Бульвар Постышева – прекрасное место в Иркутске. Обустроенное для людей, для жизни и для отдыха. Но, если хоть чуть-чуть верить в нематериальное – в то, что у человека есть душа или карма, на бульваре с таким именем должно быть невыносимо.

Автор портала «Историческая Самара» Валерий Ерофеев пишет: «Когда мы говорим «сталинская эпоха», мы видим за этими словами страшный вал политических репрессий, вершиной которых считаются трагические события 1937-1938 годов. В это время в каждом регионе страны у руля власти стоял вождь местного масштаба, ответственный за исполнение указаний «сверху». И, как это часто бывает, такие мелкие «наполеончики» в своём служебном рвении сплошь и рядом оказывались святее самого «отца всех народов». Одной из таких зловещих фигур 1937 года в Куйбышевской области, без сомнения, стал первый секретарь областного комитета ВКП (б) Павел Петрович Постышев».

Крупный большевик, организатор подпольной работы в Иркутской губернии в дореволюционный период, активный участник гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке впоследствии имел витиеватый служебный рост: на пике он был секретарём ЦК ВКП (б), кандидатом в члены Политбюро и членом Оргбюро ЦК, потом – с большим понижением – работал вторым (первым был Косиор) секретарём ЦК Компартии Украины, затем первым секретарём Куйбышевского обкома ВКП (б).

И если с Украины он был убран с формулировкой «за потерю политической бдительности», то, наученный опытом, в Куйбышеве злодействовал так, что его итоговое падение, почти как в детском анекдоте, началось с «исключения из гестапо за жестокость». Во главе Куйбышевской областной партийной организации он пробыл всего девять месяцев, но сделал их незабываемыми.

По ряду свидетельств, отмечает Валерий Ерофеев, работа по поиску «врагов народа» со стороны первого секретаря порой принимала поистине параноидальные формы. В частности, один из методов, которые Постышев применял в своём стремлении выявить врагов, заключался в том, что он внимательно изучал через лупу иллюстрации в печатных изданиях, тетради для школьников, этикетки различных товаров и так далее. Во всех этих изображениях Постышев регулярно находил контуры фашистской свастики или человеческого черепа, силуэты Бухарина, Каменева или Зиновьева, простреленную голову Кирова или другие проявления контрреволюционной деятельности.

В ноябре 1937 года Постышев сигнализировал в ЦК партии Сталину и Жданову, а также в НКВД СССР Ежову, что «в учебнике по «Истории СССР» выявлены значки и пятна на портретах Пушкина и Сталина, напоминающие фашистскую свастику». Затем от него же поступило сообщение, что «на обложках ученических тетрадей, в репродукциях картин Васнецова и Крамского, выявлено слово «Долой», написанное на сабле князя Олега, а на ногах его размещены буквы «ВКП». На картинах также лежат трупы в красноармейских шлемах, и если повернуть рисунок вверх текстом, то можно обнаружить подпись, похожую на факсимиле Каменева» (СОГАСПИ, Ф-1141, оп. 18, д.3, л.д. 172, 192).

21 сентября 1937 года в Куйбышевское областное управление НКВД от т. Постышева поступила докладная записка об обнаружении им контрреволюционного искажения портрета маршала Советского Союза т. Будённого, помещённого в номере областной газеты «Волжская коммуна» от 20 сентября 1937 года. В тот же день Управлением НКВД по этому факту было возбуждено уголовное дело в отношении 25-летней Шелудяковой Елизаветы Львовны, русской, имевшей происхождение из служащих, фотографа этой газеты, и 32-летнего Сергиевского Серафима Петровича, имевшего происхождение из священников, травильщика областной типографии.

Как сказано в материалах дела, в вину сотрудникам редакции и издательства было поставлено следующее: «На фотографии т. Будённого, помещённой на первой полосе газеты «Волжская коммуна» от 20 сентября 1937 года, на его рукаве пятиконечная звезда имеет явно выраженную форму фашистской свастики».

В середине 1937 года в магазинах Чапаевска и Сызрани вдруг не стало спичек, но проверка показала, что ящики с этим товаром штабелями лежат на складах. Торговые руководители при этом объяснили проверяющим, что продукция не отгружается в магазины по приказу Постышева, который при изучении спичечной этикетки нашёл в линиях на ней отчётливый профиль Троцкого.

Пользуясь своим положением секретаря областного комитета партии, Постышев фактически сосредоточил в своих руках всё руководство прокуратурой, судами, милицией и НКВД. По его указаниям в районы стали посылаться следственные комиссии, которые сам же Постышев называл «карательными экспедициями». После каждой такой комиссии, как правило, снималась с работы и арестовывалась вся районная руководящая верхушка. В числе этих работников обычно оказывались первый, второй, а иногда и третий секретари райкома, председатель райисполкома и его заместители, районный прокурор, начальники милиции и НКВД, редактор районной газеты, а часто и её сотрудники, заведующие райздравом, районным земельным отделом и отделом образования и так далее.

Такую карательную экспедицию всегда сопровождала колонна «чёрных воронков» (арестантских машин НКВД), на которых в город затем вывозились подследственные. Как правило, за один раз арестовывалось не менее 40–50 человек, после чего всё районное руководство обновлялось почти целиком. В общей сложности с санкции Постышева тогда было распущено 34 районных комитета ВКП (б), а также ликвидированы парткомы на заводах № 15 и № 102 в Чапаевске и ещё три парткома на заводах в Пролетарском районе областного центра.

За время, пока Постышев руководил партийной организацией Куйбышевской области (с июня 1937-го по январь 1938 года), только в сельских районах по ст. 58 УК РСФСР было привлечено к уголовной ответственности 210 колхозных бригадиров, 204 председателя колхозов, 117 председателей сельсоветов, 48 агрономов, 43 директора МТС и так далее. Всего за это время в регионе было привлечено к уголовной ответственности 34 540 человек, из них около 5 тысяч расстреляно.

Надо отдать должное мужеству (или констатировать глупость) Постышева, который при разборе своего персонального дела за перегибы товарищами-людоедами на Пленуме ЦК ни в чём не уступил и вступил с ними в дискуссию, утверждая, что совершенно правильно уничтожал партийно-советские кадры области.

Постышев: «…Руководство там (в Куйбышевской области) и партийное, и советское было враждебное – начиная от областного руководства и кончая районным… Я подсчитал, и выходит, что 12 лет сидели враги. По советской линии то же самое – сидело враждебное руководство. Они сидели и подбирали свои кадры. Например, у нас в облисполкоме вплоть до технических работников самые матёрые враги, которые признались в своей вредительской работе и ведут себя нахально, начиная с председателя облисполкома, с его заместителя, консультантов, секретарей – все враги. Абсолютно все отделы облисполкома были засорены врагами… Теперь возьмите председателей райисполкомов – все враги. 60 председателей райисполкомов – все враги. Подавляющее большинство вторых секретарей, я уже не говорю о первых, – враги, и не просто враги, но там много сидело шпионов: поляки, латыши, подбирали всякую махровую сволочь…»

Маленков в своём ответном выступлении начал приводить факты того, что практически все арестованные были невиновными:

– Товарищ Постышев, вы арестовали, осудили и расстреляли тысячи людей. Центральный комитет заявляет, что при перепроверке дел всех осуждённых выявлено, что они все невиновны.

Постышев:

– Заявляю, это были враги.

Маленков:

– Проверка показала, что ваши утверждения не соответствуют положению. Вы согласны с тем, что ваша борьба с врагами привела к аресту множества честных людей?

Постышев:

– Нет, категорически не согласен. Товарищи, я боролся с врагами. Я всегда боролся и буду бороться с врагами советской власти. Уничтожать всех замаскированных врагов, троцкистов, кулаков и белогвардейцев. Я буду бороться, пока не истреблю их всех.

Такой возможности ему не предоставили. Он был арестован и казнён. Вместе с ним погибла и большая часть семьи, в том числе жена, сестра первого начальника иркутской милиции Татьяна Постоловская.

Разумеется, его приговор был вовсе не об уничтожении невинных людей, обвинения были просто выдуманы, а признания выбиты.

Постышев был признан виновным в том, что он с 1934 года являлся членом центра контрреволюционной право-троцкистской организации, действовавшей на Украине, и вместе с Косиором и другими участниками организации проводил вредительско-подрывную деятельность, а также в том, что он с 1920 года являлся агентом японской разведки, которой до дня ареста передавал сведения, составляющие государственную тайну СССР.

В силу больших (хоть и скрываемых до смерти Сталина) симпатий к Постышеву со стороны Хрущёва он оказался упомянут как невинная жертва в докладе XX съезду и реабилитирован одним из первых. Его образ как старого большевика-ленинца, пострадавшего от сталинской диктатуры, был быстро романтизирован. Особенно умиляло, что это он (правда, по поручению Политбюро) выступил в начале 1930-х с предложением вернуть детям запрещённую Советской властью рождественскую ёлку, что и было сделано – с заменой Вифлеемской звезды на орошённую кровью бойцов красную, большевистскую.

Так и гуляют мамы с колясками и бабушки с внучками по иркутскому бульвару Постышева. Всем хорошо… Если провести опрос, большинство живущих там наверняка назовут себя верующими в Бога людьми. Но я уверен, стоит только предложить переименовать бульвар в бульвар маршала Рокоссовского, одного из главных творцов Великой Победы, как это тут же вызовет протесты жителей. Наш опыт показывает: несмотря на почти бесплатность такого переименования для бюджета города и полную бесплатность для жителей, перспектива зайти в паспортный стол и поставить штамп о прописке (а больше не требуется ничего) вызывает у людей бурное неприятие. И мы опять услышим: «Я родился на бульваре Постышева, и дети мои родились на бульваре Постышева, никаких переименований!»

И «мальчиков кровавых в глазах» – тоже никаких.