Смертный приговор отменяется

– Одним из главных событий прошедшего года называют изобретение препарата, который полностью уничтожает в организме человека вирус иммунодефицита. Сейчас это лекарство находится на испытании. Видимо, скоро заболевание перестанет быть смертельным?

– Оно остаётся смертельным только для тех, кто вовремя не получил лечение. Сегодня ВИЧ-инфекция – вполне управляемое хроническое инфекционное заболевание. Да, пока нет препаратов, излечивающих этот недуг полностью, в отличие, допустим, от вирусного гепатита С. Но вирус иммунодефицита человека хорошо контролируется, и на фоне антиретровирусной терапии пациент чувствует себя совершенно здоровым, рожает здоровых детей, может жить долго и счастливо. И это очень большой прорыв в науке и практике. В онкологии, к примеру, существует понятие пятилетней выживаемости после оперативного или консервативного лечения. Мы же ведём речь не о выживаемости, мы дарим людям полноценную жизнь. Необходимы лишь два условия: во-первых, терапию надо начинать своевременно, то есть не на последней – терминальной – стадии, а во-вторых, следует точно придерживаться рекомендаций врача. Все расходы по лечению пациентов государство взяло на себя. Препараты, консультации специалистов, диагностические манипуляции, необходимые для назначения АРТ и контроля эффективности лечения, – всё в нашем центре бесплатно. К сожалению, четвёртая часть тех, кто приходит к нам за помощью, поздно обнаруживают свою болезнь.

– Но в европейских странах антиретровирусная терапия назначается всем ВИЧ-позитивным пациентам – вне зависимости от количества иммунных клеток и уровня вирусной нагрузки.

– И мы не отказываем в лечении ни одному человеку, в каком бы состоянии он к нам ни обратился. Другой вопрос, сумеем ли мы возродить больного к жизни при абсолютно уничтоженной иммунной системе. Но даже в этой ситуации наши специалисты многим помогают, с того света вытаскивают практически. Беда в том, что инфекция долго протекает без симптомов. А некоторые знают о своём заболевании, но не могут справиться со страхом либо вообще отрицают проблему. Хочу ещё раз всем сказать: не бойтесь, приходите. Условия, созданные в нашем центре, уникальны. Мы обеспечиваем доступность всех медицинских услуг.

– Приангарье долго было в лидерах по заболеваемости ВИЧ/СПИД. Теперь мы всё чаще слышим, что эпидемия под контролем. Сколько ВИЧ-положительных людей живёт сегодня в регионе?

– В Иркутской области с таким диагнозом проживают 30 086 человек, по сведениям на 1 января 2020 года. Регион относится к тем 25 субъектам, где уровень распространения инфекции выше среднероссийского. Но мы давно уже сдали лидирующие позиции антирейтинга: с 2016 года эпидемию в регионе удаётся сдерживать. Когда я пришла на должность главврача центра, отмечался рост заболеваемости на 10–20 процентов ежегодно. Сегодня этот показатель снижается приблизительно на те же 10 процентов в год. В 2019 году заболели 2943 человека, что на 500 меньше, чем в 2018-м. А в 2018 году, в свою очередь, выявлено на 500 меньше ВИЧ-инфицированных, чем годом ранее. Тут мы не уникальны: такая тенденция наблюдается сейчас по всей стране. Только у нас скорость снижения заболеваемости выше.

– Академик РАН Вадим Покровский утверждает, что статистика заболеваемости лукава. Число выявленных при тестировании ВИЧ-положительных людей не совпадает с количеством пациентов, состоящих на диспансерном учёте. Вы ведёте подсчёт всех заражённых или только своих пациентов?

– И тех и других. Я назвала общее число ВИЧ-инфицированных жителей региона. На диспансерный учёт в нашем центре поставлено 25 876 пациентов. Больше четырёх тысяч заболевших у нас «потеряны», но мы очень хотим, чтобы они нашлись.

– Вы сказали о снижении заболеваемости в стране и регионе. Это не связано с тем, что выявляется слишком маленький процент реальных носителей инфекции?

– В прошлом году проверили свой ВИЧ-статус 33 процента населения области. В СФО у нас самый высокий процент тестирования. Наладить эту работу было непросто. У нас есть мобильная лаборатория, сегодня это уже не одна машина, а автопоезд из двух модулей. Мы стараемся приблизить помощь к людям, идём в трудовые коллективы. Сегодня к нам поступают запросы с предприятий, из учебных заведений. Раньше такого не было. Мы видим, как меняется сознание населения. Свой ВИЧ-статус должен знать каждый. Ведь при такой эпидемии мы все находимся в зоне риска. Незащищённый половой контакт мог случиться и 10 лет назад, а выявиться инфекция может только сегодня, когда ты про этот эпизод жизни уже забыл. Тестироваться на ВИЧ нужно обязательно, как зубы чистить. Это элемент культуры. Да мы бы, может, и не призывали всех проверяться, не будь у нас уверенности: если проблема вовремя выявлена и инфицированный человек получает лечение, он будет жить качественно.

Заглянуть в досье пациента

– Значит, все, кто встал на диспансерный учёт в центре, получают терапию?

– На терапии сегодня у нас 17 542 человека, примерно 67 процентов от общего числа наших пациентов. Это больше, чем было заложено на 2019 год Государственной стратегией противодействия распространению ВИЧ. Стояла задача охватить терапией 60 процентов. В наступившем году планируем увеличить число пациентов, получающих АРТ, до 90 процентов при достаточном финансировании.

– О каких деньгах идёт речь?

– О больших. Почти два миллиарда рублей заявлено только на обеспечение препаратами заболевших ВИЧ-инфекцией жителей региона. Но, возможно, потребуются дополнительные средства, чтобы охватить терапией всех обратившихся к нам за помощью.

– В какую сумму обходится лечение одного человека?

– Это зависит от схемы лечения. Терапия подбирается индивидуально. По обычной схеме (она применяется для большинства пациентов) назначаются в основном дженериковые препараты, в том числе выпускаемые в России. Стоимость лечения – от 12 до 17 тысяч рублей в год на одного пациента. Схема второй линии – более дорогостоящая. Она касается пациентов с ограничениями – учитываются возраст, наличие тяжёлых сопутствующих заболеваний. В этих случаях цена вопроса – от 50 до 180 тысяч рублей в год. Существуют также резервные схемы – при выявлении резистентности, то есть невосприимчивости вируса к препарату, стоимость лечения доходит до 500 тысяч рублей. А резистентность год от года растёт. Здесь как с антибиотиками: чем больше эти препараты назначаем, тем больше вирусы к ним приспосабливаются.

– Как учреждение, которое вы возглавляете, пережило экономический кризис, санкции? Это же не могло не отразиться на поставке импортных препаратов.

– Изменения были скорее в положительную сторону. За это время в нашей стране построены собственные заводы по выпуску противовирусных препаратов, стали развиваться трансферт-технологии. Да, мы теперь применяем в основном дженерики, но они эффективные, мы в этом убедились. Эффективность терапии отслеживается Министерством здравоохранения России в онлайн-режиме. Все пациенты внесены в федеральный регистр, каждый субъект ведёт свой региональный сегмент. В любую минуту из Москвы можно заглянуть в досье любого пациента: когда он был у врача, какие препараты получает, изменения схемы лечения, результаты обследования. Если вирусная нагрузка неопределяемая, значит, лечение эффективно.

– Говорят, что препараты от ВИЧ-инфекции агрессивные, вызывают много побочных эффектов.

– Это миф. Вы посмотрите аннотацию к таблеткам от гипертонии, сколько там перечислено возможных побочных эффектов. В наших препаратах их не больше.

– Европа уже давно остановила эпидемию ВИЧ. Почему мы так отстаём от других стран? 

– В тех странах, о которых вы говорите, в разы больше бюджет при несопоставимой эпидемии. У нас меньше возможностей. Тем не менее сегодня сделан большой рывок в достижении параметров, с которыми ассоциируется контроль над эпидемией. Основные препараты, которыми лечатся в Европе, Америке, Австралии, теперь есть и в нашем распоряжении. Это современные лекарства. Пусть не вся линейка, но они у нас есть. Вопрос стоит о снижении кратности приёма. Пока мы предлагаем пациентам схему из трёх препаратов, так что им приходится принимать несколько таблеток в день. Но, когда мы говорим, что цивилизованные страны победили ВИЧ-инфекцию, это вовсе не значит, что там нет людей с таким диагнозом. Их немало, но они живут здоровой жизнью благодаря своевременному получению АРТ. Принятая у нас стратегия борьбы с ВИЧ предполагает, что, увеличивая охват противовирусной терапией, мы добьёмся локализации источника инфекции и снижения заболеваемости. Ведь пациент, имеющий неопределяемую вирусную нагрузку, перестаёт её распространять.

Все мы в зоне риска

– Мы говорим о терапии для инфицированных. Но ведь борьба с недугом не сводится к достижению определённого показателя обеспечения больных АРТ. Есть, наверное, и более важная задача – защитить здоровых людей.

– Существенно возросший охват терапией как раз и помогает решать эту задачу: тот, кто лечится, имеет близкую к нулю вирусную нагрузку и не заражает других. Тест на ВИЧ – уже первый шаг к профилактике. Сдал анализ, убедился, что не заражён, – скорее всего, начнёшь менять своё поведение на менее рискованное. А если обнаружится, что инфицирован, то воздержишься от умышленного распространения, за которое предусмотрена административная и уголовная ответственность. Подобное случается, из Следственного комитета к нам поступают запросы.

Большое значение мы уделяем перинатальной профилактике, и есть результат: сегодня в регионе только 1,5 процента детей рождаются больными от ВИЧ-позитивных матерей, а в год у нас до 800 таких родов. 10 лет назад порядка 9 процентов малышей в подобных случаях появлялись на свет с инфекцией. Если даже десять человек из ста, услышавших о ВИЧ, подумают, что неплохо бы защитить себя от инфекции хотя бы с помощью банальных барьерных контрацептивов, это уже хорошо, тоже сдерживающий фактор. Конечно, мы проводим множество профилактических акций, в том числе масштабных. Не буду все перечислять, СМИ о них сообщают. Хороший результат дают всероссийские акции, такие как «СТОП ВИЧ/СПИД»: различные автопробеги, тестирование в диагностическом поезде и другие. У нас внедрена программа «Равный – равному». И мы очень благодарны пациентам, которые принимают решение выступать с открытым лицом. Они рассказывают о том, как живут с ВИЧ-инфекцией, и убеждают: жизнь на этом диагнозе не кончается. Эта болезнь ведь не обсуждается на скамеечке во дворе или на кухне в общежитии, как гипертония или сахарный диабет. Иначе больше людей узнало бы о том, что лечение действительно помогает и смертельный недуг давно перешёл в разряд хронических заболеваний. А сейчас получается, что об этом известно лишь узкому кругу профессионалов, которые работают с ВИЧ-положительными пациентами.

– ВИЧ-инфекцию привыкли считать болезнью наркоманов, использующих нестерильные инструменты. Сейчас недуг распространяется больше половым путём. Но всё же имеете ли вы возможность воздействовать на так называемые группы риска?

– Сегодня каждый из нас находится в группе риска. 85 процентов случаев заражения приходится на половой путь передачи вируса. Но людей с низкой социальной ответственностью мы тоже со счетов не сбрасываем. Их образ жизни несёт риск распространения, и они не склонны принимать лечение. Мотивировать таких больных нам помогают социально ориентированные некоммерческие организации, с 18 из них у нас заключены соглашения о сотрудничестве. Представители таких НКО, сами зачастую бывшие потребители наркотиков, имеют доступ в ключевые группы, могут разговаривать там по принципу «равный – равному». Религиозные организации тоже не остаются в стороне. Считаем необходимым использовать любую возможность влиять на проблему. Профилактические материалы разрабатываем дифференцированно – для каждой целевой аудитории, для каждого возраста.

– А в каком возрасте больше жертв вируса?

– Основная масса поражённых приходится на тех, кому сегодня от 30 до 39 лет, на втором месте люди в возрасте от 40 до 49. Больше всего страдает от ВИЧ самая трудоспособная часть населения – причём как городского, так и сельского. Молодёжь болеет меньше. Как и возрастные пациенты, но эта группа пополняется за счёт перехода в неё ранее заболевших. Да и в последнее время инфекция стала выявляться у них чаще. Самый возрастной пациент в России – мужчина 95 лет.

– Так он ходил, наверное, 20 лет с вирусом.

– Вряд ли. Лет через 10 болезнь всё равно проявилась бы и вынудила обратиться к врачу.

– Выходит, большая часть заболевших уже закончила обучение и работает. Что предпринимается для предотвращения угрозы трудовому населению?

– Взаимоотношения с региональным министерством труда и занятости – это для нас больная тема. Иркутская область – один из немногих субъектов, где, несмотря на письма из Москвы от Минздрава и Минтруда России, до сих пор не разработана «дорожная карта» – план мероприятий по реализации программ по профилактике ВИЧ на рабочих местах. Речь идёт прежде всего о консультировании и тестировании на рабочих местах. Посмотрите, сколько сегодня умирает людей в молодом возрасте. Возможно, часть этих смертей связана с ВИЧ. Мы не должны допускать такое, но добраться до людей этой возрастной категории бывает непросто. Ведь их жизнь зачастую – это дом и работа, и наши ролики, брошюры, лекции до них просто не доходят.

Убивает не вирус, а безразличие

– В трудовых коллективах есть ещё серьёзная проблема дискриминации ВИЧ-инфицированных работников. Вот среди сотрудников вашего учреждения есть заражённые?

– Они сегодня есть в каждой организации, в медицинских учреждениях – в том числе. ВИЧ-инфекция – не повод отстранять людей от работы. Дискриминация – очень серьёзный барьер, который зачастую не даёт людям возможности обратиться за медпомощью. Я всегда говорю: убивает не вирус, мы сегодня знаем, как с ним бороться. Убивают безразличие, равнодушие, игнорирование проблемы. Оттого, что мы её не замечаем, она не исчезает. Нам очень важны поддержка властей субъекта, стремление вникнуть в эту тему, желание содействовать. Несмотря на высокое бремя инфекции в Иркутской области, задача преодоления эпидемии ВИЧ не входит в число приоритетных, к сожалению. Это моё субъективное мнение. У нас ведь по ВИЧ давно чрезвычайная ситуация – с 2009 года. Она не объявлена официально, но, по сути, мы работаем в режиме ЧС.

Задачи стоят чрезвычайно ответственные, контроль исполнения показателей Государственной стратегии очень строгий. Очень бы хотелось, чтобы эту ответственность с нами разделяли власти. ВИЧ/СПИД – это социально значимая проблема, она касается не только минздрава, но также всех министерств и ведомств. Соглашение о взаимодействии есть, но формальный подход к его выполнению нас совершенно не устраивает. Мы здесь живём, здесь живут наши дети, о будущем без СПИДа должны заботиться не только врачи. Свою лепту обязаны внести региональные министерства образования, социального развития, молодёжной политики и спорта, гражданское общество. Ответственность сотрудники чувствуют тогда, когда на совместные заседания межведомственной комиссии приходит первое лицо или хотя бы его заместитель. Их поручения будут выполняться. Я часто привожу в пример спортивную эстафету в Татарстане: бежит президент Минниханов – бегут все. Административный ресурс для нашей темы очень важен.

– Есть, наверное, и необходимость сотрудничества с ГУ ФСИН России по Иркутской области?

– С этим ведомством мы находим взаимопонимание, слышим друг друга. В учреждения службы наказания попадает немало потребителей наркотиков, представителей ключевых групп населения. Мы заключили с ГУ ФСИН соглашение о взаимодействии в плане профилактики, оказываем организационно-методическую помощь.

– До сих пор ВИЧ-инфицированные люди живут в страхе, что об их болезни узнают, начнут опасаться контактов. Мне рассказывали случай, когда врач в больнице областного центра при людях кричал на пациента, что тот не поставил его в известность о своём ВИЧ-статусе.

– Этот врач – не только невежа, но и непрофессионал. В условиях эпидемии каждый из пациентов может оказаться инфицированным и не знать этого. Медработник должен в любом случае принять меры защиты. А пациент вовсе не обязан сообщать о своём ВИЧ-статусе даже врачу. Да и, видя такую реакцию, каждый задумается: стоит ли нарываться на унижение? Причём иногда врачи с именем, авторитетом позволяют себе такое ущемление прав пациента. Некоторые медики впадают в диссидентство, уверяют, что ВИЧ вообще не существует. Есть инструктивное письмо – о каждом подобном случае следует сообщать на сайт Минздрава России. Супруги порой более адекватно, чем доктора, реагируют на весть о том, что один из них заражён. Прощают. Никто же не отменял жизнь. В семье случаются измены. Но, когда люди любят друг друга, им ничто не мешает, даже ВИЧ.

– А как же страх заразить свою вторую половинку, родить нездорового ребёнка?

– Тем, кто принимает терапию, бояться нечего. Повторюсь: АРТ приводит к нулевой вирусной нагрузке, риск инфицирования партнёра или рождения ребёнка, заражённого ВИЧ, сводится при этом к нулю. Ещё и ещё раз призываю: повернитесь лицом к своим страхам, приходите к нам в центр, чтобы проверить свой статус и получить, если потребуется, бесплатную квалифицированную помощь.