«Пора бы уже привыкнуть»

Айнур двадцать восемь, она с мужем и двумя детьми живёт в Иркутске три года.

После истории в автобусе она не уехала. Вместо этого написала пост в одной из социальных сетей: спросила у подписчиков городского сообщества, как ей быть. Так мы о ней и узнали.

– Это был жест отчаяния, – объясняет она. – Я не ждала никакой реакции, просто хотелось поделиться чувствами, рассказать о том, как мы ущемлены в правах.

Но реакция последовала. Сибиряки ответили Айнур шестью десятками комментариев. Посыл большинства из них совпадал с мнением недавней попутчицы: езжайте отсюда, пусть ваша страна о вас заботится. Были и те, кто с сочувствием отнёсся к судьбе мигрантов.

Вечером муж отругал Айнур за публичную жалобу, а в ответ на её рассказ о случае в автобусе спросил:

– Ты что, все ещё обращаешь внимание на такое? Пора бы уже привыкнуть.

Но привыкнуть к ощущению, что ты чужой, Айнур не может. Она постоянно ведёт внутренний диалог с той женщиной из автобуса:

– Я просто не понимаю, что мы делаем не так. Да, мы приехали сюда, но мы законно работаем, живём сами по себе. Она тоже, если захочет, может устроиться в фирму, где работаем мы. Как мы ей мешаем?

«Нам повезло – ты летишь в Россию!»

Восемь лет назад Айнур получала диплом экономиста в городе Оше на юге Киргизии.

Русский язык она знала хорошо, так как закончила русскую школу в деревне Мырза-Аке, что в 20 минутах езды от Оша. В Мырза-Аке живут пять тысяч человек, деревня считается развитой. Там пять школ: три киргизские и две русские. А ещё есть две больницы, поликлиника, школа-интернат и центральный рынок.

Айнур имела способности к изучению иностранных языков и мечтала стать лингвистом. Но поступила на «Экономику и управление предприятием», потому что такие специалисты в Киргизии зарабатывают больше всего. А ещё потому, что родители-бухгалтеры настояли:

– Пойдёшь по нашим стопам.

Через некоторое время родители сказали, что в России для неё появилась работа в торговой компании. Толком ничего не объяснили, велели ехать как можно скорее, иначе место займут.

Сообщили дочке дату вылета и номер рейса. Айнур перевелась на «заочку», собрала чемодан и отправилась в Москву.

Первые три месяца Айнур обижалась на родителей. А потом новая жизнь ей стала нравиться. В традиционных киргизских семьях и девушки и юноши живут в родительских домах до свадьбы. А потом молодожёны остаются жить с семьёй жениха. У Айнур получилось иначе.

Ей понравилось не только жить отдельно, но и самостоятельно распоряжаться заработанными деньгами. Обычно тот, кому посчастливилось уехать на заработки, должен отправлять часть своего дохода родственникам. У Айнур же никто денег не требовал.

В московском метро документы у неё проверяли чаще, чем у остальных пассажиров, но эйфория от новой жизни компенсировала эти неудобства.

Айнур возвращалась домой на время – сдать сессию и защитить диплом. Теперь билеты в Россию она покупала самостоятельно.

«Не оглядывайтесь назад!»

О компании, в которой работает Айнур, она рассказывает немного:

– Нет ничего противозаконного, но муж не разрешает обсуждать подробности.

С ним Айнур встретилась в Хабаровске, куда их обоих перевели по работе. Супруги выросли в одной деревне, хотя раньше даже не были знакомы.

Свадьбу праздновали на родине по всем традициям, собралось больше двухсот гостей. Невесту с женихом связали вместе платком, между ними положили тонкую лепёшку хлеба. Она круглая – это символизирует единство семьи. И съедобная – это означает благополучие. Так пара и вышла за порог, пока родственники напутствовали: «Не оглядывайтесь назад!»

Пока готовились к свадьбе и жили в Киргизии, Айнур работала по специальности. Зарплата на тот момент, около семи лет назад, в переводе на российские деньги составляла четыре тысячи триста рублей в месяц. Это вдвое ниже среднего дохода в Оше в то время.

А потом они вместе с мужем уехали работать в Южно-Сахалинск, где родились дети: дочь Нуриза, сейчас ей пять лет, и сын Нурумбет, ему четыре.

Первые два года они росли у свекрови, за пять с половиной тысяч километров от родителей. Растить детей в Киргизии намного дешевле. Такая экономия давала возможность оплатить долги родственников мужа, которые он, как мужчина, имеющий работу в России, взял на себя.

Потом свекровь привезла детей: те первое время спали только с ней, а когда она уехала, спрашивали, вернётся ли.

Когда на работе разрешили выбрать новый город для переезда, Айнур стала мечтать о Санкт-Петербурге. Муж выбрал Иркутск: здесь к этому времени давно уже жил его брат. И семья перебралась в Сибирь.

– Нам всё равно нравится Иркутск, – говорит Айнур. – Люди тут проще, чем в других городах, как-то лояльнее. Например, хозяин квартиры помогает нам с регистрацией, занимается документами. Муж был удивлён подобным отношением. Мы к такому не привыкли.

«Почему мы кушаем на полу, а другие люди за столом?»

– Кел, бул жерге! – приподнимаясь с лавочки у детской площадки, обращается к дочке Айнур. Она уговаривает девочку надеть шляпку – на улице жарко.

– Ну сейчас, мам! – без акцента отвечает на русском Нуриза, увлечённая игрой с братом.

Айнур выходит во двор с детьми после обеда: утром много домашних дел. На ней светлые джинсы, солнечные очки и розовая футболка. В руках она держит бутылку с водой и смартфон. Дети тоже одеты по-европейски: на дочке – лёгкое платье, сын гуляет в шортах и футболке, на голове кепка.

Сибирский быт киргизской семьи мало чем отличается от того, что был на родине: по пятницам они готовят плов, накрывают традиционно на полу, мужчины читают молитвы после еды и ходят в мечеть.

Из диаспоры муж возвращается с новостями: кого сегодня видел из земляков, кто обратился за помощью из-за болезни ребёнка, какие мероприятия планируются. Каждый год диаспора устраивает праздник на День независимости Киргизии.

По утрам мусульмане должны читать намаз: считается, что это очищает душу. Но получается не всегда:

– Мы так устаём на работе, что времени не хватает. У каждого человека своя вера. Главное – чистое сердце, а не ритуалы.

С детьми гуляют во дворе около дома, иногда ходят в игровую комнату в соседний торговый центр.

Однажды после такой прогулки кто-то из ребятишек спросил:

– Почему мы кушаем на полу, а другие люди за столом?

Детям рассказали про разницу культур и купили для них пластиковый стол со стульчиками, чтобы они знали оба варианта проведения трапезы и не чувствовали себя чужими, когда пойдут в детский сад.

Дети на одной площадке играют и с киргизами, и с узбеками, и с русскими ребятами.

Главный праздник мусульман Курбан-байрам здесь отмечают скромно, собравшись за одним столом с близкими после работы.

– В деревне всё по-другому. Ты берёшь из дома что-нибудь – лепёшку, суп, что-то ещё – и идёшь с этим по всем родственникам по очереди или принимаешь их у себя. Здесь мы отдаляемся от обычаев. С соседями мы, конечно, дружим, но с лепёшкой в гости к ним не пошли бы, это неудобно.

Однажды они с коллегами ездили в Листвянку посмотреть на Байкал. Второй Байкал, как называют озеро Иссык-Куль на родине Айнур, ей пока повидать не удалось.

«Работаем по очереди, чтобы было с кем оставить детей»

Нурумбет подбегает к матери, молча тянет её за руку, приглашает присоединиться к игре.

– Меня не было дома три дня, – объясняет она. – Мы с мужем работаем по очереди, чтобы было с кем оставить детей. Вот они и соскучились.

Как только до семьи дошла очередь на места в детском саду, началась пандемия коронавируса, и всё закрылось. Теперь дети, если повезёт, пойдут в садик только в сентябре.

– До этого времени так и будем сменять друг друга, делать нечего, – делится Айнур. – И то хорошо, что на работу вышли: с марта сидели дома, ещё месяц – и нам бы нечем было платить за жильё.

Арендную плату для них не снизили, пришлось потратить все накопленные сбережения. Мечтали взять ипотеку. На деле не только квартиру, но даже телефон в кредит за 5–7 тысяч без гражданства купить невозможно.

– Уезжать мы не собирались даже в самый разгар карантина. Даже не смотрели, открыты границы или нет. Просто надеялись на лучшее. В крайнем случае пошли бы за помощью в диаспору.

Во время пандемии киргизская диаспора организовала помощь нуждающимся семьям. Более обеспеченные земляки помогли: кто смог – скинулся деньгами, кто-то принёс крупы и макароны из дома, одна семья пожертвовала картошку со своего огорода. Собрали около ста наборов с продуктами первой необходимости. В пакет для одной семьи вошло по килограмму риса, макарон, картофеля, гречки и бутылка растительного масла.

Кому-то помогли с юридическими вопросами, кому-то – с переводом бумаг.

Айнур с мужем за помощью не обращались ни в диаспору, ни к своему государству. Деньги на аренду жилья заканчивались, но на рис с маслом пока хватало.

Хотя надеялись на поддержку:

– Мы с мужем немного обижены на нашу страну. Не было никаких приглашений от Киргизии, никаких пособий для детей. Хотя и там, наверное, их мало кто получил.

У бабушки Айнур было 11 детей, для киргизской семьи того времени это нормально. Сейчас всё изменилось: в семье Айнур трое детей, у неё есть брат и сестра.

– Я хочу ещё как минимум одного ребёнка, сына, – делится Айнур. – Вырастить детей в России, дать им образование, выучить английскому языку, которым сама мечтала заниматься когда-то.

У мужа другие планы на жизнь. Через пару-тройку лет работы здесь он намерен вернуться домой.

Есть у Айнур ещё одна мечта, о которой она говорит тихо, вкрадчиво. И вроде не говорит даже, а спрашивает, как учили, не оборачиваясь:

– Как думаете, мнение о приезжих поменяется?

Имена героини и её детей изменены по её просьбе