Окончание. Начало в прошлом номере «ВСП»

«Чтобы бабушке в глаза посмотрели»

На своей машине Ирина Самедова пять часов простояла у переправы, пока в сумерках не показались огни от фар «Газели» военных. Гроб с телом Дмитрия Вебера везли на родину три дня. Из Воронежа до Москвы на машине, из Москвы до Красноярска самолётом, оттуда до Новобирюсинского снова на машине. Нужно было проехать по ледовой переправе, находящейся в 30 километрах от посёлка, в апреле державшейся последние дни. Проезжать по льду, который трещал под колёсами, было опасно.

С Ириной была ещё одна машина – на случай, если военные отказались бы везти гроб через переправу. Тогда тело перенесли бы через реку на руках и погрузили в микроавтобус, который сопровождал Ирину. Но водитель «Газели» аккуратно проехал через промоину по настилу из досок. «Я посмотрела на машину и поняла, что внутри в гробу лежит Дима. От этой мысли стало больно», – рассказывает Ирина.

Гроб сопровождали двое военных: коренастый майор и высокий капитан. Они не представились и сразу предупредили родственников, что их прикомандировали из другой части: они только сопровождают тело и никакого отношения к Дмитрию не имеют. Но, как пишет Ирина в петиции, это были замполит части Чернышёв и командир взвода, фамилию которого Ирина не знает.

Когда гроб только привезли в посёлок, сопровождающие говорили собравшимся людям о причине смерти Дмитрия, что это «стопроцентный суицид, тело чистое».

Родственники до последнего надеялись, что произошла ошибка и в гробу лежит не Дима, а другой человек. Когда открыли крышку, сомнения отпали.

«Сказали, что Дима повесился. Это неправда. Я могу рассказать то, что видел своими глазами. Я раскрыл молнию на его одежде. Он был весь порезан, весь изуродован. Нижняя губа покусана, нос сломан. Уши поломаны, будто драли, крутили, мучили, – Мири морщится, руками будто показывает, как мучили Диму. – Горло вырезано, всё порезано. Кусков мяса на мускулах нету. Как будто откусили и выплюнули. Кожи нет, мясо обожжённое, жёлтое. Как будто поставили клеймо. Как животным ставят, чтобы не потерялся, чтобы хозяина знал своего. Такая ерунда была на левой руке. На правой просто куска нет».

По данным тайшетской экспертизы, на теле Дмитрия патологоанатом обнаружила несколько участков без кожи: на правом плече мясо оголено на площади 5 на 3 сантиметра, на левом плече, груди и спине кожа и подкожная клетчатка сняты на участках примерно 4 на 4 сантиметра. Ответа на вопрос, кто причинил такие травмы Дмитрию, у родственников нет.

Как следует из заключения посмертной экспертизы, проведённой в Воронеже, патологоанатом вырезал хрящи гортани и подъязычную кость и взял материалы на исследование. Разрезы, о которых говорят родственники, были сделаны при исследовании трупа в морге. В материалах нет никаких признаков, указывающих на то, что кто-то вырезал кожу, чтобы изуродовать тело.

В распоряжении редакции есть видео со вскрытия гроба и осмотра тела. Толпа окружила открытый гроб. Здесь же были участковый, глава администрации посёлка, медик. «Тот, который майор, он поменьше ростом, был в доме. Я ему говорю: «Подойди, посмотри, что ты привёз». Он подошёл. Я его спросил: «У тебя дети, сын, есть?» Он кивнул. Я ему: «Тебе не жалко будет, если твоего ребёнка так же кто-то изуродует?!» Он башку свою молча опустил. Я его спрашиваю: «Ты же видишь, что творится! Согласен, что это не похоже на самоубийство? Это убийство». Он сказал: «Согласен». Капитан всё время на улице стоял, будто по телефону разговаривал. Когда его спрашивали, не отвечал», – говорит Мири.

Ирина показывает, как заносили цинковый ящик. Гроб поставили на табуретки в большой комнате в метре от дивана со множеством подушек, на котором сейчас сидит Нина Герасимовна. Она смотрит на экран телевизора, который без звука показывает «Дом 2». Загорелые парни и девушки всё время о чём-то спорят.

Нина Герасимовна живёт одна в своём доме из пяти комнат, сплошь застеленных коврами и половиками. В комнате Димы всё осталось так, как было до его ухода в армию. На столе стоит его компьютер, рядом лежит телефон, пароль от которого знал только Дима. По двору разгуливает и постоянно просит сосисок толстая такса по кличке Рич. Это Дима приучил свою собаку к такой еде. На время службы он оставил своего питомца бабушке. Говоря, что Дима звал собаку «мой сынок», Нина Герасимовна улыбается.

«Виновных в его гибели не имеется»

В тот день, девятого апреля, военные пробыли у гроба Дмитрия недолго – около получаса. Жители  посёлка думают, что полиция опасалась самосуда, поэтому сопровождающих посадили в машину и посреди ночи отправили в обратную дорогу. «Люди вели себя спокойно. Их никто не собирался трогать, – говорит Мири. – На следующий день мне позвонили. Мужчина представился командиром части, спросил: «Привезли гроб?» Я ответил. Он: «Ну и как там?» Я говорю: «Изуродовано тело». Он говорит: «Я специально к вам отправил офицеров, чтобы они ответили перед бабушкой. Это они виноваты, они убийцы. Я же вам батек Диминых отправил! Чтобы они бабушке в глаза посмотрели!» Он отключился, потом я пытался до него дозвониться. Тот же голос говорил: «Вы не туда попали. Не звоните сюда больше». В чём именно виноваты командиры Дмитрия, родственники так и не узнали.

После того как жители посёлка увидели тело, глава администрации и начальник полиции отвели Ирину в сторону. Они посоветовали отвезти гроб в Тайшет на повторную экспертизу. В ту же ночь на работе Ирине выделили машину. Около пяти часов утра 10 апреля она выехала в районный центр и через пять часов была на месте.

Из морга Ирину отправили в Следственный комитет: разрешили оставить гроб в холодильнике, а самой велели ехать к следователям за направлением на экспертизу. Когда документы были получены, Ирина уговорила патологоанатома срочно провести вскрытие, поскольку должна была на той же машине вместе с гробом вернуться в посёлок.

Вместо обещанных двух часов Ирина прождала пять. Столько времени понадобилось эксперту, чтобы описать травмы. «Повреждений было очень много. Слишком много. На трёх листах написано», – говорит Ирина.

«…При судебно-медицинском исследовании трупа гражданина Вебера Дмитрия Романовича были обнаружены многочисленные повреждения в виде ссадин на лице, шее, туловище и верхних конечностях, кровоподтёков и ссадины на левой нижней конечности, которые причинены при жизни, при действии предмета (предметов), обладающего свойствами тупого», – говорится в заключении. На теле есть также ссадины, нанесённые острым предметом, по предположению тайшетского патологоанатома, это могла быть заточка.

Десятки ссадин патологоанатом обнаружила на голове, шее, груди, спине, ягодицах, в паху, на руках и ногах Дмитрия. На теле есть повреждения, которые были нанесены как до его смерти, так и после.

Эксперт объяснила Ирине, что на трупе есть такие травмы, которые Дмитрий не мог причинить себе сам. Например, судя по физиологическим признакам, царапины на спине появились уже после смерти. Внутрь ссадин набились частички пыли. Патологоанатом полагает, что это следы волочения. По результатам обеих экспертиз, смерть Дмитрия наступила от сдавливания шеи петлёй.

Эксперт из Тайшета отметила небрежность, с которой было зашито тело после вскрытия в Воронеже. «Шили, как мешок картошки, стежками через край. На голове был шов такой толщины, как коса у Юлии Тимошенко», – добавляет Ирина.

Следственный комитет России возбудил уголовное дело по статье о доведении до самоубийства. Ровно через два месяца, пятого июня, уголовное дело закрыли.

«Следствием достоверно установлено, что при убытии из расположения воинской части Вебер видимых телесных повреждений не имел, сведений о применении к нему насилия не получено. Двигаясь в темное время суток от казармы до места его обнаружения военнослужащий должен был неоднократно преодолевать различные ограждения, в том числе оборудованные колючей проволокой», – так объясняют следователи происхождение повреждений на теле солдата (орфография и пунктуация источника сохранены. – Авт.).

«Таким образом, в ходе предварительного следствия факт доведения до самоубийства рядового Вебера своего подтверждения не нашёл, вследствие чего виновных в его гибели не имеется», – делают выводы сотрудники Главного военного следственного управления СК России.

Родственников такие выводы не устраивают. «Никто мне ничего не объясняет. Никто не хочет со мной общаться. С уголовным делом меня не ознакомили. Добиться даже не могу, чтобы мне фотографии с места смерти отправили, – говорит Ирина. – Мне следователь из Тайшета говорит: «По-вашему, версия какая?» А какая у меня может быть версия? Я даже не знаю, кто был рядом с ним! Не знаю расположение казармы. Не знаю расположение авиазавода. Вы понимаете, меня в ящик тёмный посадили и спрашивают: «А что там за ящиком?» Я не знаю!»

«Был бы он шебутной, я бы предположил, что он где-то подрался, могло что-то получиться. Но он был очень спокойный. Не драчун, как некоторые пацаны бывают, – рассуждает Мири. – Экспертиза показала, что в течение недели издевались над ним. Мы думаем, его держали в закрытом помещении, приходили, мучили. Мы не знаем, чего от него добивались». èèè

Люди в посёлке не верят, что Дима мог наложить на себя руки. «Ради бабушки он не сделал бы ничего плохого: не сбежал бы и не совершил самоубийство», – уверен Руслан. Он, как и Ирина, пытался связаться с сослуживцами Дмитрия. Кто-то не ответил, а один из сослуживцев написал: «Не лезьте к нам. Дайте спокойно дослужить до дома», – рассказывает брат Димы.

«Решение о суициде возникло внезапно, импульсивно, необдуманно»

Бабушке Дмитрия прислали постановление о прекращении уголовного дела о гибели внука. Документ, датированный 5 июня 2020 года, занимает больше 50 страниц. В нём собрано больше десятка свидетельств и ссылок на документы и вещественные доказательства.

Один из основных свидетелей – призывник Дмитрий Зуев. Как сказано в постановлении, в день исчезновения Вебера и, возможно, его смерти Зуев обнаружил, что с его карты были списаны деньги. Днём Зуев зашёл в онлайн-кабинет и увидел, что пропало чуть больше четырёх тысяч рублей. Как говорит Зуев, пин-код от карты знал только Вебер. Зуев пошёл к нему и стал спрашивать, снимал ли тот деньги с карты.

Сейчас Дмитрий Зуев находится в командировке в Ковровской области. Мы поговорили с сослуживцем Вебера, у которого погибший, по версии следствия, украл карту.

«Вебер жил со мной в одной комнате. На тренировки ездили вместе. Маршировали с утра часов до 4 дня. Потом возвращались, и у нас было свободное время. Делали, по сути, что хотели, – вспоминает Зуев. – Он жил, как я, как все соседи. Никаких драк, ничего такого не было. В нормальных отношениях он со всеми был, в дружеских. Наркотики у него я сам лично видел. Он мог в комнате закурить. Да, он это делал незаконно. Но никто не был против, он же не буянил. 90% людей в армии курят сигареты. Уже привыкли к дыму. Употреблял он не систематически. Когда появлялось – курил. Наркотики нашли в его вещах, когда деньги мои искали. Они были в телефоне, спрятанном в кровати. Он же у меня деньги украл – четыре тысячи с чем-то. До этого он 500 рублей просил у меня – то ли на телефон положить, то ли что. Я давал ему карту с пин-кодом. Он потом вернул. За неделю до исчезновения я просил Вебера купить для меня продуктов. В последний раз Вебера я видел после ужина второго апреля. Я не помню, сколько точно было времени. Мы все в тот день не спали, ждали, какая развязка будет. Он пропал ночью, глубоко после отбоя. Точно время не могу сказать. Сейчас у нас отбой в полдесятого, тогда был пораньше, типа мы уставали на маршировке».

Когда Вебер сказал, что деньги не брал, Зуев пожаловался командиру роты Улямаеву. В этот же день, второго апреля, на вечерней поверке капитан Улямаев и старший лейтенант Дмитрий Кранго вывели Вебера из строя и вместе с ним отправились на третий этаж казармы.

В канцелярии Вебер, по словам Кранго и других свидетелей, признался в краже денег с карточки. Однако на вопросы офицеров о том, на что потратил украденное, отвечал уклончиво. Сначала сказал, что купил продукты, потом – что перевёл деньги гражданскому товарищу, имя которого назвать отказался. Затем, как следует из постановления, «кто-то из офицеров предположил, что деньги Вебер мог потратить на наркотики». «Кто-то из офицеров», как сказано в постановлении, пошёл в спальню и принёс четыре телефона, которые могли принадлежать Веберу и его другу Сергею Мунтяну. В канцелярию вызвали Мунтяна.

По показаниям свидетелей, в комнате находились четыре офицера – Улямаев, Кранго, Грачёв и Редекоп. Но следователь приводит свидетельства только двух из них – Редекопа и Кранго. В пересказе следователя они одинаковыми словами описывают все происходящие события и никогда не называют, кто и что делал, пользуясь формулировкой «кто-то из офицеров».

Редекоп и Кранго утверждают, что затем «кто-то из офицеров» позвонил командиру роты Зубову и попросил принести из санчасти несколько тестов на наркотики. Зубов говорит: то, что он получил тесты, в журнал не заносили, за них он не расписывался. При этом рядовой Мунтян свидетельствует о том, что это Улямаев «позвонил или как-то иначе связался» с Зубовым и попросил принести тесты. А Зубов в своих показаниях говорит, что около 21 часа ему на мобильный позвонил Редекоп и дал указание принести несколько тестов. Тот самый Редекоп, который в своих показаниях говорил, что «кто-то из офицеров» отправил Зубова за тестами. Далее следователь никак не поясняет это расхождение в показаниях.

Пока Зубов ходил за тестами, «кто-то из офицеров», как вновь отмечено в постановлении, попросил Вебера и Мунтяна раздеться до пояса. Все свидетели, присутствовавшие при разговоре, в голос утверждают, что следов от инъекций и других повреждений на теле Вебера и Мунтяна не увидели. Вскоре офицеры выяснили, что как минимум один из телефонов принадлежал Мунтяну. «Кто-то из офицеров», как записано в постановлении, заставил Вебера и Мунтяна отжиматься. Пока один из призывников отвечал на вопросы, другой должен был стоять в упоре лёжа. Показания участников событий практически слово в слово повторяют друг друга. Офицеры и солдаты утверждают, что Вебера не били.

На допросе Сергей Мунтян рассказал следователям, почему не признался тогда командирам, что ему принадлежали два из четырёх принесённых телефонов. По словам Мунтяна, он видел, как раньше Вебер прячет в его телефон наркотики. Промолчал, потому что боялся разоблачения. «Кто-то из офицеров», как записано в постановлении, открыл крышку одного из телефонов и обнаружил там коричневое вещество, похожее на пластилин. Офицеры предположили, что эта наркотики. В материалах нет информации, что происходило с телефонами дальше. Но, когда аппараты отдали на экспертизу, следов наркотиков на телефонах не обнаружили.

Мунтян признался, что вместе с Вебером они не один раз самовольно уходили из военной части в Воронеже. Солдаты пролезали через пролом в кирпичном заборе, бежали в магазин за продуктами, а потом возвращались обратно. В третий поход, в ночь с 30 на 31 марта 2020 года, кроме магазина друзья сходили к банкомату. Там Вебер снял деньги с карты.

В постановлении есть ссылки на показания начальника службы контроля гипермаркета «Линия», протоколы выемки и осмотра записи, из которых следует, что в ночь на 31 марта в магазине Вебер рассчитался картой Зуева, купил семечки, леденцы «Холлс» и сок на 122 рубля. Его зафиксировали камеры. Кроме того, следователи получили от сотрудников банка подтверждения того, что с карты Зуева в банкомате снимали деньги, и Дмитрий Вебер попал в объективы камер перед терминалом.

Мунтян рассказал следователям, что на следующий день после самоволки, первого апреля, в курилке военной части Вебер курил гашиш и дал попробовать наркотики Мунтяну. Как следует из постановления, после того как офицеры заподозрили Вебера в приёме наркотиков, его заставили пройти экспресс-тест. По словам свидетелей, он дал положительный результат. Однако обе посмертные экспертизы не нашли следов наркотиков в крови, моче и тканях погибшего.

Свидетели подробно описывают, как проводили анализ, а потом отправили Вебера в туалет вылить мочу и выбросить стаканчик. Ни слова при этом не говорят о том, как поступили с уликами – использованными тест-полосками.

Сестра Вебера Ирина говорит, что у него должна была быть банковская карта, на которую военнослужащие получают довольствие. Однако, судя по документам, карты у Дмитрия не было ни при себе в момент обнаружения тела, ни среди его вещей в казарме.

На допросах знакомые говорили, что Вебер был спокойным, уравновешенным человеком. Намерений к самоубийству он не проявлял. Дмитрий Зуев отметил, что Вебер неоднократно проходил психологические тесты, которые «не выявили ничего подозрительного в его психике и поведении». «Решение о суициде возникло внезапно, импульсивно, необдуманно, без развёрнутой оценки аргументов и последствий, с исчезновением страха смерти, боли, способности представить реакцию близких», – такая оценка приведена в посмертной психолого-психиатрической экспертизе, датированной 1 июня 2020 года. Эксперты отмечают, что выводы они сделали, опираясь на ретроспективный анализ уголовного дела.

Последним, если судить по постановлению, живым Вебера видел заместитель командира мотострелковой роты по военно-политической работе воинской части 91704 Дмитрий Кранго. Около девяти вечера второго апреля он сопровождал Вебера в туалет. После этого, по данным постановления, двое военнослужащих видели Дмитрия убегающим через плац.

Дмитрий Кранго одним из первых утром пятого апреля приехал к котельной, где обнаружили труп Вебера, и опознал его. Мы связались с Кранго по телефону. Старший лейтенант подтвердил, что Дмитрий Вебер находился в его подчинении и Кранго хорошо помнит рядового. Военный сначала согласился ответить на вопросы о Вебере, но перенёс разговор на следующий день. Однако ни на следующий день, ни позже не отвечал на звонки редакции.

Предположение о том, где Вебер мог находиться с вечера второго апреля до утра пятого апреля, высказал работник котельной Хренов. Он сказал, что место возле заслонки котла укромное, камеры наблюдения там есть, но они не работают. Поэтому труп вполне мог провисеть там двое или трое суток. Территория завода обнесена колючей проволокой. Однако на некоторых участках ограждение повреждено. Исходя из этого, начальник отряда по охране авиазавода Брагин «не исключил несанкционированного проникновения на территорию завода».

Мы связались по телефону со слесарем-сантехником Александром Хреновым, который обнаружил тело Вебера. «Пятого апреля в восемь утра я заступил на смену и пошёл проверять. Увидел его, может, в пять-десять минут девятого. Честно скажу, я не рассматривал его. Он весь синий был, это да. От неожиданности я испугался, побежал, мастеру рассказал. Потом уже полицию и всех остальных вызвали. Он висел за котельной. До этого я дежурил в ночь со второго на третье апреля, проверял тоже. Каждую смену я туда хожу, не видел его там, – рассказал Хренов. – Я думаю, он перелез через забор. Дыры в заборе есть, но я не знаю, где они находятся. Это территория завода, просто так не пройдёшь. Сказали, потом туда приехала милиция. Но я туда больше не выходил. Потом ходили искали, никаких вещей вокруг не было. И раньше посторонних мы не видели на территории завода. Я сам не городской, я из деревни ездию в город на работу. Честно, я не знаю, где находится военная часть, далеко ли до неё». По его словам, показания следователям он давал несколько раз. В последний раз его вызывали в начале июня 2020 года.

Как выяснили следователи, территорию военной части Вебер покинул через пролом в кирпичной стене. Вебер был голый по пояс и, по материалам следствия, шёл, «преодолевая различные ограждения, в том числе оборудованные колючей проволокой». Однако, по данным протокола осмотра места происшествия, следов крови на проволоке возле котельной не обнаружено.

Следователи никак не объясняют происхождение множественных ссадин на челюсти справа и слева, на щеке слева, на подбородке, в области около уха, на правой скуле и предплечье. Патологоанатомы предполагают, что они были нанесены Веберу в промежуток от четырёх до восьми суток перед смертью. То есть не позднее конца марта 2020 года, до его исчезновения второго апреля. При этом все офицеры и призывники, которые дают показания, как один, утверждают, что второго апреля на теле Вебера не было никаких повреждений.

В промежутке от получаса до шести часов перед смертью Вебер получал удары твёрдым тупым предметом. Об этом, как следует из посмертных экспертиз, свидетельствуют гематомы на пояснице и левой голени трупа.

Кроме того, при исследовании были обнаружены две точечные раны с кровоподтёками. Эксперт полагает, что это следы от внутривенных инъекций. Объяснения, каким образом Вебер получил все эти повреждения, следствие не даёт.

Более 9 тысяч человек за три недели подписали петицию, которую создала Ирина Самедова. Она уже обратилась к президенту и в Комитет солдатских матерей. Теперь ищёт народной поддержки. Через соцсети на неё вышли незнакомые люди, которые предложили выкупить у них за 20 тысяч рублей записи с камер видеонаблюдения. «Там действительно много интересного и шокирующего. Если вы дадите мне гарантию, что этот разговор останется между нами, а также в тайне останется способ получения этой записи, я готов рассмотреть вопрос о передаче этой записи через электронную почту», – написал Ирине аноним в «Телеграме». Она ответила, что готова заплатить, если получит доказательство того, что видео касается Дмитрия. В итоге собеседник попросил Ирину больше не писать ему. «После того как я создала петицию, вся страна знает, какое у меня горе, – говорит Ирина. – Думаю, это были мошенники».

После многочисленных публикаций в СМИ Следственный комитет объявил о продлении сроков расследования. Постановление о прекращении уголовного дела было отменено. Очередной этап расследования закончится в день рождения Дмитрия Вебера – восьмого октября. В этот день ему должно было исполниться 20 лет.

Друзья Димы приняли участие в Параде Победы и вернулись в свою часть. В «Инстаграме» и «ВКонтакте» они выложили десятки фотографий, где парни со сдержанными улыбками позируют в парадных мундирах и белых перчатках.

«Когда Дима говорил о Параде, у меня было такое волнение, до мурашек, – вспоминает Ирина. – Я представляла, как ищу его в Интернете среди марширующих. Он говорил: «Я получу медаль к 75-летию Победы, мне дадут хорошую характеристику». Ему дали характеристику: вор, наркоман, ещё и суицидник… Хорошая у него характеристика!»