Плоховы одними из первых на Ольхоне получили иск о сносе дома, потому что выяснилось, что стоит он на земле национального парка. Суд установил: строить здесь запрещено. Теперь число похожих исков перевалило за несколько сотен. Но именно с «розовым домом» связана трагическая история: его хозяин Андрей Плохов умер от инфаркта в мае 2019 года, пока шло судебное разбирательство. Окончательное решение не вынесено до сих пор. Некоторые местные жители до сих пор считают, что несчастье произошло из-за того, что дом стали строить в сакральном месте.

Идеальное место

Елена Плохова родилась и выросла в Иркутске, а в 26 лет переехала в Москву. Там устроилась работать тренером в столичный фитнес-клуб, а через год встретила будущего мужа Андрея. В 2009-м Плоховы поженились. Ещё до свадьбы они хотели переехать из столицы в глубинку, где будет много воздуха и воды. Мечтали, как построят дом, заведут детей и будут счастливы. Андрей вырос в Москве, он работал управляющим в мясном отделе крупного гипермаркета.

В 2016-м мечта о доме на берегу сбылась. Они продали московскую «трёшку» Андрея в Вешняках и переехали на Байкал, поближе к семье Елены. Решили обосноваться на Ольхоне, в Хужире. На первое время сняли дом без удобств. После жизни в столичной многоэтажке быт в доме с дровяной печкой казался им экзотическим и очень нравился.

Андрей выбирал участок. Нашёл идеальное место в северной части Хужира: 12 соток земли с деревьями в 200 метрах от Сарайского залива, так на Ольхоне называется трёхкилометровая береговая линия с песчаным пляжем. Плохов посмотрел в Росреестре: участок находился в черте населённого пункта и предназначался для индивидуальной жилой застройки. Он заключил сделку, получил разрешение на строительство и в декабре 2016-го заказал проект дома у подрядчиков в Иркутске. Весной материалы для дома Плоховых привезли с «материка».

«Стройка началась, и всё испортилось»

В мае 2017-го, когда стройка «розового дома» только начиналась, Плоховы были в Иркутске – тогда умер отец Елены.

На телефоне Андрея высветилось уведомление – кто-то написал сообщение в чат посёлка Хужир в «Вайбере». Потом ещё одно. Андрей открыл чат и увидел, что сообщений приходит всё больше: хужирцы обсуждают строительные работы, которые начались на участке недалеко от берега у самого леса. Речь шла о стройке Плоховых. Люди были в ярости, называли Плоховых самостроями и захватчиками, обвиняли их в том, что они рубят деревья на участке.

Плохов не хотел показывать жене сообщения, чтобы она не расстраивалась. Но Елена их всё равно увидела и сказала, что не хочет возвращаться. Ей было страшно ехать туда, где все оказались настроены против неё.

– А где мы тогда жить будем? – пошутил Андрей. – Пойдём на вокзал? Мы ничего не нарушили.

Когда Плоховы вернулись на остров, Андрей выяснил: недовольство в чате началось после того, как кто-то кинул фотографию троса, натянутого возле участка Плоховых. Трос там действительно был, его установили волонтёры из экологической организации годом раньше. Они решили огородить Сарайский пляж, чтобы люди не подъезжали к берегу на автомобилях. Участки на Северной улице тогда уже были размежёваны на картах, а на местности их границы установить было сложно. Активисты установили трос «на глазок» и немного ошиблись – огородили и территорию Плоховых. Поэтому строительство выглядело так, будто оно ведётся на запретной территории.

Андрей стал объяснять активистам, в чём дело, показал документы и постепенно сумел доказать свою правоту. Со временем местные разобрались в ситуации и не только перестали нападать на Плоховых, но стали даже поддерживать их.

13 июля 2017-го Плоховы переехали в новый дом. В этот же день прокурор Ольхонского района подал на них иск в суд с требованием снести дом и освободить земельный участок, который, по мнению обвинения, был приобретён с нарушениями. По мнению природоохранного прокурора, эта земля находится в границах Центральной экологической зоны Байкальской природной территории, в Прибайкальском национальном парке, образованном в 1986 году. Строить здесь было нельзя. Суд состоялся больше чем через год – в ноябре 2018-го. Плоховы его проиграли. Судья признал недействительными документы, подтверждающие право собственности Плоховых на земельный участок.

«Стройка началась, и всё испортилось», – подводит итог этого времени Плохова. Сейчас местные жители говорят про эту семью хорошо. «Мы с Леночкой дружим, не знаю, что там было раньше», – говорит одна из жительниц Хужира. «Андрей был хороший мужик, нам жаль, что так вышло», – делится другой.

«Нас выставляли злодеями»

Всё время жизни в «розовом доме» к Плоховым приезжали представители Прибайкальского национального парка, Ольхонского лесничества, СМИ, приезжал даже уполномоченный по правам человека при президенте РФ. Все говорили Плоховым, что они должны снести дом и уехать, потому что участок, который Плохову продал предыдущий владелец, был выведен из федеральных земель незаконно. В ответ Плохов показывал документы, подтверждающие, что он купил участок на законных основаниях (документы находятся в распоряжении редакции. – Авт.), писал в разные инстанции, подготовил даже обращение к президенту РФ. Но ответа не получил.

«Период был непростой, было много травли, всё было очень жёстко. Не хочется вспоминать, – говорит об этом времени Елена. – В СМИ нас выставляли врагами, злодеями, наши действия – противозаконными. Андрей выходил и общался со всеми. Он всегда брал удар на себя».

Однажды Плохов признался жене, глядя на тот самый трос у их дома, что он так больше не может. Но и уехать Плоховы не могли – «розовый дом» был их единственным жильём. Они хотели зарегистрировать дом в Росреестре, но, когда начался суд, заявку отклонили до выяснения окончательного результата.

У Андрея, который продал московскую квартиру, всё время пребывания на Байкале не было прописки, поэтому он не мог зарегистрироваться как индивидуальный предприниматель и открыть бизнес, как планировал изначально. К тому же почти всё время уходило на судебные тяжбы, объяснения с природоохранными службами и СМИ.  Чтобы перекрыть затраты на содержание дома, Плоховы решили сдавать туристам комнаты на втором этаже.

«Мы никогда до этого не молились»

В январе 2019-го Андрей почувствовал себя плохо и решил поехать на обследование весной, когда откроют переправу. 31 апреля у Андрея участился пульс, пришлось вызывать «скорую». Елена поехала в город с мужем.

Через какое-то время, уже в реанимации областной больницы, Андрею стало лучше. Он даже попросил перевести его в обычную палату. Елена вернулась на остров, но на следующий день она не смогла дозвониться мужу. Не получалось связаться и с врачами больницы. Через знакомых Елена узнала, что прошлой ночью у Андрея случилась клиническая смерть и сейчас он в коме. Врачи сказали, что надеяться не на что.

Две недели Андрей провёл в коме. В это время Елена жила в Иркутске с мамой и приходила к супругу каждый день. В мессенджерах она создала чат «Молитвы», куда добавляла знакомых, которые каждый вечер в 21 час читали молитвы за жизнь Андрея. К группе присоединились и хужирцы. Они говорили: «Мы никогда до этого не молились, а сейчас с детьми встаём и идём молиться». Но 17 мая Андрей умер.

Елене пришлось научиться жить без мужа. Оказалось, это очень трудно. Как-то зимой в доме отключилось отопление. Градусник за окном показывал минус 30. Елена позвонила знакомым, но поняла: даже с их инструкциями не сможет починить систему. «Я просто молилась», – вспоминает Плохова. Помогли местные жители. Пришли и всё починили. Со временем Елена научилась самостоятельно справляться с бытом.

У Елены светлые глаза, прямые русые волосы чуть ниже плеч, которые она расчёсывает на прямой пробор. Сейчас Елена живёт с подругой и кошкой, которую ей принесли уже после смерти мужа. Плохова ведёт тренировки по фитнесу для детей и взрослых в местном клубе и сдаёт комнаты для туристов на втором этаже дома. От последнего планирует отказаться: чувствует, что туризм – это не её дело.

После смерти Андрея судебные дела приостановились на полгода. «В этом плане это были какие-то каникулы. Думать про суды и все эти проблемы было бы невозможно», – вспоминает Елена.

«Байкальская правовая аномалия»

Судебные разбирательства идут до сих пор. В сентябре 2020-го областной суд отклонил апелляцию Плоховой. Сейчас она вместе с защитником Юлией Саенко готовит кассационную жалобу в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции в городе Кемерове.

«Плоховы всё сделали, как и все нормальные люди на их месте: за свои деньги выбрали участок в нормальном месте, который стоит на кадастровом учёте и попадает в населённый пункт в генплане. Они получили все разрешения, – комментирует ситуацию Саенко, – и купили этот участок у собственника, который в своё время приобрёл его у администрации. Когда они строили, не срубили ни одного дерева, потому что видели, какое у них прекрасное место».

Проблема этого участка упирается в правовую неопределённость, которую уже называют «Байкальской правовой аномалией».

Участок Плоховых был зарегистрирован в Росреестре в 2010 году. В апреле 2011-го местная администрация выставила участки на аукцион, землю зарегистрировали под индивидуальное жилое строительство и передали в частную собственность. В августе этого же года главу местной администрации Леонида Хабитуева нашли повешенным в лесу неподалёку от дома. Причину его смерти местные жители связывают именно с земельными проблемами.

В 2016-м Андрей Плохов купил этот участок у предыдущего собственника, став вторым владельцем. О том, что местная администрация незаконно выделяла землю, стало известно в 2017-м году, когда вновь образованная природоохранная прокуратура начала ревизию территории нацпарка.

«Эти земли изначально нельзя было выделять, так как они находятся в федеральной собственности. И передача их в частную собственность или в аренду прямо запрещена, – объясняет природоохранный прокурор Вячеслав Петров. – Но их выделяли и на этом зарабатывали: выкупали федеральные земли за небольшие деньги, потом перепродавали. Создавался такой не совсем законный рынок земли. На тех, кто нарушил закон, возбуждались уголовные дела. Сейчас материалы направлены для дачи уголовно-правовой оценки».

Так получилось, что Плоховы попали в ситуацию, когда, сами того не зная, приобрели федеральную землю в Центральной экологической зоне. Это случилось не только с ними. С 2017-го появилось много подобных исков и судебных решений об освобождении участков и сносе гостиниц, частных домов и даже целого населённого пункта. Юлия Саенко говорит: «Три года назад иски об изъятии земель подавали один раз в три дня. Сейчас подают пачками. Отследить их количество уже невозможно».

Подобные нарушения есть почти во всех муниципалитетах, входящих в границы нацпарка. Органы местного самоуправления почти везде передавали землю под застройку. «Получается, все были неправы, – продолжает Юлия Саенко. – Граждане, главы, депутаты Дум, градостроители, которые разрабатывали свои рекомендации, органы Росреестра – это такая огромная организованная группа лиц, которая действовала на территории с 1986 года».

В любом случае граждане, которые честно купили землю, не должны оставаться крайними в ситуации правовой неопределённости, которую допустило государство. Юлия Саенко намерена добиваться справедливого решения по делу Плоховой в Верховном суде и, если понадобится, в Европейском суде по правам человека. «На суды низших инстанций, если честно, я не рассчитываю», – говорит она.

Священная земля

Неподалёку от дома Плоховых находятся Сарайский пляж и Шаманский лес. В шаманизме существует поверье, что в этом лесу живут духи предков, с которыми могут общаться шаманы. Есть легенда, что местные жители боялись охотиться там, ходить в этот лес, даже если нужно было выгнать зашедший туда скот.

В мае 2017-го, когда началось строительство на участках, прилегающих к Сарайскому пляжу, в том числе и у Плоховых, эколог Виталий Рябцев сообщил СМИ: «Мы, жители Байкальского региона, должны воспринимать распродажу Шаманского леса как святотатство. Примерно такое же, как для москвичей передача в частные руки собора Василия Блаженного. Не важно, к какой религии мы себя причисляем. Речь идёт о земле, которая в течение тысяч лет почиталась как священная, закрытая для деятельности человека».

Григорий Огдонов, бывший глава Хужира и родственник шамана Михаила Огдонова, не согласен с учёным. Огдонов говорит, что место, о котором ведутся споры, никогда не было Шаманским лесом. «Шаманский лес, – говорит Огдонов, – находится в другом месте, выше. Его спилили [во время строительства Хужира], мы там сажали новые деревья. Сейчас идёт перетасовка фактов, многие подхватывают эту идею и говорят, что люди здесь какие-то нехорошие».

Иркутская экоактивистка Любовь Аликина считает, что застраивать эти места нельзя. Она выступала против строительства «розового дома» и сейчас считает, что судебное решение должно быть исполнено, а дом Плоховых – снесён. Она вспоминает, что, когда строительство только начиналось, она позвонила Андрею и сказала: «Вы ведь знаете, что это священные земли. У вас и так уже горе в семье, у жены умер отец. Может, стоит остановиться?» Плохов, по её словам, ответил, что в такое не верит, и продолжил стройку. Аликина удивляется: «Почему шаманы не соберутся и не изгонят отсюда людей, поклоняющихся золотому тельцу? Байкал, конечно, никуда не денется, сколько ни строй. Но какой это будет Байкал?»

От берега Байкала участок Плоховых с забором из профлиста отделяют около 200 метров рощи. Такое расположение участка, по мнению природоохранного прокурора Вячеслава Петрова, должно было смутить покупателей в самом начале. «Розовый дом» находится в зоне, где строительство просто невозможно, – говорит он. – Прямо на берегу Байкала. Человек, который покупает, неужели этого не видит?»

На этот вопрос отвечает защитник Плоховой Юлия Саенко: «Мы никогда не приходим в администрацию со словами: «Вы знаете, можно мне участок где-нибудь подальше от города и возле помойки?», – говорит она. – Человек так устроен, что он не будет брать себе землю в самом плохом месте».

Споры вокруг «розового дома» не утихают. Его хозяйка в ответ на вопрос, не хочется ли всё бросить и уехать отсюда, растерянно отвечает, что ехать ей некуда. Все деньги вложены в этот дом, в эту землю, которую Плоховы честно купили. «Что важнее вообще: жизнь человеческая или этот участок?» – говорит Елена.