Катя так и не прикоснулась к завтраку. Дрожащей рукой она открыла номер матери в телефонной книжке и написала ей смс: «Мама, я больше не хочу ходить в школу. Мне страшно, что будет как в Казани». Елена, мама Кати, перезвонила дочери и разрешила сегодня пропустить занятия. Вечером они с мужем решили найти психолога для дочери. Через день девочка вернулась в школу. Оказалось, что несколько человек из её класса тоже пропустили уроки в тот день, потому что боялись повторения казанской трагедии.

14 мая в Иркутске состоялся круглый стол на тему: «Казанское эхо: психологическая защита школьников», на котором обсуждались последствия трагедии, произошедшей 11 мая, и меры, которые можно предпринять, чтобы подобное не повторялось. Своё мнение высказали эксперты: директор Центра профилактики, реабилитации и коррекции Маргарита Галстян, директор лицея № 1 Вячеслав Четвертаков, начальник отделения по контролю за оборотом оружия Управления Росгвардии по Иркутской области Алексей Кононенко и директор частного охранного предприятия «Атэкс» Алексей Самойлов.

Власть и общественность пытаются выработать стратегию поведения после трагедии, случившейся в Казани. А главное – ответить на вопрос: что нужно сделать, чтобы не дать ей повториться и защитить детей?

Девять жизней за семь минут

11 мая 19-летний Ильназ Галявиев шёл по спальному району Казани в тёмной маске. В руках у него было ружьё, в рюкзаке за спиной – самодельное взрывное устройство. Галявиев пришёл в казанскую гимназию № 175, из которой он выпустился четыре года назад, и открыл огонь на поражение. Погибли девять человек.

Когда школу оцепили первые экипажи полиции и Росгвардии, Галявиев прекратил стрельбу и сдался, хотя в запасе у него ещё были патроны. Он признался в преступлении и сообщил оперативникам, что недавно «осознал себя богом». За несколько дней до происшествия Галявиев завёл свой телеграм-канал, где призывал подчиняться ему как богу и делать всё, что он захочет. В день трагедии он разместил своё фото в маске с надписью «бог» и написал: «Сегодня убью огромное количество биомусора и сам застрелюсь».

Последнее намерение Галявиев не осуществил. Ему угрожает уголовное наказание вплоть до пожизненного заключения. Есть россияне, считающие, что этой меры наказания будет недостаточно. Они составили петицию за отмену моратория на смертную казнь. На момент публикации материала её подписали 200 человек. В комментариях пишут: «Убийца не должен жить!» и «Выродки не меняются! Таким не место в обществе! Кто вернёт матерям их детей теперь?»

Предположение о рациональности возвращения в России высшей меры наказания высказал и Олег Нилов, депутат Государственной Думы Федерального Собрания. Последний смертный приговор в России был вынесен в 1996-м году, смертная казнь не применяется с 1997-го.

Кто виноват и что делать?

На вопросы, по чьей вине произошла трагедия в Казани, можно ли было её предотвратить и как защититься от подобных ситуаций в будущем, ищут ответы не только в Татарстане, но и по всей стране.

По одной из версий, основная причина трагедии – тот факт, что у Галявиева в руках оказалось оружие. Он получил разрешение на него абсолютно легально в конце апреля. Как и было положено по закону, он написал заявление в Росгвардию, прошёл комиссию на отсутствие медицинских противопоказаний, получил медзаключение, подтверждающее, что в организме нет наркотиков, заплатил госпошлину и прошёл проверку знаний на безопасное обращение с оружием. Неравнодушные жители теперь пеняют на невнимательность медицинских специалистов, которые признали Галявиева психически здоровым, и на несовершенство законов, позволяющих получить разрешение практически любому человеку с 18 лет.

На круглом столе, который состоялся в Иркутске через три дня после трагедии, выступил Алексей Кононенко, начальник отделения по контролю за оборотом оружия центра лицензионно-разрешительной работы Управления Росгвардии. Он рассказал, что в 2020-м году жители региона подали около девяти тысяч подобных заявлений, разрешение на оружие получили восемь тысяч из них. «О том, как после случившегося будут ужесточаться требования, говорить пока рано», – сказал Кононенко.

Глава Росгвардии Виктор Золотов на совещании с президентом Путиным предложил ужесточить правила обращения с оружием. Если его предложения реализуются, то иметь оружие смогут люди граждане старше 21 года, получившие медицинские справки не в частных, как сейчас, а в государственных клиниках. Для того, чтобы получить охотничий билет, нужно будет пройти курс молодого бойца, а владеть гладкоствольным полуавтоматическим оружием можно будет после «испытательного срока» – пяти лет владения обычным гладкоствольным.

Ещё одной недоработкой в организации безопасности школьников называют низкую квалификацию школьных охранников. В штатном расписании школы, независимо от численности учеников, работает один охраннник. Часто это женщины пенсионного возраста, которые в случае возникновения опасности просто физически не смогут её предотвратить. «Мы упираемся в возрастную группу пенсионеров, потому что предлагаем зарплату 20–35 тысяч, – сказал на круглом столе Алексей Самойлов, директор частного охранного предприятия, с которым сотрудничают школы. – Мы в состоянии предоставить более профессиональную охрану, но вряд ли на такую зарплату пойдут молодые люди, которые должны обеспечивать семью».

Первая часть статьи 41 Закона «Об образовании в Российской Федерации» гласит, что безопасность учеников на своей территории обязана обеспечивать школа. То есть деньги на выполнение всех мероприятий должны выделяться из муниципального бюджета. Но возможности муниципалитетов, как правило, не позволяют в полной мере финансировать охрану школ, и к этому вопросу привлекают родителей учеников, которые сдают деньги добровольно. «Зарплату охранника делят на количество учеников в школе. Если школа большая, то сумма выходит подъёмной даже для семьи с материальными сложностями – сдают по 20–50 рублей в месяц», – рассказывает выпускница школы № 24 Диана Белолапоткова.

Следить за безопасностью в школе сложно не только из-за низкого бюджета на зарплаты охранников. По мнению Самойлова, детские сады защищены лучше, чем школы, из-за самого процесса обучения там. «В садик мы зашли, двери закрыли. Дети под охраной, воспитатели на месте, – говорит он. – В сончас дважды можно пройти и просмотреть и двор, и само помещение. А в школе несколько смен, дети ходят на кружки, иногда опаздывают на уроки, поэтому охранник не всегда может уследить за происходящим». Зато, по словам Самойлова, каждая школа в Иркутске оборудована «тревожной» кнопкой.

11 мая губернатор Иркутской области Игорь Кобзев поручил провести внеплановые проверки соблюдения мер безопасности во всех образовательных учреждениях области. Вячеслав Четвертаков, директор лицея № 1, присутствовавший на круглом столе, сказал, что школы города Иркутска достаточно защищены, и призвал не создавать излишнюю панику из-за случившегося. «Понятно, что самое дорогое, что есть у человека, – это его дети, – сказал он. –  С одной стороны, хотелось бы уверить родителей, что их дети в надёжных руках. С другой – хочется попросить не создавать излишний ажиотаж. Возможно, этого внимания и добивался тот человек: хотел, чтобы о нём говорили. И всё-таки важно понимать, что школа – это не режимный объект, а открытое учреждение, главная задача которого – организация учебного процесса».

«Наша задача сейчас – успокоиться и успокоить  детей»

Для того, чтобы предотвратить случаи, подобные казанской трагедии, необходимо обеспечить не только физическую безопасность учащихся, но и психологическую. В каждой школе на 500 учеников должна приходиться одна полная ставка педагога-психолога.

Анастасия Шваркунова, педагог-психолог иркутской школы № 31, предполагает, что такие ситуации происходят, если нет комплексной работы с учениками. Проблемами школьника должны заниматься вместе родители, психолог, классный руководитель, завуч по воспитательной работе и сам ребёнок. Но главный элемент в этом союзе – семья. «Школьные службы без родителей ничего не могут сделать, а родители часто закрывают глаза на проблемы ребёнка. И наоборот: если в школе всё плохо, ребёнка, например, травят и обижают, но в семье всё благополучно, ребёнок с большой вероятностью найдёт силы решить конфликт. А если дома бьют, а в школе обижают – отклонения вполне возможны», – говорит Шваркунова.

В 2010 году вышел Федеральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)». Служба медиации – это когда психолог, учителя и завучи школы объединяются, чтобы помочь школьникам урегулировать конфликт. В каждой школе должна быть такая служба. По-другому её называют службой примирения.

После казанского случая в школах Иркутска провели инструктаж, как вести себя в чрезвычайных ситуациях и не поддаваться панике. Маргарита Галстян, директор государственного казёного учреждения «Центр профилактики, реабилитации и коррекции», призывает сохранять спокойствие и жить так, как раньше: «11 мая вся страна испытала шок. Мы до сих пор очень глубоко переживаем эту трагедию, – говорит Галстян. – Но жить в страхе невозможно, поэтому наша задача сейчас – успокоиться и успокоить  детей. Нужно постараться наполнить свою жизнь позитивными моментами, надеждой на будущее, ходить в школу и на секции, заниматься спортом. Если мы поддадимся панике – значит, террорист добился своей цели. Значит, он убил не только учеников и педагогов казанской гимназии, но и желание жить во всех нас».

После случившегося в Казани администрации иркутских школ попросили педагогов-психологов обратить внимание на страницы учеников в социальных сетях.

Алексей Павлов, ученик одиннадцатого класса лицея № 1, говорит: «Я думаю, что ученики, которые не захотят этого, не допустят такого вторжения в их личную жизнь. Потому что почти у каждого сейчас есть два аккаунта в социальных сетях, один из которых приватный, на него не может зайти посторонний человек. Именно туда выкладывают по-настоящему личные переживания. С другой стороны, у Галявиева всё было выставлено максимально открыто, и это можно было предотвратить».

Павлов признаётся: если бы он увидел на странице своего сверстника подобные заявления, попробовал бы поговорить с ним сам, не подключая ни родителей, ни учителей. «Потому что сказать на эмоциях можно всё, что угодно, а сделать – это уже другой разговор. Среди моих знакомых нет людей, способных на такое. Я жду, что причину начнут искать там, где её нет: в музыке, например, или компьютерных играх. Мальчишки с детства играют в войнушку. Но почти никто из них потом не идёт стрелять в людей. А другие играют в «Монополию», но почему-то не идут на биржевые рынки», – говорит он.

История учит?

Случай в Казани – это не первое в России вооружённое нападение на школьников. В результате теракта в Беслане в сентябре 2004 года погибли 333 человека. В октябре 2018-го произошло массовое убийство в Керченском политехническом колледже. Тогда погиб 21 человек, включая студента колледжа, стрелявшего из помпового ружья марки Hatsan. Оружие этой же марки выбрал казанский стрелок.

Когда во время круглого стола прозвучал вопрос, что изменилось в организации безопасности учащихся со времён прошлых трагедий, в зале на несколько секунд повисла пауза. Потом микрофон попросил директор лицея № 1 Вячеслав Четвертаков и сказал, что за это время значительно усилились требования к пропускному режиму, появились договоры с охранными агентствами, во многих школах установили металлические рамки, в курс ОБЖ добавили новые темы по правилам поведения при терактах.