Настя подошла к окну и аккуратно выглянула из-за занавески. Через дорогу на пустыре были видны люди в форме. Муж Насти предположил, что у соседей подрали корову. «Зачем из-за скотины следакам приезжать?» – раздражённо ответила Анастасия. Она достала бинокль, чтобы убедиться в своих догадках. Ей удалось рассмотреть, что на земле лежит тело – слишком маленькое для коровы или быка. Показалось, что вместо лица – кровавая масса. Разобрать, кто это, было невозможно. Но выходить и спрашивать она побоялась: позже всё и так напишут в деревенском чате.

Болевой шок

Из деревенского чата села Шэнэ-Буса Заиграевского района Бурятии: «Сегодня, 4 апреля, в 8.00 был найден труп. Тело было обгрызано, находилось рядом с домом. В огороде, на задах бегали 4 собаки».

Вечер 3 апреля в Шэнэ-Бусе выдался неспокойным. Домашние цепные псы, как по команде, начали сходить с ума. Бесконечно лаяли и не давали хозяевам спать. А ложатся в деревне, да ещё и в апреле, рано. Житель улуса Чингис несколько раз выходил во двор и за ограду, оглядывал свой участок, но ничего необычного не заметил. Около десяти он лёг спать, подумав, что по улицам бегают чужие собаки. В улусе было особо не принято следить за своими питомцами, говорит он. До этого случая.

– Сын по утрам всегда приходит проведать бабушку. Зашёл в дом: телевизор включённый, а мамы нету. А потом он нашел её, – рассказывает Чингис про свою соседку.

Каждый день у 84-летней Цырен-Дулмы Нимаевой проходил одинаково. Ранний подъём, немного дел по дому, ближе к семи утра заходил сын, потом нужно было позаниматься огородом, хоть и ходить тяжело, приготовить обед: может заглянуть внук. Вечером телевизор, в девять – обязательный звонок детям, чтобы отметиться.

Что произошло вечером 3 апреля, детально выяснить не удалось. Соседи склоняются к версии, что уже после традиционного вечернего звонка пожилая соседка решила выйти за ограду, чтобы посмотреть, из-за чего шумят собаки. Тогда же на Цырен-Дулму и напала дикая стая, а уже утром её нашёл сын.

– Мой дом напротив, и всё хорошо видно. Муж подумал, что корова умерла. Я говорю: «А зачем тогда следаки приедут? Корову смотреть?» Я в бинокль сразу поглядела и увидела, что лицо всё красное в крови, а лица как бы нету. Нет носа, ничего, – вспоминает соседка Настя.

Уже к восьми утра на месте были полицейские и следователи Следственного комитета, труп накрыли. Сотрудники ходили по огороду и искали части тела. Внимательно рассматривали чёрную с проплешинами жухлой травы землю. «Ногу нашли, а руку нет», – говорит сосед Цырен-Дулмы Чингис. Тогда же на место трагедии вернулась стая собак.

– Эта свора на одного-то полицейского налетела. Он, бедный, успел только на столбик запрыгнуть, а оружие не успел вытащить. Два раза его они загоняли на забор, – рассказывает другой сосед.

Полицейский не успевал слезть со столба, как собаки возвращались к нему и снова пытались напасть. Его коллеги замешкались, но сделать выстрел всё-таки удалось. Одну суку ранили, она упала тут же, в огороде, остальные разбежались и больше работать правоохранителям не мешали.

В тот же день к ночи судмедэкспертиза вынесла заключение, что смерть Нимаевой не могла наступить до встречи с животными. Официальная причина – травматический и геморрагический шок. Проще говоря, Цырен-Дулма Нимаева умерла от боли, пока её рвали собаки.

«Знаете город Новый Орлеан? Вот то же самое. Дикие места»

Из деревенского чата села Шэнэ-Буса: «Жители наблюдают, чтобы собаки не вошли в поселение. Мужчины прямо караулят».

Владимира, сына погибшей, соседи в улусе видят нечасто. Сначала он работал в столице республики и каждый день добирался до Улан-Удэ больше часа, в последнее время по три раза в неделю ездил на гемодиализ туда же. Но по утрам, до своих дел, всегда успевал навестить мать. «Не скандальная она, нормальная. Малоразговорчивая», – так описывает погибшую её ровесница с другой улицы, жительница улуса. Она отказалась назвать своё имя.

– Она редко выходила, ходила плохо, с тросточкой. Мимо пройдёшь – здрасьте, здрасьте. Живёт да живёт бабушка. Я видела, что к ней внуки приезжали, девчонка с коляской в том году ходила, тоже, видать, внучка. Мы в амбулаторию с ней вместе ходили, – вспоминает соседка Настя.

Всю жизнь Цырен-Дулма прожила в Шэнэ-Бусе, никуда не уезжала. Работала дояркой. Примерно 15 лет назад купила хороший дом. Сын вместе с внуком огородили его добротным забором из сайдинга цвета какао, сделали тёплый туалет – «как в городе».

– Она в здравом уме была, сама за собой ухаживала. Она и в администрацию сама приходила по делам, оформляли землю. Нормальная женщина была, – вспоминает глава поселения Илькинское, в которое входит улус Шэнэ-Буса, Ирина Господинова.

Шэнэ-Буса, рассказывают местные, – это, можно сказать, искусственное образование. Несколько крохотных разрозненных поселений, названия которых уже никто не помнит, ещё в начале периода советской власти решили объединить в одно целое. Аборигены занимались здесь одним – скотоводством. Вырастить что-то на песчаной почве, которую разметают сильные степные ветра, даже не пытались. В советское время здесь начали заготавливать лес. Благо, что сосняка в округе было много. Тогда же появились леспромхозы, завод по ремонту лесовозов и даже ПТУ – учили там на водителей, лесных мастеров и автомехаников.

ПТУ и леспромхозы в Шэнэ-Бусе давно разрушены, официально в улусе всего две пилорамы, но, по словам жителей, в каждом втором дворе деревья незаконно заготавливают на продажу. Больше заниматься в деревне нечем. «Работу охота всем», – говорит глава Ирина Господинова. Вроде как недалеко от села обещали построить ДОК – деревообрабатывающее производство, но пока только на словах.

– Лес воровать нельзя, да и грех большой. Здесь поезда ходят: раньше мы их не видели, такой густой лес был, а сейчас – насквозь видно, – рассказывает один из пенсионеров Шэнэ-Бусы, который тоже отказывается назвать своё имя.

Он же добавляет, что красивое название улуса переводится как «новое поселение». «Знаете город Новый Орлеан? Вот то же самое. Дикие места», – проводит он аналогию.

Особенно недовольны в улусе состоянием медпункта. Фельдшер приходит на работу пешком из соседнего села, до него пять километров. По утрам медик топит печку и ждёт, когда комната нагреется и можно будет осматривать малышей. Старый потолок приходится постоянно конопатить – обваливается. Зато школа и детский сад, расположенные в одном здании, нареканий не вызывают. Добротное строение досталось с богатых времён, но и ему уже больше полувека.

От улуса всего 80 километров до столицы Бурятии – Улан-Удэ. 60 из них по хорошей дороге, она входит в нацпроект и ремонтируется. Остальные 20 к агломерации уже не относятся, поэтому машины едут посередине разбитой трассы, где чуть меньше ям.

«Нельзя животных стрелять. А людей кушать можно?»

Из деревенского чата села Шэнэ-Буса: «Нужно обеспечить контроль за каждым ребёнком и составить ориентировку на собак».

Всё воскресенье в Шэнэ-Бусе работали следователи, опрашивали мало, всё больше искали улики. Потом погибшую погрузили в машину и увезли в морг в Улан-Удэ. А местные пошли искать оставшихся в живых четырёх псов.

– Когда они начали гоняться за полицейскими, надо было всех сразу отстреливать, но прокурорские не дали. Сказали: «Нельзя животных стрелять». А людей кушать можно? – негодует пенсионер. Он всю жизнь прожил в этом улусе, хорошо знал погибшую и её семью.

Правда, трупы еще трёх собак из дикой своры всё-таки нашли на следующий день в разных частях деревни. Кто отстреливал, не сознаются: в деревне все понимают, что за такое могут и наказать. Четвёртую собаку из стаи так и не нашли: «Ещё одна, считай, где-то бегает».

– Находили их по утрам. Они, видимо, прибегали из леса, там где-то расположились в кустах. Всё равно среди людей выросли, тянутся, наверное. Одну сучку нашли в кочегарке, она в яму старую упала, другого пса – в старом здании универмага, – рассказывает Чингис.

Слова подкрепляют фотографиями, которые выкладывали в местном чате. На снимках трупы рыжих короткошёрстных собак среднего размера. Жители улуса в один голос говорят: они бойцовские. На телах много шрамов, а сами псы крепкие и мускулистые.

В чате, который ведёт администрация Шэнэ-Бусы, написано, что ветеринары и опытные кинологи осмотрели псов и сделали такие выводы. Якобы и шкура у них крепкая, и подкожного жира много: у бездомных такого нет. Никак документально это не подтверждается. Доподлинно известно только то, что бешенством животные не страдали. Но версия с бойцовскими собаками прочно укрепилась в сознании сельчан.

«Пит-буль-терьер», – по слогам выговаривает сосед погибшей Чингис. И добавляет, что в породах он разбирается и эти точно не дворняги.

– Я по фотографиям собак не знаю, что ли? Кто-то выбросил. В городе стали поджимать с этим делом. Надоело кормить их кому-то, вот к нам и привезли. Мы всех своих знаем. Эти собаки вообще не местные, – говорит он.

Своих, которые тоже разгуливали по улицам, после трагедии сразу же попрятали по оградам и посадили на цепи. Тех, кого не успели, тоже убили. В селе была паника, собак отстреливали без разбора. Все ходили с палками и боялись выйти за ограду, в магазин на расстояние 50–100 метров ездили на машинах. Детей одних не отпускали, администрация дала автобус, чтобы возить учеников в школу.

– У соседа была большая, пушистая такая собака, очень добрая. Её застрелили. А ещё одна рыжая соседская бегает до сих пор по улусью, огрызается. Я её скоро сама задушу, – горячится Настя.

Она же дальше развивает мысль про бойцовских собак. Настя считает, что их усыпили в Улан-Удэ, привезли сюда и выбросили в лесу.

– У всех предположение, что их сюда завезли и бросили. Мы же смотрели эти фотографии в группе, они были в шрамах все. У всех сложилось единственное мнение, что они участвовали в подпольных боях. Потому что они упитанные, откормленные. Они, считай, такие массивные, как качки накачанные. Таксу загрызли, хозяйка Танюха видела в окно, что они просто подлетели, пара секунд – и собаки нет: всё, мёртвая лежит, – вспоминает она.

Уголовное дело

Но виноватых в Шэнэ-Бусе искать всё-таки начали – в первую очередь среди чиновников местной администрации. В Следственном комитете посчитали, что собаки нападают из-за халатности властей.

«Распространение бродячих собак в населённых пунктах и их нападение на людей говорит о ненадлежащей организации работы органов местного самоуправления в сфере обращения с бездомными животными. В связи с этим по данному факту следственным отделом по Заиграевскому району СУ СК России по Республике Бурятия возбуждено уголовное дело по статье «Халатность, повлёкшая смерть человека», – гласит официальный релиз.

Но с тех пор никаких новостей от следствия не поступало. Глава поселения, в которое входит Шэнэ-Буса, себя виноватой не считает. Лично ей никаких обвинений не предъявили ни следователи, ни семья погибшей. Ирина Господинова говорит, что у них ситуация с бродячими животными была ещё более-менее. Отстреливать собак до сих пор разрешают после введения режима ЧС, чем регулярно пользуются власти. С принятием закона о гуманном обращении это последняя лазейка, чтобы безнаказанно истреблять животных.

– Мы каждый год подаём заявки планово, чтобы у нас производили отлов собак. Но в 2020 году у нас была чрезвычайная ситуация по бешенству, и 47 собак в поселении усыпили. И намного лучше стало. Бездомных собак не было. В основном собаки гуляют хозяйские. Плановый всё-таки будет отлов – для профилактики, – отмечает глава поселения.

В Бурятии в этом году на отлов, стерилизацию и возвращение собак на волю предусмотрели 55 миллионов рублей. Финансы выделяли на фоне двух громких историй. Сначала в пригороде Улан-Удэ стая напала на студентку: девушке сняли скальп, она чудом выжила и до сих пор лежит в больнице в ожидании реконструктивных операций. Следом в том же посёлке растерзали мальчика. Долгое время стоял вопрос об ампутации ноги, но в московской клинике её удалось спасти, сейчас ребёнок учится заново ходить.

Власти посчитали, что 55 миллионов должно хватить на отлов восьми тысяч особей.

Сколько денег нужно на то, чтобы убрать с улиц всех бродячих собак в республике, никто толком не знает. По последним данным, только в Улан-Удэ больше пяти тысяч бродячих псов. Из-за скандалов с нападениями мэр города Игорь Шутенков потребовал ввести мораторий на закон о гуманном обращении с животными, но пока ничего не добился.

Зоозащитники такую постановку вопроса считают манипуляцией. Это самое простое решение – уничтожать собак. Защитники животных говорят, что расправы над животными участились. Против введения моратория и профессиональные кинологи. Они считают, что массовая стерилизация и чипизация собак, как это было сделано во многих развитых странах десятки лет назад, работают. И если бы власти занялись этим раньше, то проблема не была бы такой острой.

– Сожалею, что нет закона, по которому каждое животное определённого размера должно пройти дрессировку. А также что каждое, даже домашнее, животное, не представляющее племенной ценности, должно быть стерилизовано: если бы это выполнялось, то проблем стало бы гораздо меньше, – делится мнением директор улан-удэнского кинологического клуба «Амгалан» Ирина Васильева.

Сегодня ситуация с бездомными собаками напоминает волонтёру Светлане Ёлгиной мультфильм «Маугли». По её мнению, в Сети появились «Шерханы», которые требуют всех перестрелять, и «Табаки», которые им поддакивают. А зоозащитники всего лишь отстаивают федеральный закон о гуманном обращении с животными.

Ни массовых подворовых обходов, ни поголовной стерилизации и вакцинации животных после череды страшных происшествий не было. Власти республиканского центра Улан-Удэ ограничились обследованием посёлков, где произошли трагедии. В Шэнэ-Бусе обследование провели. Благо, что в улусе всего две улицы. Но уже через пару недель собаки снова стали свободно гулять по деревне.

– Пока не начнут привлекать к ответственности за то, что собаки не чипированы, не привиты, не обследованы, всё это будет повторяться из раза в раз. Конечно, сейчас проще кричать: «Ужас!» – и под шумок можно снова начать варварски отстреливать животных. А смерть хоть раз приводила к чему-то хорошему? Можно дальше зарабатывать на этом нехитром деле деньги и не решать проблему в корне, – говорит Ирина Васильева.

Тем не менее новый закон в Улан-Удэ всё-таки исполняют. Теперь с бездомными собаками обращаются по-новому. Ловят, фиксируя это на камеру, стерилизуют, вакцинируют, лечат, чипируют и выпускают их обратно на улицы города – также под видеозапись. На процедуры для одной собаки предусмотрено 7103 рубля. Только на питание подрядчик должен тратить по 112 рублей в сутки. Ровно столько же до прошлого года уходило на питание дошколят в детских садах столицы.

«Пять звёзд» и другие истории

В ноябре прошлого года зоозащитники обнаружили мёртвых собак в приюте «Пять звёзд» под Иркутском. Было громкое разбирательство, к делу подключились надзорные органы, в том числе прокуратура. В приюте было выявлено много нарушений, выдано предписание их исправить. Однако работу приюта не приостановили, а главный вопрос так и остался не решён.

Именно приют «Пять звёзд» регулярно получал муниципальные контракты на отлов и содержание безнадзорных животных. Как правило, на такие торги выходит только один претендент. Остальные приюты региона не хотят браться за эту работу. Причина в цене. В условиях контракта заложена цена на одну собаку 4450 рублей. Стоимость стерилизации одной собаки в Иркутске – 5000–6000 рублей. Очевидно, что за такие деньги оказать качественную услугу невозможно.

С тех пор ничего не изменилось. Стоимость контрактов не изменилась, новых желающих исполнять их не появилось. Волонтёры продолжают спасать собак, объявляя сборы через соцсети.

Сотрудники СК Бурятии до сих пор расследуют уголовное дело о смерти Цырен-Дулмы Нимаевой. У следствия две версии: либо на женщину напали бродячие собаки, а значит, отвечать будут чиновники, которые это допустили, либо псы всё-таки были домашние и нужно искать их хозяев.

Цырен-Дулму Нимаеву из Шэнэ-Бусы похоронили тихо, по буддийским обычаям. У русских и бурят из одного села два разных кладбища.

– У бурят-то как. Лама приехал, сказал, где похоронить, когда похоронить, в машину загрузили гроб и увезли. Похоронили и забыли, – рассказывает соседка Цырен-Дулмы Настя.

Бурятское кладбище – это неогороженный участок земли в лесу. Часто там не ставят даже памятники, а о могиле напоминает только небольшой холмик. По учению, чем быстрее он сравняется с землёй, тем лучше. Значит, колесо Сансары крутится дальше.