения, оно ещё не было укомплектовано и обеспечено транспортными средствами. Мы работали малыми силами. Не так, как в кино. Территориальные подразделения были загружены в те годы нескончаемым ежедневным потоком заявлений от граждан о различных преступлениях.

В связи с тем, что оригинал оперативно-поискового дела находился в производстве УВД города, я решил завести его дубликат. И составил дополнительный план мероприятий, в котором предусмотрел взаимодействие всех оперативных подразделений, в том числе Службы исполнения наказаний и госбезопасности. Несмотря на прилагаемые усилия, раскрыть преступление по «горячим следам» нам не удалось. И вот почему.

Ещё при осмотре места происшествия я обратил внимание на чёткие следы, оставшиеся на асфальте: выбоины правильной круглой формы диаметром 10 см. В качестве специалиста по инженерным боеприпасам был приглашён подполковник Вовченко из дивизии, которая дислоцировалась в Падуне. Он должен был предоставить справку по результатам осмотра. Вывод специалиста меня удивил. Он утверждал, что убийцы применили взрывчатку народнохозяйственного назначения в тротиловом эквиваленте 4 кг. Но этот вывод не соответствовал следам, оставленным на асфальте: взрывчатка народнохозяйственного назначения не имеет оболочки и не может оставить такие круги правильной формы. Своими сомнениями я поделился со следователем областной прокуратуры Петром Лукиным, но он не придал этому значения. И отклонил моё предложение изъять фрагмент вещественного доказательства. Сказал, что достаточно фотоматериала. Позднее выяснилось, что Вовченко сознательно скрыл правду. С сотрудниками особых отделов воинских частей я сразу установил доверительные отношения. А дивизии в посёлке Падун, где служил подполковник Вовченко, уделял больше всего внимания.

В апреле 1992 года, просматривая суточную сводку о происшествиях, я обратил внимание на задержанного Падунским РОВД Александра Воробьёва, который во время ссоры с женой грозился взорвать её тротиловой шашкой. Поскольку угроза была реальной, его арестовали и поместили в СИЗО-5. По имеющейся у меня информации, этот гражданин являлся второстепенной связью группировки, с которой Мася был в контакте перед взрывом. Не стану расшифровывать оперативные комбинации, которые позволили получить информацию об обстоятельствах и лицах, причастных к убийству Моисеева.

Появились реальные проблески в раскрытии этого непростого преступления. Но нужно было перепроверить информацию. И тут нам здорово помог сотрудник горотдела УМБ по Иркутской области Александр Ильин. В результате проведённых им специальных технических мероприятий не только была подтверждена наша информация, но и получены новые, очень важные и достоверные сведения, которые позволили привлечь убийц к ответственности. Капитан Ильин установил, например, что начальник отделения уголовного розыска Падунского РОВД Вадим Холоднов поддерживал знакомство с неким Г. – одним из фигурантов уголовного дела. Именно благодаря Ильину удалось предотвратить самоубийство и убийство этого человека, позднее ставшего главным свидетелем обвинения в суде.

Сотрудничество с капитаном Ильиным продолжалось фактически до задержания подозреваемых. На протяжении этого времени я видел в нём достаточно подготовленного в профессиональном отношении сотрудника, хорошего аналитика, способного работать с большим объёмом разрозненной информации, оценивать её. Все эти качества сыграли важную роль в раскрытии резонансного преступления. Подкупало и то, что Ильин оказался человеком отзывчивым, порядочным, готовым прийти на выручку. Известен, например, такой факт. Около трёх лет назад в телепередаче «Жди меня» был эпизод о женщине, которая разыскала Александра Геннадьевича, чтобы выразить безмерную благодарность за своё спасение. Это случилось в конце 1980-х годов недалеко от служебного здания КГБ. Она поздно возвращалась домой, и на неё напал мужчина. Женщина стала звать на помощь, но вокруг никого не было. Крики услышал находящийся на дежурстве Ильин. Он не раздумывая выбежал на улицу и поспешил на помощь. Преступник был задержан и передан милиции. Позднее его изобличили в ряде других тяжких преступлений. Эту историю привожу в подтверждение упомянутых выше качеств Александра Геннадьевича. Сотрудники нашего подразделения очень уважали и ценили его. К сожалению, 4 августа 2020 года Александр Ильин скончался после продолжительной болезни.

К началу июня 1992 года мы установили всех причастных к ликвидации Моисеева. Арестованный за угрозу убийства жены Воробьёв рассказал, что вместе с Виктором Балбасовым изготовил несколько образцов самодельных радиоуправляемых взрывных устройств под заказ организатора группировки Андрейчика. При испытании эти образцы не всегда срабатывали. При обыске в мастерской Воробьёва были обнаружены и изъяты различные радиодетали. Балбасов подтвердил показания подельника и назвал других причастных к взрыву.

Для задержания убийц и проведения следственных действий необходимы были дополнительные силы. Не хотелось привлекать сотрудников подразделений УВД города: имелась информация о том, что некоторые из них контактировали с подозреваемыми. Я обратился за помощью к своему руководству: по закрытому каналу связи отправил шифротелеграмму. Из Иркутска прибыла группа оперативных сотрудников, возглавляемая подполковником Александром Эдельманом.

В 3 часа ночи на домашний телефон поступил звонок от моего информатора. Он сообщил, что лидер ОПГ Владимир Андрейчик решил ликвидировать члена своей организации Г. Но сделать это он хотел руками другой группировки, которой руководил Владимир Плеханов по кличке Плехан, ярый сторонник погибшего Моисеева. Плехану подкинули дезинформацию: стало, мол, известно, кто убил Масю. И назвали фамилию и адрес Г. Таким способом Андрейчик стремился отвести подозрение от себя и избавиться от соучастника, который слишком много знал. Мой «помощник» добавил, что вчера вечером Плехан со своими бойцами пытались вывезти Г. на плотину и сбросить с неё. Но тому удалось сбежать. Спланировали рано утром забрать Г. из дома и довести замысел до конца.

Нам следовало опередить Плехана и задержать Г., который мог дать правдивые показания в суде. Мы долго не могли попасть в квартиру, хотя знали точно, что хозяин дома. И тогда я решил воспользоваться помощью начальника УР Падунского РОВД Вадима Холоднова, который, как установил Ильин, являлся связью Г. Мы едва успели: окно на кухне было открыто (7 этаж), на столе – прощальная записка. Сопротивление хозяин не оказал, но держался с достоинством. Так было предотвращено самоубийство Г. и его убийство группировкой Плехана.

Твою ж дивизию!

На допросе Г. дал показания: в марте 1991 года купил за 7000 рублей 4 противотанковые мины вместе с управляемыми взрывателями в дивизии, расположенной в посёлке Падун, у двух солдат срочной службы кавказской национальности. Одна из мин была использована для убийства Моисеева. Лидер группировки Андрейчик велел Г. ехать за автомобилем Моисеева, в котором уже находились мина и самодельное радиоуправляемое взрывное устройство. Их подложил в коробку из-под конфет член группировки Сергей Попов.

Между Падуном и центральной частью Братска в безлюдном месте Г. нажал на кнопку радиоуправляемой мины. Но она не сработала. Когда сообщил об этом Андрейчику, тот запаниковал и дал команду срочно отправляться по маршруту движения Моисеева и под любым предлогом забрать коробку с минами из его машины. Иначе всем конец! Г. выехал, но в районе Галачинских гаражей увидел, что произошло с Масей, его водителем и машиной. Только тогда Андрейчик успокоился. Позже стало понятно, что сработал минный управляемый взрыватель, вставленный в ТМ-46. Для проведения дальнейших следственно-оперативных мероприятий Г. был этапирован в СИЗО-1 Иркутска.

Мы тем временем пытались найти в дивизии военнослужащих кавказской национальности, продавших мины. Оказалось, что в последние 10 лет кавказцы срочную службу здесь не проходили. Значит, Г. почему-то не дал по этому вопросу правдивые показания. В августе 1992 года его из Иркутска привезли обратно в Братск. Старший оперуполномоченный Александр Давыдов, сопровождавший Г., уверял меня, что его признаниям можно верить. Я не стал спорить, предложил побеседовать с ним вместе. Г. продолжал настаивать на правдивости своих слов. Тогда я ему жестами показал, какого роста этот продавец мин и сколько звёздочек у него на погонах. Он понял, что врать дальше бесполезно. Попросил только, чтобы его допросили завтра, он сильно устал после дороги. Дал слово, что будет находиться в квартире, побег не совершит. И мы пошли на риск.

Я до утра не спал. Когда увидел, что Г. на месте, словно гора свалилась с плеч. Г. рассказал, что купил мины у прапорщика дивизии Дмитрия Кукина, который научил членов группы Андрейчика приводить их в боевое состояние. В лесу за городом взорвали одну мину, прикрепив её к стволу большого дерева. Начальнику особого отдела дивизии подполковнику Анатолию Бибко я предложил такой вариант: мы сейчас забираем прапорщика, он даёт показания по уже известным фактам. Результаты я сообщаю Бибко, а он докладывает своему руководству о совместных с нашим подразделением мероприятиях по изобличению Кукина.

Увидев меня в кабинете начальника штаба, Кукин выдохнул: «Я так и знал, что это случится». Схватился за сердце и пообещал, что всё расскажет. Но в подразделении, когда пришёл в себя, стал возмущаться: на каком основании его сюда доставили? Я предложил ему для начала успокоиться, попить чай, покурить и через 20–30 минут вернуться к разговору. Некоторое время Кукин ещё был в шоковом состоянии. Обхватив руками голову, бормотал: «Я это или не я?» Потом попросил бумагу, ручку и написал чистосердечное признание. На вопрос, когда ему стало известно об убийстве преступного авторитета Моисеева, ответил: «На следующий день». В 11 часов, когда он находился на складе вооружения, к нему подошёл подполковник Вовченко. Рассказал, что менты пригласили его ночью на место, где взорвали Масю. «Если сработала наша мина, то я тебя лично расстреляю», – пригрозил подполковник. Нам стало ясно, почему Вовченко написал в справке, что использовалась взрывчатка народнохозяйственного назначения. Специалист по инженерным боеприпасам увидел следы противотанковой мины, а такие были только в дивизии, и сознательно ввёл в заблуждение следственно-оперативную группу. Это обстоятельство помешало раскрыть преступление по «горячим следам».

Кукин показал нам тайник за пределами дивизии в лесочке. Из него изъяли тротиловые шашки с детонаторами в большом количестве. Прапорщик уверял, что приобретённые у него мины предназначались для того, чтобы глушить рыбу. По этой причине материалы в отношении него были выделены в отдельное производство и переданы в военную прокуратуру. Кукин получил позднее 5 лет строгого режима.

Но ещё до его задержания и признания я разгадал, какой миной был подорван вор в законе. Это случилось во время занятий, которые проводились в дивизии с оперативным составом по моей просьбе. Нам рассказывали о различных боеприпасах и обращении с ними. Это было необходимо: такие изделия в то время находили в городе и граждане, и милиция. Когда лектор начал говорить об устройстве ТМ-46 и принципе её действия, у меня сразу пропало сонное состояние. Я понял: именно эта мина оставила на месте убийства следы в виде кругов. Сопла цилиндрической формы расположены в её корпусе под конусом и заполнены тротилом, чтобы концентрированным взрывом повредить днище танка. О своём открытии я тогда никому не сказал, чтобы не допустить утечки информации.

«Дачка» для братвы

Сторонники Маси, как выяснилось, и сами вычислили причастных к ликвидации своего лидера. Посетили места их проживания, всё переломали, подожгли. Убийцы вора попали в «вилку» – им пришлось скрываться и от бандитов, и от правоохранителей. Мы должны были первыми их разыскать, чтобы не допустить совершения внесудебных расправ, сохранить им жизнь для привлечения к уголовной ответственности.

Сергея Попова задержали в квартире знакомого. Он знал, что его разыскивают сторонники Маси. И у него имелось обоснование этого убийства. Моисеева он считал неправильным вором. Попов восхвалял грузинское воровское движение – якобы более авторитетное, чем славянское. Лаврушники были для него иконой криминального мира: честные со своими сторонниками, и всё у них по справедливости. Славянского вора Япончика и его ставленников этот идеолог грузинского движения вообще не признавал. Задержанный не скрывал, что поддерживает отношения с Махо и Скотом. Познакомил их Андрейчик, который раньше отбывал с ворами наказание в одном учреждении. Парень и после задержания свято верил, что грузинские воры придут ему на помощь. Мы ему советовали оставить иллюзии, и он заявил, что даст полный расклад, если этого не последует. Попова этапировали в иркутский СИЗО, чтобы не допустить расправы с ним сторонников Моисеева. К сожалению, уберечь его не удалось: в январе 1994 года, за сутки до суда, он был обнаружен в камере мёртвым.

Как выяснилось, судьбу Маси решила сходка группы воров в законе, состоявшаяся весной 1991 года в одной из ведомственных гостиниц Братска. Физическое устранение положенца города понадобилось, чтобы освободить место для грузинского вора Гудушаури. В то время в Тулунской тюрьме ещё отбывал наказание Япончик, принимавший участие в короновании Моисеева. Заговорщики поступили не по понятиям, своими действиями нарушили этические, моральные нормы, принятые у воров. Всё это делалось втайне от Иванькова, который освободился лишь в ноябре 1991 года. Ликвидация вора в законе была возложена на Владимира Андрейчика, который также присутствовал на этой встрече.

Андрейчик добросовестно продумал спецоперацию. Использовал естественно сложившиеся обстоятельства: Мася частенько посещал одного из членов его группировки, чтобы принять дозу. Вот и в тот день он подъехал за очередной партией наркотика. Изготовитель сообщил, что у него сейчас ханки нет, но есть у Попова. И правда, к машине подошёл Попов и вручил Моисееву пакет. Когда автомобиль тронулся, парень окликнул вора и предложил «дачку» для братвы в тюрьме. «Положи на заднее сиденье», – сказал Мася. Попов вынес из подъезда коробку из-под конфет, в которой были мины, и устроил её прямо за спиной вора.

Это преступление мы раскрыли за год. Сотрудниками ОРБ было изъято множество единиц оружия, боеприпасы, противотанковая мина, тротиловые шашки. А это значит – спасены чьи-то жизни. Но главное – раскрытие убийства вора помогло изменить общественное мнение. Местные жители, которые ещё недавно были согласны с тем, что преступление организовали КГБ и ОРБ, поверили правоохранительным органам.

Судьба причастных к уголовному делу людей сложилась по-разному. Паата Гудушаури был убит из автомата через окно в квартире на улице Бограда в Иркутске. Владимира Андрейчика объявили в розыск, его дальнейшая судьба неизвестна. Г. приговорён к трём годам условно. Балбасова и Воробьёва за недоказанностью причастности к убийству от уголовной ответственности освободили.

30 лет со дня убийства вора – юбилей, конечно, нехороший. Но всё же юбилей. И мне хочется назвать поимённо сотрудников, благодаря которым это преступление было раскрыто: Александр Эдельман, Александр Давыдов, Дмитрий Мещеряков, Александр Ильин, Евгений Капралов, Олег Марков, Андрей Рогачёв, Вадим Холоднов. А для меня этот «детектив» продолжался до 1998 года. Соратники Андрейчика строчили жалобы в прокуратуру и другие инстанции о моих якобы криминальных делах. Дописались до того, что я будто бы и организовал убийство Моисеева.