С началом войны всех мужчин, способных держать оружие, забрали на фронт. На месте остались женщины, дети и старики, но завод закрывать было нельзя, фронту нужна была рыба, и вся тяжёлая доля рыбака легла на плечи женщин и детей.

Старожил Ольхона, автор книги «Колесо времени» Иван Романович Романов:

– Рыболовецкие бригады комплектовались в основном из женщин и детей, а возглавляли их, как правило, престарелые колхозники. Труд был тяжёлым, неводы тянули лошадьми и вручную. В сутки делали по 2-3 притонения. Рабочий день был 12–15 часов. Ежедневно сотни тонн байкальской рыбы сдавались на приёмные пункты на расстоянии 10–20 километров на гребнях. Ежегодный лов рыбы составлял в среднем 35–40 тысяч центнеров.

Бригадир неводной бригады Бужга Буентуевич Буинов:

– Рыбу ловили тоннами, а давали паёк на человека 5 штук, и поэтому все стремились идти на рыбалку. Есть было нечего, даже 5 рыбин считались богатством. Давали рулоны (талоны) на сахар, муку, крупы, мыло и махорку. За перевыполнение плана давали дополнительные пайки до 5 килограммов.

Владимир Аргалович Борсоев:

– Закончив 5 классов, в 1942 году я пошёл работать в неводную бригаду к Бужге Буинову. В летний сезон жили на тони, домой не ходили, лишь только когда уносили свои пайки по рулонам. Рыбачил в Баян-Шинхуте (это недалеко от улуса Харалдай, в сторону деревни Улан-Хушин). Зимой рыбачили с бригадой то в Харалдае, то в Нюргуне, то в Усуке. Когда рыбачили в Нюргуне и в Усуке, рыбу сдавали в рыбоприёмный пункт в Буругере, в лабаз. Там работали в основном эвакуированные.

Женщинам пришлось рыбачить, работать в лабазе, где зимой они выдалбливали из Байкала огромные глыбы льда и тянули на канате в лабаз, готовили в лесу клёпку для бочек, валили лес. Рядом – подростки. Работали по 12–14 часов. А дома – голодные глаза детей. Еда – «заваруха» из отрубей на воде, зелёные капустные листья, ширка – бычки, которых ребятишки ловили на вилку, – и редко хлеб.

Раиса Всеволодовна Нейберг:

– Сразу после окончания начальной школы пошла на завод разнорабочей. В Тодоктах был лабаз. Там обрабатывала со всеми вместе рыбу. Зимой лёд долбили, воду чанами таскали на себе. Начальником был Илья Виссарионович Баландин. Видел, какие мы голодные, и разрешал брать ширку, которую мы варили вёдрами, а если рыбачили неводом, то разрешали жарить даже омуля, и с собой Баландин разрешал брать.

… Разгружали омуль с баржи «Клара Цеткин». Так нам, девчонкам, сшили брезентовые сапоги, чтобы ноги не ело. Солёную рыбу штабелем складывали. У нас была бригада: я, Татьяна Гро, Нюра Болдонова, Тамара Фомченко – переселенка. Когда узнали, что началась война, мужчины собрались все вместе, на конях до парома, там на баркасе до Сахюрты, оттуда в Еланцы – и на фронт. Устраивали проводины с гармошкой, с песнями, думали, война кончится быстро.

Во время войны получали по карточкам 500 граммов хлеба, 1 килограмм сахара, 1 килограмм крупы на человека. На работе было очень строго – опоздания не допускались. За воровство судили показательным судом. Аструнову Дусю засудили на 2 года за 2 омуля. Одевались плохо. Было у меня платье, сшитое из парусины. Работали не за деньги, а за хлеб и за карточку. Кожу если скотскую: поджаришь, идёшь и дорогой грызёшь, как жвачку.

Ширку ловили вилкой – по ведру налавливали и сдавали на завод за дополнительный кусок хлеба. Ели икру рыбью, от ширки, бычков. Делали всё вручную. 20 бочек по 250 килограммов входит на баркас. Вручную верёвками грузили бочки без лебёдки, потом перегружали на сейнер, а затем ещё сгружали в телегу. Делали всё руками.

Валентина Ионурьевна Виноградова (Кичигина):

– С 1940 года работала в сетевязалке, а с 1941 года ушла на рыбалку. Рыбачила на больших лодках. На лодке шесть гребцов, седьмой – командующий. Всё это были девушки, так как все мужчины были на фронте. Посёлок тогда был маленький. Рыбоприёмный пункт был около Маломорца. А на воротах завода красовалась такая вывеска – «Госбуррыботрест». Главный центр острова был в Семисоснах.

После войны стали прибывать переселенцы. Трудовая дисциплина была очень строгая. Завод поставлял рыбу для фронта, а мы здесь получали по карточкам хлеб, сахар, масло. Зарплату не получали. Надолго увозили на рыбалку в Кабанск. Условия жизни были очень плохие. Негде было просушить одежду, спали все вместе, и даже рыбы нельзя было съесть вдоволь. Только по одному омулю на человека. Когда море замёрзло, отправляли в лес заготавливать клёпку для бочек.

Геннадий Петрович Шевелев:

– Жилось голодно. Пришлось бросить школу и идти работать. Работал разнорабочим, помогал рыбакам, подтаскивал, подносил то, что говорили. Затем определили коногоном на невод в Пищеторг. На тони рыбачил ещё и в колхозе имени Кирова. Невод метали каждый со своей стороны залива и только дважды в день.

Марвар Даулетовна Баязитова:

– Родилась в деревне Мендеш Анкенышского района Татарской ССР. Начала работать в колхозе с 10 лет на прополке пшеницы, огороды поливали (капусту), картошку окучивали, пололи. Осенью лён дёргали, горох косили. Зимой на ферме у матери за скотом ухаживали. И так до 1942 года.

В конце 1942 года начали предлагать выезжать в Сибирь, так как немцы были на Волге, а мы жили в 160 километрах от Волги. Жили плохо: летом питались травой, а зимой картошкой. В начале 1943 года выехали в Сибирь. С 20 июля 1943 года трудилась на Маломорском рыбозаводе. Сначала работала в сетевязалке. На невод привязывали грузила. Сил нет, а привязывать надо было туго-натуго. Сети вязали, работали затем по рыболоведческим пунктам – это летом, а зимой работали в лесу, кололи клёпку для бочек. В лесу простыла – надеть нечего было, и поставили работать в лесотарный цех – пилить лес, катать и таскать брёвна с женщинами-литовками.

Елизавета Иннокентьевна Рудых:

– Когда началась война, мы жили в рыбхозе (Ташкай). Я работала на лесоповале, пилили лес вручную вместе с другими женщинами и девчонками. Приходилось работать и грузчиком в лабазе, и рыбачить на неводе, и в сетевых бригадах, и печь хлеб. А когда я стала работать на почте, самым страшным было ходить по деревне и разносить похоронки. Невозможно было слушать, как почти в каждом доме безутешно плакали женщины.

Марта Павловна Венцак:

– В море на лодках в основном ходили женщины. Сети были хлопчатобумажные. Их нужно было сразу разобрать, повесить сушить на сушила, починить. Было очень тяжело, недоедали. На карточки давали 600 граммов хлеба и 200 граммов на иждивенцев. Масла, сахара, соли и крупы давали очень мало.

Александра Иосифовна Беклемишева:

– С 11 лет начала рыбачить на неводе. Бригада была из 20 детей и 5 взрослых. Было очень голодно. Все продукты были по карточкам. На рыбалку ходили пешком, жили в будках, лодки были на вёслах. А зимой ездили на лошадях.

Дарья Егоровна Власова:

– Во время войны рыбу «пластали», солили и укладывали в бочки по 2–2,5 центнера. Женщины работали на длинных скамейках, рядом стояли деревянные ушата, вёдра, куда сбрасывались внутренности рыбы. Как только ведро наполнялось, его несли в «жиротопку» – цех, где топили жиры, нерпичий и рыбный. Затем эти жиры отправляли в госпитали в город Иркутск для раненых бойцов.

Работали в три смены. Рыбообработчицы не могли взять рыбу для еды. Если в проходной обнаруживали у кого из женщин одного омуля, судили и отправляли в лагерь в Песчаной. Порой приходилось очень трудно. Но все старались поддержать друг друга в трудную минуту.

Ещё несколько лет назад свидетели того тяжёлого времени были частыми гостями в нашей школе и делились своими воспоминаниями. И все как один говорили: «Время было тяжёлое, но весёлое. Молодость не давала грустить, и в редкие свободные минутки слышались песни, смех на берегу священного озера Байкал».