«Я один мешочек выкинул, потом вывез оттуда ещё четыре. Не надо меня на доску позора»

Огдонов родился и вырос на Ольхоне. В его семье было семеро детей, а в семье отца – 13. Кто-то из родственников уехал, но большинство живут здесь. С будущей женой Огдонов познакомился в школе, она училась в четвёртом классе, а он в шестом.

До того как стал мэром, Огдонов работал тренером в детско-юношеской спортивной школе. Вёл хоккей и футбол, проводил соревнования. Добился того, чтобы на острове построили хоккейный корт. После этого пошёл работать в администрацию младшим специалистом.

В 2007 году на Ольхон приехал немецкий учёный – профессор Ян Хербель из университета Дуйсбурга. Профессор изучал стихийные свалки на острове, разрабатывал концепцию обращения с отходами. Вместе со специалистами из ИрНИТУ и администрацией Ольхонского района исследовал морфологию мусора.

Профессор анализировал, из чего состоит мусор на Ольхоне. Брал отходы со свалки и сначала делил их на разные кучки, а потом по материалам: пластик, алюминий, стекло, макулатура, органика и прочий мусор. Исследователь выяснил, что больше всего мусора на острове оставляют туристы. Причём основная часть вторсырья на Ольхоне – это стекло. Вывозить его на материк дорого.

Огдонов, принявший участие в исследовании, впервые задумался о возможностях, которые открывает для острова раздельный сбор мусора. А после того, как проект завершился, стал изучать опыт других государств, преуспевших в обращении с ТБО: читал, как это делают в Японии и Сингапуре.

В 2011 году Огдонов стал главой Хужирского муниципального образования. К этому времени площадь свалки неподалеку от посёлка, копившейся на острове с 1960-х годов, достигла 12 гектаров.

Тогда Огдонов придумал решение: сортировать мусор и вывозить его с острова спрессованным, так он занимает меньше места. Результаты исследования немецкого учёного подтвердились. Прессовать и вывозить пластик и металл получалось выгодно. Их можно сдать на материке и компенсировать затраты на перевозку. Со стеклом выходило иначе. Битое в пунктах приёма ничего не стоит, а целые бутылки тяжёлые и занимают много места. К тому же стекло надо делить по цветам, а это дополнительная работа.

Огдонов договорился с компанией «Сервико», которая завозит на остров четыре фуры продуктов каждый месяц. Предприниматели согласились на обратном пути брать мешки с бутылками. Но потом их оштрафовала ГАИ: нельзя возить мусор и продукты в одной и той же машине.

Тогда Огдонов решил разобрать свалку за счёт федерального бюджета. Согласовал смету и объявил аукцион для подрядчиков на 17 млн рублей. Компании – победителю торгов поручили убрать свалку.

Параллельно Огдонов участвовал в экологических проектах коммерческих организаций. Компания «Кока Кола» подарила администрации Хужира пресс-машину, а «Хайнекен» – мусоровоз и контейнерные площадки. В итоге полный бортовой «уазик» пластиковых бутылок сжимался до брикета 70х50. А разбирали свалку сами хужирцы.

«Я вам отвечаю, что никто из работающих там людей сейчас не бросит мусор на землю, – говорит Огдонов. – Едешь на машине, видишь: кто-то пытается что-то выбросить из окна. Понимаешь, что это точно не местные. Наши сами за это выпишут пендюлей!»

Первое время некоторые жители по привычке отвозили мусор на свалку. Тогда мэр Огдонов надевал перчатки, вскрывал пакет: смотрел на чеки, тетрадки, старался узнать, кто этот мусор оставил. А потом вывешивал имена на доску позора. Некоторые просили: «Я один мешочек выкинул, потом вывез оттуда ещё четыре. Не надо меня на доску позора».

Хужирцы и сами были довольны, что свалка исчезла. Ирина Попова, жительница посёлка, рассказывает: «Мы участвовали в разборе свалки. Это был просто ужас, всё завалено! Но нельзя винить местных жителей: у нас не было возможности куда-то вывозить мусор или хранить его где-то. Так всё и захламилось за много лет. То, что удалось сделать, – это огромная работа. А то, что произошло потом, привело в шок всех».

«По уборке мусора я мог тогда докторскую написать»

А произошло вот что: ольхонские правоохранители завели на Огдонова дело. Мэра вместе с группой лиц (подрядчиками, принимавшими участие в ликвидации свалки, – Максимом Пронькиным, Мариной Пиковой и Владимиром Огдоновым, двоюродным братом Григория) обвинили в покушении на мошенничество и подделку документов. Из обвинительного заключения следует, что Огдонов преувеличил объём свалки с 7 тысяч кубов до 60 тысяч. Из-за этого были увеличены и суммы затрат на ликвидацию свалки. Суммы были вписаны в документы, подтверждающие выполнение работ. А часть мусора, в соответствии с обвинением, Огдонов и вовсе сжёг и закопал на острове, желая обогатиться за счёт сэкономленных на его перевозке государственных средств.

Следователь по делу Огдонова Александра Якимова комментирует ситуацию так:

– В ходе расследования было установлено, что Огдонов, который не первый год зарабатывал на сортировке мусора на фракции, решил действовать по той же схеме и сдавать вторсырьё на переработку. Контрактом такой подход с получением прибыли не был предусмотрен, к тому же он сильно увеличивал время реализации госконтракта. Когда стало понятно, что дело не укладывается в установленные сроки, ему пришлось использовать два варианта: сжигать мусор или закапывать его в неровных поверхностях котлованов и рвов. А когда пришло время предоставления документов, Марина Пикова, которая отвечала за их подготовку, помогла сфальсифицировать бумаги. Ещё одно решение, которое было принято: вывозить мусор не на иркутскую свалку, а на несанкционированный на тот момент полигон на территории Ольхонского района. О такой экономии ему следовало доложить, тогда сумма контракта была бы пересчитана и преступления бы не произошло.

По подсчётам Следственного комитета, Огдонов очистил территорию за 900 тысяч рублей. В итоге его обвинили в попытке незаконно получить из федерального бюджета 16 млн рублей.

Огдонов свою вину не признал:

– Расчёт объёма свалки проходил комиссионно, он не был преувеличен. Чтобы доказать это, мы обратились к эксперту – завкафедрой промэкологии и БЖД ИрНИТУ Светлане Тимофеевой, и она сделала экспертизу, которая это показала. Но нам не позволили ни приобщить эту экспертизу к делу, ни пригласить Светлану в качестве свидетеля. Подрядчики, когда вывозили мусор, сдавали его в компанию, которая была зарегистрирована в Улан-Удэ, а не в Иркутске, о чём они не подозревали. Справки этой компании о поступившем вторсырье у нас не приняли, поэтому и «недосчитались» объёма вывезенного мусора. А из федерального бюджета мы ни копейки не получили, даже компенсацию своих затрат. Вся сумма по госконтракту была арестована и вернулась в Минприроды.

Позже, в мае 2015-го, Огдонова пригласили на конференцию, где ежегодно встречаются представители турбизнеса, налоговой, прокуратуры и Роспотребнадзора и обсуждают прогнозы туристического рынка. Огдонова попросили выступить с докладом о передовом опыте обращения с отходами. Перед ним с докладом выступал директор полигона на материке. Он сообщил, что из Ольхонского района за год было принято 7 тысяч кубов мусора.

«Мне дают слово после него, я говорю: «Передо мной выступал директор полигона, он озвучил цифру в 7 тысяч кубов. Вы же эту цифру слышали, она не придумана! 5 тысяч из них вывезено с острова Ольхон. А мы – второй населённый пункт, у нас живут 1800 человек, а в Еланцах – 5000. И от 1800 – 5 тысяч кубов вывезли, а со всего Ольхонского района – 2 тысячи» Сидят, молчат, головы наклонили. У меня была куча экспертиз в это время, по уборке мусора я мог тогда докторскую написать».

«Сильно обидно было: свалки нет, а ты сидишь»

Огдонов узнал об обвинении в 2013-м, перед Новым годом. По свалке все вопросы были уже закрыты: подрядчики сдали документы и ждали перечисления денег. Огдонова в это время занимали другие вопросы: как организовать праздник в Хужире, нужно подготовить подарки ветеранам войны и труженикам тыла, запастись бензином впрок – на время, когда переправа не будет работать.

В 11 часов 26 декабря он вышел из администрации, проехал по котельным, зашёл в клуб – проверить, как он украшен, а потом поехал на обед домой, где его и застал телефонный звонок сотрудника ФСБ. Он спросил, где Григорий находится, и попросил его приехать в администрацию для беседы. Огдонов не предполагал, чем закончится эта беседа, удивился только срочности вызова.

В кабинете администрации он сел в привычное кресло, сотрудник ФСБ предъявил удостоверение и постановление об аресте. Зашли люди в масках, на руках Огдонова громко щёлкнули наручники. На вопросы о том, что произошло, обещали ответить в Иркутске. Забрали телефон и поехали домой – проводить обыск.

Украшенный к празднику дом Огдонова обыскивали до вечера на глазах у жены: перевернули всё, второй этаж, баню, подвал и даже туалет. Дочку, которая вернулась из школы во время обыска, попросили подождать у дяди. С ней попрощаться Огдонов не успел, после обыска его увезли в Иркутск – в изолятор временного содержания.

28 декабря Огдонова перевели в СИЗО на карантин. А 31 декабря Огдонова определили с карантина в камеру на 15 человек. Новый, 2014 год в его семье не праздновали.

По утрам Огдонов делал зарядку, вечером – выполнял упражнения. Так прошло восемь месяцев. А потом его вызвали в суд.

Когда судья огласил приговор, Григорий испытал противоречивые ощущения. С одной стороны, он переживал, что этой судимостью он может перекрыть дорогу сыну, который только что закончил институт.

С другой стороны, он почувствовал облегчение: вместо четырёх лет строгого режима, 450 тысяч штрафа и отстранения от должности, как требовало обвинение, его приговорили к условному сроку без штрафа и без отстранения от должности.

Домой Огдонова ночью привёз брат. Никто из односельчан этого не видел. Домашний арест стал для Огдонова испытанием: он был кормильцем в семье, привык много работать, заниматься спортом, решать проблемы самостоятельно. Теперь же приходилось принимать финансовую помощь от родственников, ему запрещено было общаться с людьми, даже с мамой по телефону. А главное – ему было очень обидно: «Мне условный впарили. Год из жизни выпал. Сильно обидно было: свалки нет, а ты сидишь».

Правда, со временем он посмотрел на ситуацию с другой стороны:

– Это было для меня уроком: я научился не торопиться, всё делать медленно. У меня большая ограда. Я бегал, подтягивался на турнике, смастерил себе штангу из 10-литровых вёдер, залитых цементом.

«Чем дольше мы сохраним первозданность, тем дольше вы сможете зарабатывать деньги»

После Огдонова решать «мусорный вопрос» на остров пришёл региональный оператор «РТ-НЭО». И жители, которые в своё время согласились складывать сортированный мусор в одно место, а прочий – в другое, увидели, что оба эти пакета в итоге попадают в одну машину.

Самая большая проблема с мусором на острове случается в межсезонье, когда не работают ни паромная, ни ледовая переправы. Машины регионального оператора в это время не попадают на остров, и отходы копятся на неустроенном полигоне: мусор разносит ветром и размывает дождём, а иногда на мусорное «лакомство» наведываются коровы.

Есть и ещё одна сложность: количество мусорных контейнеров на острове рассчитано по численности жителей Ольхона, их примерно 1800. И этого было бы достаточно, если бы не сотни тысяч туристов, которые ежегодно приезжают на остров.

«Каждый турист, по статистике, везёт с собой от 3 до 5 килограммов мусора, – делится глава Ольхонского района Андрей Тыхеев. – И этот объём не учитывается. Если в осенне-зимний период это ещё ничего, то летом, в высокий туристический сезон, контейнеров катастрофически не хватает».

Огдонов в своё время пытался разобраться с этой проблемой: решили поставить пост на паромной переправе и собирать с въезжающих на остров экологический сбор – 25 рублей с человека, а также вручать каждому пустой пакет для мусора. Туристы на выезде с Ольхона могли обменять этот пакет, только уже заполненный мусором, на сувениры – футболку или кепку.

Работать нужно было не только с туристами. На сходах с местными жителями Огдонов объяснял им личную выгоду от поддержания чистоты: «Туристы приезжают сюда не в красивый дворик, не в уютный дом, не покататься на машине. Они приезжают на остров, на Байкал, в чистое место. Если это место мы загадим, туристы сюда перестанут приезжать. Вот она цепочка: чем дольше мы сохраним всю эту первозданность и чистоту, тем дольше вы сможете зарабатывать деньги. И дети ваши смогут, и внуки».

Должность мэра Хужира жители в шутку называют расстрельной: Огдонов не единственный осуждённый глава муниципалитета. Сергей Копылов, экс-мэр Ольхонского района, осуждён на три года за превышение должностных полномочий. Копылов выделил земли нацпарка под добычу гравия для строительства дороги между посёлками Баяндай, Еланцы и Хужир, что повлекло за собой «существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившееся в причинении ущерба почве, местам произрастания объектов растительного мира, среде обитания беспозвоночных животных». Почти вся территория острова является национальным парком: этот статус накладывает ограничения не только на такие масштабные действия, как строительство дороги, но и на быт его «жителей».

Люди выходили на митинги, собирали подписи с требованием освободить бывшего мэра. До сих пор на заборах Хужира можно встретить надписи: «Свободу Копылову!»

Экскурсовод Михаил, житель Хужира, так высказывается о случившемся: «А мы не согласны с решением суда и благодарны нашему мэру, мы теперь от парома едем по хорошей дороге».

«У меня тогда в голове сидело: «Ты загораживаешь Бога»

Огдонова не отстранили от должности, и после выхода из-под домашнего ареста он вернулся к исполнению обязанностей главы муниципального образования. Только времени на экологические проекты стало меньше: приходилось уделять много сил судам и экспертизам. Да и энтузиазм после истории со свалкой несколько угас.

О будущем Огдонов говорит как бы шутя:

– Судимость уже погашена, и, в принципе, на следующих выборах я могу снова претендовать на мэра.

– Не хотите? – спрашиваю.

Он улыбается:

– Нельзя такие вопросы заранее задавать. Местные жители меня тоже об этом спрашивают. И жена говорит: «Ты в любом случае занимаешься всем этим как общественник, а раньше ты за это хотя бы зарплату получал». А я вспоминаю зарплаты в то время: директор школы получал 60 тысяч, участковый – тоже 60, а я, глава, – 38.

Сейчас Огдонов работает гидом, возит по острову туристов на своем «Хайсе» с правым рулём, рассказывает им истории про остров. В салоне его минивэна чисто, рядом с водительским сиденьем стоит термокружка с остывшим кофе, на зеркале висят солнечные очки. Стенка от задней двери оторвана со стороны салона.

В свой 47-й день рождения Огдонов загружает в машину стенд с правилами поведения на территории мыса Бурхан и несколько саженцев лиственниц, выкопанных около ЛЭП. На нём бейсболка, шорты, клетчатая рубашка и резиновые сланцы. Лиственницы он с волонтёрами фонда «Подари планете жизнь» планирует высадить на мысе Бурхан – в тех местах, где после прошлой посадки деревья не прижились.

Огдонов с удовольствием рассказывает о том, как был когда-то мэром. В его копилке много историй: как тушили пожары на острове, как строили ограждение на Сарайском пляже вопреки мнению местных жителей, как помогали «Первому каналу» снимать фильм про Байкал. Но одну историю из тех времён он особенно любит.

Когда решили загородить мыс Бурхан от въезда автомобилей на сакральное место, Огдонов собрал совет: пригласил обсудить этот вопрос шаманов и старейшин. Они посмотрели на проект, одобрили, решили соорудить 11 сэргэ – столбов для коновязи, которые в шаманизме символизируют объединение трёх миров: небожителей, обычных людей и представителей подземного мира.

Чуть выше предполагаемой площадки для сэргэ располагался большой овраг, заваленный мусором. Перед тем как возводить столбы, нужно было отремонтировать трактор, чтобы ямы закопать. Ещё нужны были добровольцы для работы. Появилась бригада желающих, они сказали: «Классный проект, мы хотим участвовать!» Их бесплатно расселили в гостиницах, и они вместо работы стали выпивать.

Огдонов рассказывает: «Бригада забухала, трактор не отремонтирован, денег ни на что не хватает. У меня тогда в голове сидело: «Ты загораживаешь Бога». Я думал, может, я что-то неправильно делаю? Я снова всех собрал, говорю: «Посмотрите, почему не идёт дело?»

Шаманы стали перебирать чётки, есть такой ритуал ясновидения, и ответили: «А почему 11 сэргэ? 13 должно быть, как духов Байкала. Их там 13 сидит, а готовится 11 столбов. Двум не хватает. И у них между собой спор: кому не делают? Кто в косяках? Кого не уважили?»

Сразу после этого Огдонову позвонил знакомый бригадир: «Я тут один объект закончил, ты же говорил, что тебе богоугодное дело надо сделать, я готов неделю поработать».

Заехала другая бригада. Потом позвонил тракторист: «Викторович, я трактор отремонтировал! Готовы начинать работу».

И работа пошла: мусор вывезли, овраги выровняли, ограждение на мысе доделали, поставили 13 сэргэ. На торжественном открытии снова собрались все старейшины и шаманы.

«Когда мы это дело с сэргэ поднимали, я ощутил такую силу. Мне казалось, что рубашка маленькой станет. Первое сэргэ поднялось! Второе! Третье! Потом трамбуют всё, а у меня стойкое ощущение, что я поднимаю стражей, воинов, они теперь здесь всё охраняют», – вспоминает Григорий Огдонов.