Как правильно защитить общество от угрозы терроризма? Не выдавать парню, обещавшему повторить американскую трагедию 1999 года в собственной школе, официальную лицензию на владение дробовиком, из которого в итоге были застрелены три человека в Нижегородской области? Нет. Не пытаться упечь в психбольницу четырнадцатилетнюю девчонку, пытающуюся донести до сверстников мысль о том, что огнестрельное оружие – не аргумент против травли, а хотя бы провести с ней профилактическую беседу? Тоже нет. Обнести здание университета мрачным чёрным металлическим забором, перекрыв дорожку к автобусной остановке на одной из самых оживлённых улиц и ограничив проход через парк, где мирно гуляли поколения горожан? Да! Бинго, в точку, не в бровь, а в глаз.

Именно так вокруг здания Иркутского национального исследовательского технического университета появилось ограждение, которым со временем планируют обнести всю территорию вуза и сквера за ним. Проход через него обещают открывать с семи часов утра до десяти вечера. Забор возвели в исполнение Постановления правительства России от 7 ноября 2019 года № 1421 «Об утверждении требований к антитеррористической защищённости объектов (территорий) Министерства науки и высшего образования РФ, его территориальных органов и подведомственных ему организаций, объектов (территорий), относящихся к сфере деятельности Министерства науки и высшего образования РФ, формы паспорта безопасности этих объектов (территорий) и признании утратившими силу некоторых актов правительства РФ». Тем, кто прочитал это длинное название и не осилил непростую формулировку, объясним: документ, по всей вероятности, разработали и приняли по следам действительно страшного события – массового расстрела в Керченском политехническом колледже, случившегося в октябре 2018 года.

После этого не один закон и, да простят нам канцелярит, нормативно-правовой акт изменили в сторону ужесточения с благой целью – свести шансы повторения подобного к нулю. Такая реакция характерна для российских властей примерно в той же степени, что и для руководства множества других стран. Именно так, к примеру, правила по обеспечению безопасности и защищённости объектов топливно-энергетического комплекса появились после диверсии на Баксанской гидроэлектростанции в Кабардино-Балкарии. В полном соответствии с ними через плотину Иркутской ГЭС был закрыт проезд грузовиков. Если строго следовать этим правилам, буквально понимая каждую их формулировку, то следовало бы пустить в объезд и автобусы с троллейбусами – их грузоподъёмность тоже превышает 3,5 тонны. И установить на обоих берегах пункты досмотра автомобилей. В общем, серьёзно усложнить жизнь большого города с минимальным потенциальным эффектом.

Антитеррористическая комиссия Иркутской области, впрочем, приняла тогда разумное компромиссное решение, позволившее и жизнь горожан не нарушить, и требования по безопасности стратегического объекта соблюсти. Пространство для такого манёвра оставляют и положения того постановления федерального правительства, по которому начали возводить забор вокруг политеха. Точнее, требований к антитеррористической защищённости объектов Минобрнауки, которые оно утвердило.

Разбираясь в них, можно хотя бы попытаться понять, чем руководствовались ответственные за забор. Отправной точкой должно было стать решение комиссии, которая оценивает степень угрозы совершения теракта и его возможные последствия: количество погибших и раненых, потенциальный материальный ущерб и урон окружающей среде. В требованиях даже объясняется методика оценки. Степень угрозы совершения теракта, например, высчитывают «на основании данных об обстановке в районе расположения объекта, возможных угрозах, а также на основании количественных показателей статистических данных о совершённых и предотвращённых за последние 12 месяцев террористических актах на территории» региона. Сколько терактов предотвратили в Иркутской области за последний год? Сколько произошло? Заведомо ложные звонки о «минировании» школ, аэропортов и вокзалов не в счёт – это прямо написано в требованиях. Могучую память можно не напрягать, проще спросить у «Яндекса». И он ответит: ни одного.

В новостях можно найти сообщения о том, что в декабре 2002 года на задвижке одного из трубопроводов Ангарского нефтехимического завода обнаружили самодельное взрывное устройство. Да в октябре 2001 года бдительная пенсионерка из Иркутска спугнула «какого-то подростка», который пытался прикрепить бомбу мощностью 200 г в тротиловом эквиваленте к днищу «БМВ», припаркованного возле одного из подъездов её дома. За 12 месяцев, истёкшие в октябре 2020-го, не произошло ничего подобного. Разве что в ноябре прошлого года в Иркутске задержали вербовщика ИГИЛ – организации, деятельность которой запрещена в России. По крайней мере, об этом сообщала пресс-служба регионального Следственного управления СКР.

Вернёмся к действующим требованиям. В состав комиссии, которая, согласно им, оценивает степень террористической угрозы, помимо сотрудников вуза входят представители МЧС и Росгвардии. При этом ответственность за «обеспечение антитеррористической защищённости» возлагается на руководителей «организаций, являющихся правообладателями объекта, а также на должностных лиц, осуществляющих непосредственное руководство деятельностью работников на объектах». То есть на ректорат ИрНИТУ. Он решает, как препятствовать неправомерному проникновению на территорию университета и проносу опасных веществ, выявлять потенциальных нарушителей пропускного режима, пресекать попытки совершения терактов и так далее. В части того, как это обеспечить, правила сформулированы довольно обтекаемо. Но даже в относительно расплывчатых тезисах про «оснащение объектов инженерно-техническими средствами и системами охраны», пропускной режим, обучение работников способам защиты и тому подобное сложно найти указание устанавливать заборы по периметру, к которым шутники из Интернета потом очень органично пририсовывают вышки с часовыми. Единственный пункт, за который можно зацепиться, – это исключение бесконтрольного пребывания на объекте или территории, а также в непосредственной близости от него посторонних лиц и нахождения транспортных средств. Но на подъездах к зданиям политеха и университетского технопарка установлены шлагбаумы, через которые могут проехать только сотрудники вуза с пропусками, внутрь посторонний не попадёт при всём желании. А требование об установке ворот с жёсткой фиксацией створок в закрытом положении и противотаранных устройств распространяется только на объекты первой категории, расположенные в «горячих» регионах. Иркутской области в их числе нет. И никогда не было.

Конечно, забота о безопасности граждан во всех смыслах должна быть безусловным приоритетом государства. Но даже в этом деле государство российское и на уровне запретительных мер, и чисто визуально напоминает о своей сути аппарата подавления: примитивный до брутальности забор из металлического уголка, выкрашенный антрацитом, здорово напоминает решётку и резко контрастирует с ограждением технопарка и стадиона ИрНИТУ. И от «бесконтрольного пребывания посторонних лиц» не то чтобы защищает – проход по большинству дорожек в парке на задах университета открыт. По крайней мере, пока. Но это не точно.

Впрочем, ситуацию немного спас общественный резонанс – часть забора напротив фасада политеха разобрали. Здесь руководство Иркутского национального исследовательского технического университета всё же прислушалось к доводам разума. Ни в коей мере не сомневаясь в его профессионализме, в дни 90-летия вуза хочется пожелать, чтобы так было всегда.