Заброшенный дом в центре Иркутска. Замусоренная лестница уходит в подвал. Прилично одетый мужчина с дипломатом и блуждающей улыбкой на лице поднимается из подвальной тьмы к свету и сливается с толпой. До него никому нет дела. Никто не знает, что в подвале лежит только что замученный им ребёнок. Весь ужас с его поисками и находкой детского трупа раскрутится позже и закончится ничем. Маньяка не схватят, и поэтому будет обречён следующий малыш. В 1984-1985 годах Кулик загубил 13 душ, из них шестеро – маленькие дети. И это только те убийства, которые были доказаны. Никто и подумать не мог, что врач способен с изуверской хладнокровностью отнимать беззащитные жизни. У этого монстра нет имени. Имя очеловечивает, делает образ мягче. Это не про Кулика. Сколько лет прошло, а доктора Смерть в Иркутске помнят. Знать о том, что зло в человечьем обличье может находиться рядом, совсем нелишне.

В августе 1988 года, сразу после расстрельного приговора, который вынесли Кулику, мы с Владимиром Карнауховым писали материалы в номер. Он на пятом этаже в «Советской молодёжи», я на четвёртом в «Восточно-Сибирской правде». Это был своеобразный экзамен, ведь завтра все будут сравнивать. У меня получился материал строже и суше под заголовком «Злодей и сыщики». Володя, ныне уже покойный, подал тему более эмоционально, даже с мистическим уклоном, что, впрочем, любит читатель. А вот его заголовок резанул: «Будь проклято имя твоё». Мне показалось, что, даже если автор не хотел, хорошее имя Василий всё равно было задето.

По внешности – никакой

Был совет: «Не ходи, не пиши про это, есть в редакции мужчины». Взялась за эту тему потому, что чисто по-человечески хотелось всмотреться в лицо законченного злодея. Ведь не должно же быть так, чтобы страшное нутро человека не выдавали какие-то внешние черты? Если нет зловещего оскала, где эти чёрные метки, пусть даже едва заметные? Известный врач-психиатр Ломброзо со своими приметами закоренелых преступников – шишковатым черепом, выпуклыми надбровными дугами, оттопыренными ушами – здесь отдыхает. По внешности Кулик никакой. Взгляду не за что зацепиться. Серая мышь. Телосложение явно не богатырское, но, поскольку он занимался боксом, торс выглядел крепким. Высокий лоб, очки, грамотно поставленная речь, вероятно, вызывали доверие. И, конечно, профессия врача, она открывала перед ним двери. Говорят, что глаза – зеркало души. Когда маньяка поймали, кто-то читал в его глазах жёсткий металлический холод, тот самый – неумолимый, что способен парализовать. Но говорят, что в обычной жизни его улыбка была даже обаятельной. В любом случае у того, кто на свою беду оказывался с ним рядом, чаще всего не было никакой возможности для интуитивного анализа. Что говорить о детях! Они шли с дядей за шоколадкой, поиграть, посмотреть щеночка.

Когда на суде маньяку в «клетке» давали слово, особенно жутко на фоне того, что он творил со своими жертвами, воспринимались его порывы философствовать. Например, он цитировал Герцена, который называл понимание врагов подвигом «более прекрасным, чем прощение». Но такая «философия» только дико коробила присутствующих на судебном заседании, как и однажды прозвучавшая фраза Кулика: «В моём родном городе Иркутске».

Сначала были кошки

Откуда берутся такие? Не из космоса – из людского сообщества. Одного ловят, другой подрастает и укрепляется в мысли, что хочет убивать, чтобы жертва ещё и мучилась. Процесс формирования таких сущностей непрерывен. Есть статистика, пусть приблизительная, но другой не дано: на 100 тысяч населения заводится один человек с потенциальными задатками серийного убийцы. От страшных преступлений его ещё могут держать внутренние тормоза. Но никто не знает, и он сам в том числе, когда вырвется наружу тот самый монстр. Психиатры отмечают, что порнография в социальных сетях, особенно с ярко выраженным садистским уклоном, отчасти выполняет для таких экземпляров свою сдерживающую функцию. Они сидят в этом тошнотном виртуальном мире и какое-то время не испытывают потребности искать жертву на улице. Но вполне возможно и другое, когда картинки распаляют ещё больше и хочется терзать плоть.

Учёные точно не знают, насколько мозг маньяка имеет генетическую предрасположенность к насилию. Известный психиатр Александр Бухановский, который в середине восьмидесятых занимался Куликом, а потом и Чикатило, считал, что существует биологическая предрасположенность к асоциальному поведению. Но с ней можно бороться как медицинскими методами, так и воспитательными. Важно не запускать такие беды у ребёнка. У профессора Иркутского сельхозинститута Геннадия Черных (рядом с корпусом ИСХИ как раз и поймали маньяка) была любимая поговорка для будущих зоологов: «Генотип ассигнует, фенотип, то есть условия содержания, – реализует». Так вот, «условия содержания» у Кулика были хорошие. Его детство изучено подробно: родители с высшим образованием, сами педагоги. В раннем возрасте со своим отпрыском они намучились: ночью он почти не спал, бродил по дому, включал музыку, был до крайности эгоистичен. К тому же часто болел.

По поводу будущих маньяков есть триада Макдональда: энурез, пиромания и зоосадизм. Насчёт последнего это попадает в точку. Сын своих родителей-педагогов любил вешать кошек. Почему кошек, а не собак? Они слабее. Кулик всегда выбирал в жертвы тех, кто не может дать физический отпор. Однажды конвульсии несчастного животного вызвали у малолетнего садиста прилив сладострастных чувств. И он это запомнил. Взрослых такие наклонности сына не насторожили, они посчитали их «шалостью». Их больше тревожило, когда он болел корью. Однокурсник по мединституту рассказывал, что однажды он пригласил друзей на дачу, в их числе был и Кулик. Пока все веселились, он сидел с его малолетним братом на скамейке и рассказывал ребёнку, как долго у лягушки дёргается лапка, если её оторвать. У незнакомого дяди в это время горели глаза и выразительно двигались пальцы. Мальчик потом передал этот рассказ взрослым, и все подумали о том, что медицина таким нервным образом влияет на студенческие мозги.

«Приключения» на крови

В начале восьмидесятых Кулик женился и обзавёлся детьми. Стал работать врачом скорой помощи. С виду казался добропорядочным, на самом же деле внутри его сжигали адские страсти и фантазии. Наступил момент, когда после изнасилований он уже не стал оставлять своих жертв в живых. К этому всё шло. В 1984 году в Иркутске стали пропадать дети. Разными обещаниями и игровыми приёмами в самом центре города он затягивал их в подвалы: там насиловал, убивал, глумился над трупами. Убийства Кулик называл «приключениями». Это даже не цинизм, это за пределами всего человеческого.

Самой младшей жертвой маньяка в декабре 1984 года стала девочка, которой не было и трёх лет. Её одели на прогулку и на пару минут оставили на крылечке одну. Маньяк шёл мимо, взял её на руки, как заботливый отец. Больше девочку живой никто не видел.

Тогда бы не мешкая выйти на его след! Но оперативники не спешили на вызов. Когда прибыли на место преступления, почему-то устроили обыск в доме, даже переписали мебель, теряя драгоценное время. На улице шёл снег, собака дальше двора след не взяла.

Характер, детали преступлений часто были на поверхности. Серийный убийца оставлял после себя множество улик. Ау, Шерлок Холмс! А в ответ тишина. Было и такое, что отец девочки, к которой приставал маньяк, привёл его за руку прямо в опорный пункт милиции Кировского РОВД. Это уже 1985 год. Но Кулик сбежал, пока тот объяснял, в чём дело. Ещё факт: в прокуратуру Ленинского района Иркутска поступило заявление гражданки К. о том, что её в собственной квартире изнасиловал врач! В результате полной безответственности следователя материал почти три месяца пролежал без движения. Ещё был жив пятилетний мальчик, которого преступник вскоре изберёт в качестве жертвы.

Корреспонденту газеты, в то время находящейся под оком цензуры, после суда позволили сделать обобщение: «Иркутские сыщики оказались на редкость беспомощными в этом уголовном деле. Вопиющая халатность, невыполнение элементарного служебного долга – всё это ещё мягко сказано о защитниках граждан. Главное, что подводило следственных работников, – это шаблонность мышления, когда при очередном трупе хватаются за беспробудного пьяницу, отсидевшего срок, и в упор не видят злодея, пишущего стихи, да ещё за ширмой благородной профессии».

Жизнь одного из таких бедолаг с августа 1985 года висела на волоске. Оперативникам очень хотелось привлечь его за изнасилование и убийство очередной малолетней жертвы. Ведь пора уже было отчитаться и успокоить иркутян. Кулик подарил девочке скакалку, а потом позвонил ей в квартиру. Скакалка и послужила петлёй для удушения. Маньяк принадлежал к тому типу сексуальных извергов, у которых их собственные сладострастные ощущения совпадают с последними конвульсиями жертвы. Поэтому спастись не было не малейшего шанса. Тогда ему удалось беспрепятственно покинуть место преступления, а тяжкая вина сразу пала на соседа девочки. Обезумевшая мать, опоздавшая всего на несколько минут, первым делом ворвалась к нему. Он недавно отсидел срок, был одинок и казался ей подозрительным. Мужчину взяли и стали добиваться признания. Против него сыграло многое: даже тряпка в туалете, которую он использовал для самоудовлетворения. Что пережил этот человек, ежедневно повторяя, что он не убивал, сложно представить. Угроза расстрела была вполне реальной. Улики собирались сумбурно и спешно. Но не имелось самого главного – прямых доказательств того, что убийство совершил именно он.

Иркутского сидельца спасло то, что неравнодушные граждане поймали наконец настоящего маньяка. Это случилось январским днём 1986 года (Чикатило попадёт в руки правосудия только в девяностом). Честь и хвала поварихам, которые заметили, как мужчина ведёт мальчика к заброшенному строению. Кулику в этот день исполнилось 30 лет, дома ему накрывали стол, а он вышел на улицу сделать себе особый – кровавый – подарок. Впрочем, мать Кулика потом говорила, что посылала его за хлебом и очень об этом жалела. Вот если бы он сидел дома, его бы не поймали. Она ещё не знала об ужасных откровениях своего отпрыска в милиции. Кулик рассказывал, что в этот день помогал жене купать ребёнка. Вид собственного сына, аппетитного розового малыша, так его возбудил, что он решил тут же отправиться на охоту. И вот финальная картина: женщины по снегу в тапочках на босу ногу выбежали проверить свою ужасную догадку и увидели, как маньяк уже положил ребёнка на пол. Безмерной должна быть благодарность иркутян Николаю Модонову. Это он кинулся за Куликом в погоню, а Илья Хондогоров помог ему при задержании. Через много лет в нашей газете появился материал, где эта погоня описывается со всеми подробностями, ведь тогда дежурный милиционер тоже чуть не упустил маньяка. По большому счёту, эти люди заслужили в качестве подарков не часы с грамотами, а ключи от квартир. Город бы не обеднел.

Кофе и вафли для монстра

Следствие над Куликом шло долго и нервно. Материалы уже поступили в суд, но возвратились на доследование из-за многочисленных пробелов в доказанности его вины. Маньяк то признавался в совершённых преступлениях, то придумывал разные истории, что его преследовала банда и убийства ему только снились. Новую следственную бригаду возглавил следователь по особо важным делам прокуратуры Иркутской области Николай Китаев. Ему пришлось плотно заниматься Куликом и вызывать его на откровения. Во время своих признаний маньяк потреблял кофе и вафли, которые следователь приносил из дома. Чтобы добывать и закреплять доказательства, контакт прерывать было нельзя. Против своего желания приходилось сдерживать себя. Не только я, но и другие журналисты были благодарны Николаю Николаевичу за помощь в подготовке публикаций, за тонкие психологические наблюдения.

Своя история получилась со старушками, которых Кулик убивал прямо у них дома. Врачу скорой помощи двери открывались сразу. Надо же, какой внимательный, зашёл проведать по собственной инициативе! От эскулапа охотно принимался укол «от давления», чтобы жертва меньше сопротивлялась. Потом маньяк насиловал и душил. Вскрытие по таким внезапным смертям, как правило, не проводилось. На фоне возраста и букета хронических заболеваний они выглядели естественно. Это уже потом, когда трупы подвергли эксгумации, были выявлены переломы подъязычной кости и рёбер. Один случай вообще ни в какие рамки не укладывался: удушив очередную жертву, Кулик положил её в ванну с водой. И никто не удосужился проверить, что на момент смерти женщины в доме несколько дней не было горячей воды. Не забуду, как плакал на суде седой мужчина, таксист: «Моя мама так верила врачам. Она была ещё очень бодрая. Мы идём с женой, она бежит впереди. В войну нас подымала».

При подготовке материала у меня в руках тогда оказался официальный документ – представление прокуратуры РСФСР. Высокая проверяющая комиссия выявила многочисленные упущения в сборе доказательств «по горячим следам», в документе назывались фамилии конкретных исполнителей. Например, такое: «Осмотр места происшествия произведён поверхностно. Обнаруженные при осмотре вещественные доказательства не изъяты. Изъятая одежда была утеряна». Одна из экспертов давала необоснованные и даже заведомо ложные заключения. Стало известно, как в июне–августе 1984 года исполнял свои обязанности следователь по особо важным делам прокуратуры Иркутской области, который проводил проверку скоропостижной смерти пожилой женщины. Этого человека сейчас уже нет на свете, но у него остались близкие родственники, потому не буду называть фамилию. По поводу этой кончины у следователя не было никаких вопросов. Он даже не истребовал в бюро судебных экспертиз необходимое заключение и преждевременно прекратил производство по делу. Подумаешь, какая-то старушка, пожила – и хватит. Труднее всего следователю было найти ответ на вопрос, кто же воткнул кухонный нож в её тело. Но и тут у него нашлось объяснение. Далее цитирую строго по документу прокуратуры РСФСР: «Она (то есть погибшая. – Прим. авт.) онанировала ножом, отчего и наступила смерть».

Конечно, такой растиражированной цитатой областная газета нанесла чувствительный удар специалисту в области предварительного расследования. Эта история имела неожиданное продолжение. Прошло немного времени, и на пороге моего редакционного кабинета появился тот самый – уже бывший – следователь. В руках он держал «подарок» – только что выпущенную книгу с крутым криминальным сюжетом. Главная героиня, которую задушил и расчленил муж, носила мою фамилию. Надпись на книге даже воспроизводить не хочу. Помню, как со своей коллегой я рвала эту книгу в туалете, что было непросто сделать из-за твёрдой обложки.

Только одно слово

И это тоже вошло в историю о Кулике. В суде очень непросто было его адвокату. Он говорил о застойном времени, когда маньяки долго остаются на свободе и наглеют от безнаказанности. Вот если бы подсудимого поймали раньше, не было бы такого количества жертв. Кто спорит? Когда Кулику объявляли расстрельный приговор, в зале заседаний стояла духота. Всем хотелось услышать одно слово и выйти на воздух. И наконец оно прозвучало. Но расстреляли маньяка только спустя несколько месяцев, уже в 1989 году. Люди стали тревожиться и задавать властям вопрос: зачем продлевают ему жизнь? Но, если так подумать, какая это жизнь, он каждый день ожидал, что за ним придут. Как подмечено, серийные убийцы очень ценят свою жизнь и боятся с ней расстаться.

Мама погибшей девочки в том августе 1988 года рассказывала: «Вчера зашла в её комнату, взяла в руки игрушку – любимого зайчика. Смотрю, а у него пластмассовые глазки почему-то закрылись. Зачем я вам это говорю? Вы всё равно не поймёте…»