Пока он держит створку ворот, во двор забегает десяток женщин. Одна из них визгливо кричит: «Бессовестные! Почему вы нас не пускаете?» Левшаков дёргает ручку двери запасного входа, но замок уже щёлкнул. Там идёт совещание с участием заместителя председателя правительства региона Евгения Левченко. Левшакову обязательно нужно туда попасть.

Люди, собравшиеся во дворе администрации, тоже хотят увидеть Левченко. Они уже год доказывают, что их дома пострадали от наводнения, и добиваются выплаты компенсаций. Пишут жалобы, куда только могут. Хотят пожаловаться и областному чиновнику.

Сотрудница администрации выглядывает в окно, говорит: «Совещание проходит в закрытом режиме. Вы мешаете работать, я вызову полицию». Местная жительница Наталья Корнеева кричит: «Мы уже сами вызвали! Пусть полиция запишет, что вы нарушаете наши права». Во двор въезжает экипаж ДПС. Выставляют охрану около входа во двор, людей выгоняют. Левшакова пропускают в здание.

«Поджечься мне, что ли?»

Юлия Каблукова сидит на ступеньках администрации. Люди подходят к ней, спрашивают, что теперь делать. Юлия говорит: «Будем сидеть, пока Левченко не выйдет. Хоть до вечера. Он же всё равно когда-нибудь выйдет? Ну и вот». В январе 2020 года Юлия создала инициативную группу жителей всего района, чтобы вместе добиваться от государства компенсации за жильё. Люди считают, что сообща легче достичь цели.

В марте самые активные участники группы – Юлия Каблукова, Роберт Алахвердян и ещё четверо – собрали все жалобы и поехали в Москву. Побывали в Следственном комитете, в администрации президента, у Генерального прокурора, Уполномоченного по правам человека, в Службе судебных приставов, ОНФ. Ответ получили от местной администрации. «Из Москвы жалобы с резолюцией «Разобраться» спускают вниз по цепочке: область – район – поселковая администрация, – говорит Юлия. – Зачем мы ездили? Сумки с документами были, как будто мы кирпичи везли. Перед отъездом нам с Робертом звонили с незнакомых номеров, угрожали. Мне мужской голос с кавказском акцентом говорил: «У тебя же дети. Ты хорошо подумала, тебе надо ехать?». Ещё до этой поездки мэр района добровольно сложил с себя полномочия.

Юлия красивая. Ей 39 лет. Глаза подведены коричневым карандашом. Короткие волосы оттенка «платиновый блонд» отливают голубым на фоне джинсовой рубашки, надетой поверх синей майки. Когда она разговаривает, видно, что у неё не хватает переднего зуба. Проблемы с зубами начались после лучевой терапии. У неё онкология третьей стадии. Несколько лет Юля не работала, жила с детьми на пенсию по инвалидности в 13 тысяч рублей, пенсию матери и алименты. Сейчас она проходит стажировку на должность директора почты с зарплатой 30 тысяч. В её семье – мать после третьего инсульта и две дочери. Старшая – студентка, учится в Братске в педколледже. Младшая закончила 7 класс на одни пятёрки.

2 июля прошлого года Юлия проснулась рано утром в своём доме в посёлке Хоняки. Опустила ноги с кровати, но тут же отдёрнула. В доме стояла вода высотой около пяти сантиметров. Она пришла с ручья, который протекает как раз за огородом.

Межведомственная комиссия по оценке ущерба к Каблуковым не пришла, хотя Юлия несколько раз обращалась в администрацию. Соответственно, дом и участок не включили в зону затопления. В октябре глава Октябрьского муниципалитета Игорь Байков дал письменный ответ: если не согласны – нанимайте независимую экспертизу за свой счёт, потом обращайтесь в суд. Юлия так и поступила.

Московская компания ООО «МНСЭ» обследовала жильё и признала его аварийным из-за подтопления. За экспертизу взяла 30 тысяч рублей. 23 ноября 2019 года состоялся суд. Он постановил: «Обязать администрацию Октябрьского муниципального образования включить жилой дом в перечень домов, подлежащих сносу как пострадавших в результате чрезвычайной ситуации. Признать право собственников на получение социальной выплаты на приобретение жилого помещения».

Каблуковы компенсацию не получили. Глава включил дом в перечень подлежащих сносу как пострадавший от наводнения. Но оказалось, что этого мало. В министерстве социальной защиты региона ответили: нужно, чтобы глава внёс дом в границы зоны затопления. Но Байков отказывается это делать. Говорит: «Дом не топило. Я что, на руках его в воду понесу?»

«Как он может это утверждать? – возмущается Юлия. – Он к нам комиссию не отправил. Сам у нас не был, хотя я столько раз звала».

До наводнения Каблуковы в своём доме в Хоняках почти не жили. Снимали жильё в Октябрьском, рядом со школой. Хоняки – за рекой, младшей дочери Олесе приходилось каждый день плыть на уроки на лодке, а зимой – идти по льду. Летом 2019 года через реку построили мост, семья решила вернуться в Хоняки. Но вещи, технику и мебель перевезти не успели. Всё утонуло в съёмном доме в Октябрьском. Там же ночевала Юлина мать. Ей пришлось выбираться из дома по грудь в воде.

«Мне мама говорит: «Ну что ты всё время молчишь», – рассказывает Юлия. – А что я могу им сказать? Где мне взять столько денег, чтобы всё вернуть? До болезни я работала, была директором магазина. А сейчас мы живём как бомжи. В нашей администрации нас так и называют: нищеброды, быдло, подтопленцы. Глава говорит ещё: мошенники, аферисты. А он хоть раз хоть в один дом пришёл, когда его звали?»

Юлия плачет. Слёзы капают с накрашенных ресниц, оставляют чёрные дорожки на щеках. «У меня онкология третьей стадии. Мне врать нельзя. Я перед Богом хожу. И мне надо жить, я у своих детей и у мамы одна». Юлия мечтает получить сертификат и уехать в Новосибирск. На зиму семья собирается переехать в дом к родственникам.

Оставаться в своём доме они боятся. В нём течёт крыша, в подвале всё ещё сыро, вспучены полы, треснула печка, дверные проёмы перекосило, несущие стены выперло, на образовавшихся буграх лопнули обои, высыпаются куски штукатурки. Веранду отрывает от дома, появилась сквозная щель на улицу, на потолке веранды вырос гриб диаметром 30 сантиметров. Из-за постоянной сырости портятся вещи. Из подполья лезут жуки, которых ничем не вытравить. В комнатах пахнет плесенью. Уже через 20 минут в горле начинает першить. Младшая дочь Олеся постоянно болеет, Юлия уверена – это из-за сырости и грибка.

Но теперь Каблуковы не жалуются на простуды. 29 июля на Олесю напала бродячая собака на крыльце почты, изорвала лицо до костей, оторвала ноздрю. Челюстно-лицевого хирурга в районе нет, ребёнка нужно было отправлять в Иркутск. Дорога занимает почти сутки. Хорошо, что в тот день в больнице дежурил молодой хирург-стоматолог Андрей Шмелёв. Он пошёл на риск – превысил должностные полномочия и прооперировал девочку. Говорит, у неё был оголён нерв в скуловой области, могло на всю жизнь перекосить лицо. Теперь понадобится всего лишь пластическая операция. Бродячих собак после наводнения в Октябрьском очень много. После того как Олесю покусали, 10 собак отловили.

«Я уже думаю, поджечься мне, что ли? – говорит Юлия Каблукова. – Сосед Ваня Корнеев предлагает это сделать в Москве – на Красной площади. А я думаю – в нашей администрации». У Корнеева, как и у Каблуковой, на руках решение суда, в нём написано: «Признать дом аварийным, выплатить компенсацию».

«Ну не ругайтесь на меня, я первый раз приехал»

На крыльце администрации собралось около 30 человек. У каждого история, похожая на рассказ Каблуковой. В Чунском районе вынесено 86 решений суда, в которых написано: «Обязать администрацию включить дом в перечень аварийных и подлежащих сносу в результате наводнения, признать право собственника на получение компенсации». В основном вода в эти дома пришла через подполья. Считается, что это грунтовые воды. В Тулунском районе действует постановление, по которому можно включать в зону подтопления и такие дома. На Чунский район эта норма не распространяется. Главы подают апелляции, оспаривают решения судов. Есть случаи, когда людям приходилось возвращать уже полученные сертификаты. Из 86 судебных решений 46 – по Октябрьскому, 22 – по Бунбую.

Через час из здания администрации выходят зампред правительства Левченко, глава Октябрьского Байков, и.о. мэра района Емелин.

– Вы долго ещё нам будете мозги компостировать? – кричат из толпы.

– Ну не ругайтесь на меня, я первый раз приехал, – отвечает Левченко. – Давайте в индивидуальном порядке разбираться. Сейчас самое главное – апелляционные решения. Надо понять, насколько они справедливы.

Он говорит медленно, слегка растягивая слова. Говор выдаёт в нём жителя Центральной России. До вечера Левченко ездит по домам, осматривает повреждения. На вопрос, как впечатления, отвечает: «Давать оценки я не могу, я не эксперт. Мы должны исполнять судебные решения. Если суды откажут в сертификатах, посмотрим государственные программы, с помощью которых можно решать эти проблемы». Трижды в район приезжала федеральная организация«Роскапстрой», с которой регион заключил договор. Она обследовала «спорные» дома. Но многие жители не пускают комиссию в дом. Юлия Каблукова говорит: «Почему я должна их пускать? Я просила отправить межведомственную комиссию ещё прошлым летом. Её не отправили. Мне сказали вызывать независимую экспертизу за свои деньги. Я вызвала. А теперь её заключениям не верят. Хорошо, а почему я должна верить заключениям правительственной экспертизы?».

В Чунском районе подтопило 20 посёлков. Люди получили 804 сертификата стоимостью от 1,2 до 6 миллионов, иногда больше. Размер компенсации определяется индивидуально. Получив её, 208 человек уехали из района, 231 – из Иркутской области. В Октябрьском под снос пошло около 400 домов. Пустыми стоят целые улицы, новое жильё никто не строит, а старое никто не разбирает. Около 70% получивших сертификаты уехали из посёлка. До наводнения здесь жили 5 тысяч человек.

«Не только люди, мы тоже давим»

Мы сидим в кабинете и.о. мэра района Алексея Емелина. Он говорит: дело сдвинулось с мёртвой точки, и часть людей всё-таки получат сертификаты. В мае главы Октябрьского и Бунбуя приняли постановления о расширении зон подтопления. В них вошли те дома, где топило хотя бы огороды. В Бунбуе в зону затопления вошли все 22 дома, которые суд признал аварийными на основании независимых экспертиз.

«Может, у главы там убеждения не поменялись, – говорит Емелин. – Но он понял, что ничего сделать не может. Не только люди, мы тоже давим».

– Почему я расширил зону? Хороший вопрос. Нет у меня никаких письменных обоснований, почему я так сделал, – говорит Левшаков. – Просто устная рекомендация была. Я в мэрию прихожу, а меня Алексей Вячеславович (Емелин) сразу к прокурору ведёт. И говорят, что это моё упущение. Емелин принял районное постановление о расширении зоны подтопления 12 мая, а 29 мая заставил меня сделать своё постановление. Хотя районное постановление не может быть раньше моего. Вот так вот интересно у нас получилось. Я теперь переживаю, если придут люди в погонах и начнут проверку, кто крайний будет? Глава, наверное.

Я считаю, это незаконно, что граждане требуют. Там 22 экспертизы как под копирку написаны. И жаловаться стали не сразу, а в ноябре. Не странно? Я знаю, некоторые у нас даже воды не нюхали, а требуют. Такие люди, они пишут письма очень нехорошие на имя нашего президента. Когда к нам замгубернатора Дорофеев зимой приезжал, он сказал: «Расширения зоны не будет ни на сантиметр». Но времена изменились, и зону расширили. Социальная волна такая пошла».

Служба судебных приставов наложила на администрацию Октябрьского штраф в размере 2,5 млн рублей за неисполнение решений суда. «Теперь в любой момент может быть возбуждено уголовное дело против меня», – говорит Байков.

– Но параллельно с этим глава подал апелляционные жалобы в Иркутский областной суд, – говорит Емелин. – Подано около 20 апелляций на отмену решений о признании домов аварийными. Я за голову схватился, думаю, что же он делает. Люди уже получили сертификаты, приобрели жильё. А решение суда отменили, требуют вернуть деньги. Люди боятся. Они приходят ко мне и говорят: «Мы боимся Байкова». Я говорю: «Ну вы что!»

– Глава имеет право включить дом в границы зоны подтопления на основании решения суда?

– Да, имеет.

Емелин предлагает: «Поездите сами по району, посмотрите, что у нас делается». И даёт нам машину от районной администрации.

Окончание — здесь.