Ещё в ноябре 1985 года газета «Известия» публикует беседу с писателем, в которой он прямо заявил: «Двадцатилетний опыт показал – целлюлозный комбинат в Байкальске травит славное бесценное море». Более того, редакция газеты устраивает ему встречу с руководством Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности и их разговор «на разных языках» также печатает. После этого Распутина включают в состав Правительственной комиссии для подготовки предложений по охране уникального природного комплекса.

Передача «Диалог о Байкале», записанная тогда мною на диктофон, текст которой впервые публикуется, состоялась за два дня до 50-летия писателя. Именно тогда, 15 марта 1987 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присваивается звание Героя Социалистического Труда, и вскоре – 21 апреля – председатель Президиума Верховного Совета А.А. Громыко вручает Валентину Григорьевичу орден Ленина и золотую медаль «Серп и Молот». А между этими событиями происходит ещё одно, едва ли не самое главное – выходит в свет постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по обеспечению охраны и рационального использования природных ресурсов бассейна озера Байкал» с пунктом о прекращении производства целлюлозы на Байкальском комбинате.

Но эта история уже о другом.

«Больше, чем озеро»

Валентин Распутин:

– В наше тревожное время приходится говорить напрямую. Если бы я, скажем, стал воспевать человека на берегу Байкала, а Байкал в это время всё больше и больше уничтожается, то, наверное, это потом не оправдало бы меня ни в глазах детей моих, ни в глазах внуков. И, главное, это не может оправдать меня в своих собственных глазах.

Мы собрались здесь поговорить не только о красотах Байкала, не только о тех открытиях, которые на Байкале уже сделаны или будут сделаны. Пришли поговорить как о проблемах, которые связаны с Байкалом как с озером, так и о проблемах нравственного и духовного порядка. Потому что сейчас Байкал – это действительно не просто озеро, он больше, чем озеро, больше, чем та вода, которая в нём есть.

Для драматургии разговора нужны оппоненты. Очень много писем я получил после двух статей в газете «Известия». Письма разные, в основном такие, что слёзы наворачиваются на глаза и сжимается сердце. Настолько люди отзываются на беду Байкала и на те проблемы, которые с ним связаны. Многие спрашивают, куда можно перевести деньги, чтобы помочь Байкалу, чтобы государство не пострадало от перепрофилирования целлюлозно-бумажных комбинатов.

Люди возмущаются тем положением, в которое попал Байкал. Есть предложения поставить на его берегу в самом красивом месте нечто вроде обелиска, где были бы выведены имена тех, кто причастен к погублению Байкала, к той опасности, в которую он попал сейчас. Но не будем портить его красоту, потому что красота ещё остаётся красотой.

Григорий Галазий:

– Борьба за Байкал началась в конце 1950-х годов. Тогда проблема охраны природы не стояла так остро, и Байкал явился пробным камнем отношения людей к природе, к тому дому, где мы живём. И только после того, как начали обсуждаться проблемы Байкала, появился целый ряд решений партии и правительства об охране природы в других регионах и в целом в стране. И, наконец, появилась специальная статья в Конституции СССР.

Валентин Распутин:

– У меня в руках письмо дочери учёного, который затронут был в моей статье в «Известиях» и который в своё время поставил от имени академической науки согласную подпись под строительством комбинатов на Байкале. Вот что она пишет: «То, что вы разговаривали с министром на разных языках, не навело ли вас на мысль, что просто-напросто не владеете языком, которым владеет министр, надо полагать, высокообразованный инженер? Вы правы, предположив, что вдруг со своей невысокой колокольни я не вижу и не знаю чего-то такого (это слова из моей статьи). Да, не знаете, ибо необразованный в этой области. Ваши знания о предмете понаслышке. То расследование, которое вы проводите, – это расследование дилетанта. Ваши знания о предмете понаслышке. Пример тому – ваше предложение вслед за Иркутским обкомом партии перепрофилировать комбинат на производство мебели. Извините за грубость, но я сделаю одно сравнение. Предположим, вам предложили бы перепрофилировать себя в инженера химика-технолога. Как бы вы себе представили проведение такого мероприятия? Единственно возможный путь – вынуть содержимое вашей черепной коробки, вставить туда другое. Не дороговато ли будет?»

Понимаете, если бы это была только другая точка зрения, то, наверное, не стоило бы заводить об этом и разговор. А это не просто точка зрения, это уже другое мировоззрение. И сейчас эти два разных мировоззрения относятся не только к природе. Они относятся и к человеку, они относятся и к нашему прошлому, то есть ко всей той сумме проблем, в которой мы существуем, которая, в общем-то, влияет на нашу нравственность и духовность.

Вот о дилетантизме. Почему-то когда дело касается гражданских порывов, обвиняют нас именно в том, что мы дилетанты, что мы не имеем права вмешиваться в их проблемы. Видите ли, мы не знаем, мы дилетанты, мы не можем и судить об этом. А это уже значит, что Байкал присвоили, у него уже появился хозяин. Хозяин даже не в форме науки, а в форме промышленности. Они присвоили себе Байкал и заявляют, что хозяева они, а мы не имеем права вмешиваться ни в каком виде.

«Учёные знали о последствиях»

Григорий Галазий:

– Целлюлоза – важная продукция для нашего народного хозяйства. Но ведь Байкал обладает не только ценностями, которые могут произвести целлюлозу. Он обладает гораздо большими ценностями. Возьмите ту же воду. Её в Байкале 23 тысячи кубических километров. Это почти 20 процентов мировых и более 80 процентов запасов пресной воды в нашей стране. По данным Всемирной организации здравоохранения, сейчас на Земле только один человек из десяти потребляет естественную, не прошедшую через технологию, то есть природную, воду. А ведь жизнь возникла в природной воде, не прошедшей через технологию.

Валентин Распутин:

– Передо мной одна из центральных газет, в которой отмечался юбилей отраслевого Института экологической токсикологии в Байкальске. Хозяева пригласили гостей, в том числе москвичей, ленинградцев, то есть людей с именами. И вот один из них – профессор Красовский, заведующий лабораторией токсикологии водных загрязнений Института общей и коммунальной гигиены имени Сысина Академии медицинских наук СССР в Москве, – говорит: «Очищенные стоки (имеются в виду стоки Байкальского комбината) – это прозрачная вода, по вкусу напоминающая лесные ручьи, а количество инертных примесей не больше, чем в реках, впадающих в Байкал». Нет ли тут перебора?

Григорий Галазий:

– Не только перебор, но и просто недобросовестное отношение к фактам, которые имеют место. Один пример. Только Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат в процессе производства потребляет в сутки более 400 тысяч кубических метров воды. Из них 250 тысяч после прохождения технологической цепочки направляется на очистительные сооружения – самые совершенные в отрасли. Эта очищенная вода в количестве 250 тысяч кубометров, будучи разбавленной в сто раз, вызывает мутогенные изменения в стайных организмах Байкала, то есть разрушает саму их основу. Даже будучи разбавленной в 10 тысяч раз после очистки, она вызывает изменения в поведенческих реакциях, то есть нарушает структуру экосистемы озера. Для стайных организмов разрушение поведенческих реакций равносильно гибели. С другой стороны, 250 тысяч, разбавленные в 10 тысяч раз, это 2,5 миллиарда кубометров воды, или 8,5 кубического километра…

Валентин Распутин:

– Когда я был на комбинате, перед тем как встретиться с министром лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности Михаилом Ивановичем Бусыгиным, в разговоре с директором Эдуардом Георгиевичем Евтушенко по неосторожности перепутал одну цифру, она касалась воздушных выбросов. Мой собеседник усомнился, сказал: «Не может быть». Я спросил: «А сколько же, какие выбросы вашего комбината?» Оказывается, он не знает. Не знает того вреда, который наносит природе его предприятие.

Григорий Галазий:

– В докладах Академии наук СССР появились данные о том, что в зоне влияния пылегазовых выбросов БЦБК у наземных животных происходят мутогенные изменения, в частности у лесных насекомых. На площади более 250 тысяч гектаров ощущается влияние этих выбросов. На площади 50 тысяч гектаров лес уже погибает необратимо…

Валентин Распутин:

– В последнее время положение с охраной природы поправляется, всё-таки человек стал рассуждать, видеть, понимать, что происходит. Да и обстоятельства к этому принуждают, и обстановка общественная изменилась. Обстановка, которая возбуждает общественное мнение. Но как-то по старинке мы продолжаем полагать, что кто-то за нас сделает, кто-то за нас посчитает, кто-то за нас примет необходимые меры. А сами мы останемся в стороне, сами мы должны заниматься той основной работой, которая нам дана. Но ведь все мы живём на одной Земле, все мы, казалось бы, работаем во имя Отечества, во имя своей Родины. Но насколько всё-таки разнится наша гражданская позиция. Насколько, в общем-то, спокойно делают одни то, что, можно сказать, убивает. Убивает природу, убивает те составляющие, которые входят в понятие Родины. И делают это с холодной душой. Могли ли учёные в то время – 20 и 25 лет назад – не знать о тех последствиях, к которым приведёт работа целлюлозных комбинатов?

Григорий Галазий:

– Учёные знали об этих последствиях в самом начале, в процессе проектирования этих предприятий на Байкале. Учёные совершенно чётко сказали, что строительство Байкальского и Селенгинского комбинатов недопустимо, что вредные последствия будут значительные. Правда, масштабы их до конца не представляли. И уже тогда, в начале 1960-х годов, появились статьи и высказывания по этому поводу общественности.

«Учиться жить  в гармонии с природой»

Валентин Распутин:

– Разговор о Байкале – это разговор о Родине. Байкал – это часть Родины, и немалая её часть. Вот почему и откликается народ на беду Байкала. Тут действительно чужой беды не бывает. То положение, в котором сейчас находится Байкал, поднимает патриотическую волну. И это то, что необходимо сейчас.

Григорий Галазий:

– Нам нужно научиться жить в гармонии с природой. Будучи составной частью природы, людям следует научиться жить по её законам. Если этого не будет, нам очень трудно придётся в будущем.

Валентин Распутин:

– По вашему мнению, что сейчас необходимо сделать для оздоровления Байкала, для его спасения?

Григорий Галазий:

– За время существования БЦБК сбросил в Байкал примерно 1,5 миллиарда кубических метров промышленных стоков. Чтобы их обезвредить хотя бы до состояния, пригодного для жизни организмов, нужно их разбавить в 10 тысяч раз. Следовательно, примерно 15 тысяч кубических километров воды Байкала сейчас уже выведено из состояния, которое она имела в природной, естественной среде, то есть больше половины объёма озера. Поэтому немедленно, в кратчайшие сроки необходимо оба комбината перевести на выпуск другой продукции. А лучше бы для страны, для народного хозяйства их просто закрыть. Потому что БЦБК имеет отрицательную рентабельность, и если бы мы его закрыли, то, по крайней мере, избавили бы страну от убытков, которые он приносит.

Валентин Распутин:

– Не говоря об огромных моральных убытках.

Григорий Галазий:

– Во всяком случае, следует изменить профиль предприятия – по крайней мере, на деревообрабатывающее. Что бы это дало? Во-первых, для деревообработки потребовалось бы в десять раз меньше древесины – вместо 1,5 миллиона кубометров в год 150 тысяч, а может, и меньше. Такое количество можно было бы доставить автомобильным или железнодорожным транспортом и прекратить сплав леса по Байкалу, тем самым исключить загрязнение его вод. Второе: для деревообработки не потребовалось бы много тепла, ТЭЦ можно было бы заменить на электробойлерные и тем самым исключить выбросы в атмосферу. И третье: схема очистки промышленных стоков комбината и резерв, который ещё якобы есть в них, основаны на том, чтобы удалять из них только органические загрязнения. Минеральные же не удаляются совсем. Поэтому, сколько бы ни совершенствовались, сколько бы ни увеличивались мощности очистных сооружений, очистить стоки по этой схеме в принципе невозможно. Сделать их безвредными нельзя. Байкал – вся его экосистема – пока претерпевает изменения. Но дальнейшие изменения недопустимы. Тем более что никто не знает границ, когда они окажутся необратимыми.

Валентин Распутин:

– То есть полумерами здесь не обойтись и обходиться нельзя. Такой подход должен относиться ко всей хозяйственной деятельности человека на Байкале и рядом с Байкалом.

Григорий Галазий:

– Обязательно. Часто говорят: «Вы хотите надеть колпак на Байкал, никого туда не допускать, ничего там не делать». Никто никогда так вопрос не ставил за всю историю борьбы за чистоту Байкала. Его нужно использовать, использовать максимально для людей. Но так, чтобы не наносить ему вред.

«Сложная, красивая судьба»

Валентин Распутин:

– Оптимист ли вы в отношении того, что будет сделано ради здоровья Байкала?

Григорий Галазий:

– Если бы я не был оптимистом, то бросил бы всё это дело. Даже несмотря на то что бесчисленное количество шишек получаю, остаюсь им.

Валентин Распутин:

– Да, вам-то досталось. Однако же вы продолжали делать своё дело, которое в конце концов, сейчас это видно, сказывается, приносит свой результат.

Григорий Галазий:

– В сознании людей произошли весьма серьёзные изменения. И, думаю, надо радоваться этому обстоятельству.

Валентин Распутин:

– Изменения, конечно, происходят. И сейчас уже с тем старым мышлением работать на Байкале, жить на Байкале, разумеется, нельзя. Вот теперь создаётся национальный парк.

Григорий Галазий:

– Не годится, что десятки ведомств существуют на Байкале, и каждый сам себе хозяин здесь.

Валентин Распутин:

– Поэтому очень важно, чтобы был единый хозяин на Байкале и единый контролирующий орган под эгидой академической науки.

Григорий Галазий:

– Очевидно, так лучше. Потому что на академическую науку ведомства не могут оказать влияние.

Валентин Распутин:

– Что касается национального парка, то тут настораживает вот что. Ведь хозяином этого парка будет Министерство лесного хозяйства. Как бы оно своей властью в своих владениях не стало тоже уничтожать байкальские леса.

Григорий Галазий:

– Тем более что Минлесхоз не может охватить все стороны охраны природы Байкала. Нужен орган более универсальный, который был бы с большими полномочиями, подчинялся бы только Совету Министров, а не ведомству. Ведомственных административных границ природа не признаёт. Чтобы сохранить единый Байкальский природный комплекс, нужен единый национальный парк. Нужно сразу решить, кто должен им управлять и кто должен быть хозяином на Байкале.

Валентин Распутин:

– У Байкала сложная судьба, красивая судьба. Сейчас ему предстоят перемены. Как бы ни сложились эти перемены, они, надо надеяться, будут не к худшему, а к лучшему.

Григорий Галазий:

– Здесь надо сделать упрёк и учёным. Ведь почему у нас возникают сложные коллизии? Потому что использование природы в Сибири осуществляется по меркам, разработанным для европейской части страны. А ведь они несопоставимы по условиям. И если раньше при разработке ресурсов в европейской части говорили: «У нас есть неисчерпаемый резерв в Сибири, это наш тыл»…

Валентин Распутин:

– То тылов уже нет. Сейчас все на переднем крае.

Григорий Галазий:

– И ещё одно: эти мерки прикладываются для Сибири. Возьмите правила охраны поверхностных вод. Они одинаково прилагаются к пустыням Средней Азии, к тайге и к арктическим пространствам. Это недопустимая вещь. Тем более сама природа, скажем, Сибири разнообразна, более чувствительна и ранима. Поэтому долг учёных – разработать такие меры, такие правила использования природных ресурсов и правила охраны, чтобы они соответствовали данному району и виду природопользования.

Валентин Распутин:

– Всякий раз, когда я приезжаю на Байкал, это как праздник. Зимой ли, летом это, весной или осенью, но какое-то особое, совершенно возвышенное состояние посещает тебя, как только ты выходишь на берег Байкала.

Тут, во-первых, гордость. Гордость за Родину нашу, за то, что у неё есть Байкал. Гордость за него. Какую-то выделенность свою чувствуешь. Особенно потому, что ты стоишь на берегу Байкала и видишь эту красоту, ощущаешь её. Приподнятость, наитие какое-то.

Во-вторых, сейчас Байкал – действительно не просто подсчитанное количество воды, а наше стратегическое богатство. И мы рискуем оставить его для будущих поколений в трудном положении.

Однажды я попал в страшный шторм на Байкале. Пошла мольба за мольбой, говорю: «Послушай, я же тебе ничего плохого не сделал, я всегда любил тебя, я старался тебя защитить и ещё пригожусь». Да, это была молитва, клятва, что тебе ещё пригожусь. И теперь мне ничего не остаётся, кроме как бороться за Байкал.