«Слов – на толковый словарь»

В Институте лингвистических исследований РАН состоялась специальная конференция, посвящённая одной теме – как трансформировался язык во время пандемии. Она так и называлась: «Неологизмы 2020 года: язык коронавирусной эпохи». Конференция была посвящена 95-летию со дня рождения Надежды Захаровны Котеловой – лингвиста, создавшего в ИЛИ РАН направление «Неология», а также спецподразделение института, изучающее появление новых слов. За время работы группы Надежды Котеловой было выпущено 18 ежегодников «Новое в русской лексике» (каждый год лингвисты отслеживали появление новых слов и заносили их в словарь), 4 десятилетника, 1 тридцатилетник. В 23 изданиях за последние 50–60 лет было собрано около 116 тысяч новых слов, не зафиксированных толковыми словарями. Для сравнения: словарь литературного языка – это около 150 тысяч слов. Не все из 116 тысяч слов вошли в литературный язык, но все они ценны, поскольку характеризуют языковую систему, тенденции, традиции и развитие.

И вот наступил 2020 год, который, конечно, перевернул всё. «Год оказался удивительно продуктивным в плане лексики, в плане удивительных процессов языковой игры, языкового творчества, появилось большое количество новых слов. И пусть они, скорее всего, уйдут, всё равно нам надо успеть их зафиксировать и немножко осмыслить», – говорит доктор филологических наук, заведующая отделом лексикографии современного русского языка Марина Приёмышева. «Языковой карнавал» в первом полугодии 2020 года лингвисты сравнивают с тем, что происходило в революцию, в перестройку. «За несколько месяцев мы пережили то, что некоторые слова и даже группы слов переживают годами и десятилетиями», – говорит Марина Приёмышева.

«Интенсивность словообразовательных процессов, судя по материалу, который мы собираем, удивительна, – добавляет она. – Мы за последние годы получили определённую статистику по выпускам новых слов. За год мы фиксируем в речевом потоке около 400–450 слов как неологические. А в этом году одна только популярная «корона» дала не менее 700 дериватов (дериват – производное слово. – Авт.), «ковид» – не менее 450 на данный момент».

Рост словообразования произошёл в очень короткий период. Наибольшее количество таких слов было зафиксировано ИЛИ РАН с марта по июнь 2020 года. Сейчас процесс продолжается, но уже совершенно в другом масштабе и ином темпе. Ещё одно отличие – это системность происходящего. По собранным материалам учёные зафиксировали девять полных системных значений нового слова «ковидный», не говоря об употреблениях речевых, образных. Это редкость. Уникальность этого периода и в том, что эти процессы, по сути, происходят во всех языках мира с большей или меньшей похожестью.

Лингвисты фиксируют большое количество многозначных слов. В прошлые годы в «ежегодники» новых слов входило только по нескольку слов с несколькими значениями. А сейчас у слова «ковид» – три значения, у «ковидный» – девять. Очень много омонимов. Например, «ковидник» – это и больной ковидом, и больница, где держат заражённых. Поскольку слова появились совсем недавно, они ещё адаптируются в языке, в разных регионах одно и то же слово может употребляться по-разному. И есть масса синонимов и антонимов. Например, наш страх описывается вот таким количеством синонимов: коронапсихоз, коронойя, коронафрения, коронабесие, коронафобия. Огромные, «мощные», как говорят лингвисты, словообразовательные гнёзда образовали основы ковид-, ковидо-, корона- и другие. Всему этому способствует Интернет – удачные, с точки зрения говорящего, слова, только появившись в каком-то городе, с помощью ретвитов распространяются молниеносно по всей стране.

Литературный язык всё это разнообразие не возьмёт, кроме, наверное, «ковида», «коронавируса» и ещё пары слов. И потому перед лингвистами сейчас стоит неимоверно трудная задача – учесть всю эту огромную массу вариантов в словарных статьях, пока всё это не исчезло. «По сути, за один год у нас набирается слов как на большой толковый словарь», – говорит Марина Приёмышева. То есть в 2,5 раза больше, чем в обычном ежегоднике.

«Кейс для маски»

Коронавирус коснулся всех, и интересно наблюдать, как та или иная группа реагирует собственными словами на это страшное, по сути, событие, пытаясь приободриться, посмеяться или найти позитивные смыслы в происходящем. И как меняются смыслы слов. Раньше, например, «маски-шоу» называли силовиков, одетых в балаклавы, скрывающие лицо, сейчас это название употребляется для мероприятий, где все люди находятся в масках.

Доктор филологических наук, профессор кафедры славянской филологии филологического факультета Санкт-Петербургского университета Валерий Мокиенко говорит: «На всю эту трагическую ситуацию народ прореагировал здоровым юмором… Как ни грустно человеку, но, когда он немножко пошутит, сразу на душе становится легче». Вместе с немецким коллегой Вальтером Харри он занимается исследованием идиом – устойчивых выражений. Когда пандемия только начиналась, в марте в Интернете появились антипословицы. А потом их становилось всё больше и больше: «Мал санитайзер, да дорог», «Сдай, сверчок, свой мазок!», «Обещанной вакцины три года ждут». Появляются чисто русские образования, например «маска-ушанка». Ни один язык кроме русского не может пошутить так: «А ВОЗ и ныне там…», «Не пеняй на вирус, коли ДНК крива», «На бога надейся, а руки-то помой», «В магазин поспешишь – людей заразишь». Это всё реакция людей на страшные события, но реакция в целом здоровая, со смехом. Грубый и циничный юмор лингвисты тоже бесстрастно фиксируют. Например, слово «вжоперти».

По-своему на пандемию отреагировала мода. Как рассказывает кандидат филологических наук, сотрудник Института восточнославянской филологии Университета в Белостоке (Польша) Анна Романик, в русскоязычных СМИ ею были зафиксированы такие слова, как «изо-мода», «изо-выпечка», то есть мода и выпечка в период самоизоляции. Новое интернациональное слово появилось в сфере косметологии: «маскне», то есть акне, воспаление кожи, спровоцированное ношением маски. На страницах модных журналов возникло слово «трикини», или «тринкини», – это трёхэлементный купальник из трусиков, бюстгальтера и маски в тон. Слово это уже появлялось в английском языке в 1960-е годы. Но тогда это были трусики, бюстгальтер и что-то, покрывающее голову, например платок. Появились названия для стильных аксессуаров – кейс для маски, красивая цепочка для маски. Ковифитер – тот, кто занимается фитнесом во время ковида.

Как появляются новые слова в разных странах и как они отражают менталитет населения – ещё одна интересная тема. Ассистент кафедры английской филологии Кубанского государственного университета София Липириди с коллегами изучала лексику, которая употреблялась американцами в ходе пандемии, по словарям Urban Dictionary и Cambridge Dictionary. В США зафиксированы неологизмы с ярким политическим окрасом. Например, Trump Flu – грипп Трампа. С неудачной политикой Дональда Трампа часть американцев связывала большую смертность от ковида. Зафиксировано в США и слово Maralagovirus – маралаговирус, это общее название для COVID-19. Мар-а-Лаго – место резиденции Дональда Трампа. Есть и примеры чёрного юмора. Например, человека, который заразился коронавирусом повторно, называют COVID-38 (число 19 удваивается). Американцы шутят: «Сorona time!» – «Время короны!» или «Минутка короны!». Это произносится в шутку, когда рядом кто-то кашляет. На улицах США вы можете услышать: «Go соrona, corona go!» – «Давай, корона, давай!» Это тоже пример чёрного юмора.

А вот пример совсем другой культуры, отражающейся в слове. Аспирантка Минского государственного лингвистического университета китаянка Чжан Аньци, занимающаяся китайским интернет-сленгом, рассказала, как язык реагирует на пандемию в её стране. Китайские медики, работающие с ковидом, получили наименование «тот, кто идёт в обратном направлении» (тот, кто не избегает болезни, а идёт к ней).

«Паромщики» – это сельские медики, народная полиция, волонтёры, водители, курьеры. То есть те, кто во время тотального локдауна передвигается сам и помогает передвигаться людям. Модульные госпитали, которые разворачивались на спортивных площадках, в торговых центрах, получили название «ковчег жизни». Изменились под влиянием эпидемии некоторые китайские фразеологизмы. Например: «Южную гору передвинуть можно» (значение – «но приговор суда отменить нельзя»). Первая часть этого фразеологизма «Южная гора» (Наньшан) совпадает с именем ведущего эпидемиолога Китая Чжун Наньшаня, который в 2020 году был награждён правительством КНР за выдающийся вклад в борьбу с эпидемией COVID-19. А фразеологизм обрёл новый смысл – «Когда Чжун Наньшань скажет: «Можно двигаться», тогда можно двигаться», то есть выходить на улицу, гулять и прочее.

Половцы, печенеги, и корона

Интересно, как отражается тема коронавируса в публицистике. В связи с пандемией пошла новая актуализация военной метафоры. «Первый метафорический контекст: пандемия – это война, коронавирус – враг. Второй – у России есть внешние враги, которые используют вирус как оружие, чтобы нанести вред, – рассказала доктор филологических наук, сотрудник ИЛИ РАН Наталия Козловская. – В первом случае в дополнение к вирусу используются слова, характеризующие его как настоящего врага: он наступает, атакует, «окружает Петербург», «смыкает кольцо вокруг Калуги».

«Военный дискурс» задал президент Владимир Путин на селекторном совещании в начале апреля 2020 года. «Всё проходит, и это пройдёт. Наша страна не раз проходила через серьёзные испытания: и печенеги её терзали, и половцы. Со всем справилась Россия. Победим и эту заразу коронавирусную. Вместе мы всё преодолеем», – сказал Путин. Фраза эта напоминала историческую речь адвоката Фёдора Плевако в защиту старушки, укравшей чайник. Аналогичная фраза прозвучала из уст президента в 2010 году, но тогда она отклика в обществе не имела, её не заметили. Хотя там упоминались и половцы, и псы-рыцари. Сейчас реакция была иной. Коронавирус для России – очередной чужеземный захватчик. В этом случае медики становятся «солдатами пандемии», «рядовыми», «героями», которые находятся «на передовой», и совершают жертвенный подвиг. К фразе «жертвенный подвиг» 20 июня 2020 на встрече с медиками обратился всё тот же Владимир Путин. Но не стоит забывать, что весной 2020 года студенты-медики из Кузбасса назвали себя «пушечным мясом», протестуя против отправки их в ковидные госпитали. И это выражение мелькало в блогах врачей, в СМИ. Это означает, что «солдаты на передовой» тоже восприняли метафору войны, но по-своему. Но военные метафоры активно использовались весной, а сейчас их стало существенно меньше, что, возможно, связано с переосмыслением и возможностей человека, и самой сути эпохи пандемии. То есть ситуация оказалась сложнее, чем традиционный дискурс «Победим врага».

Лингвисты фиксируют: время людей в 2020 году разделилось. Чётко выделяется фраза: «Это было до пандемии». Филологи, как и все мы, ждут, что в 2021 году появится устойчивое выражение – «После пандемии». Это будет означать окончательное завершение «эпохи короны».