«Это станет началом новой серии книг»

«С гордостью должен отметить, что «Сибиряковские чтения» два года назад приобрели статус всероссийских, и мы с честью и удовольствием принимаем в Иркутске учёных из городов Сибири, Дальнего Востока, Центральной России и из-за рубежа, – сказал директор Музея истории города Иркутска имени А.М. Сибирякова Сергей Дубровин. – Музей истории Иркутска уже не только площадка для проведения научно-практической конференции, мы стали равноправными партнёрами. Два года наши специалисты работали в архивах, библиотеках, в научных центрах Иркутска, Петербурга и Москвы. Наши доклады, исследования и изданные книги получили хорошую оценку присутствующего исторического сообщества». Как отметил главный редактор газеты «Восточно-Сибирская правда» Александр Гимельштейн, круглый стол историков в рамках конференции уже стал традиционным. «Наша встреча помимо безусловных научных задач ставит ещё и задачи научно-популярные, – сказал он. – Та проблематика, которая поднимается на конференции, в значительной степени должна интересовать более широкие массы населения, чем просто людей, занимающихся историей, краеведением». Конференция проходила 24-25 октября в Музее истории Иркутска, а 25 октября историки собрались на круглый стол в «Восточно-Сибирской правде».

Здесь были представлены три академических института Сибири, имеющих исторический профиль. Институт истории Сибирского отделения РАН (Новосибирск) представляла доктор исторических наук, профессор Наталья Матханова. Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ) – доктора исторических наук Леонид Курас и Лилия Кальмина. Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН (Якутск) – доктор исторических наук Андриан Борисов. Инна Мамкина, также имеющая докторскую степень, – заведующая кафедрой Забайкальского государственного университета. От Иркутского госуниверситета в дискуссии участвовали профессор, доктор исторических наук Лев Дамешек и заведующий кафедрой журналистики и медиаменеджмента, историк Александр Гимельштейн. На «Сибиряковских чтениях» была представлена монография «Государственная власть и общество: на материалах городов Иркутской губернии ХIХ – начала ХХ веков». Как отметил профессор Лев Дамешек – это продолжение той работы, которая была заложена историками предыдущих поколений. Вместе с тем это начало новой серии наряду с уже выпускаемыми кафедрой истории России ИГУ сериями «Азиатская Россия» и «Полярная звезда».

Все участники круглого стола делали на конференции доклады о Николае Николаевиче Муравьёве-Амурском. «Наталья Матханова рассказывала о концептуальных вопросах исследования муравьёвской проблемы, я не знаю других таких крупных специалистов в этой теме, как профессор Матханова, – заметил Лев Дамешек. – Лилия Кальмина взяла интересную и совершенно не изученную тему – о воззрениях Муравьёва на «еврейский вопрос». Андриан Борисов, представляющий Якутию, естественно, говорил об образовании Якутской области и роли Муравьёва в этом процессе. Инна Мамкина рассказывала о роли генерал-губернаторского корпуса в обеспечении государственной безопасности приграничных территорий восточной окраины России».

«Фигура Муравьёва-Амурского незаурядна»

Актуализировать тему личности Муравьёва-Амурского в связи с текущей политикой, текущим государственным устройством предложил ведущий круглого стола Александр Гимельштейн. Он предложил коллегам вспомнить уроки, ассоциации, связанные с периодом деятельности Муравьёва-Амурского в Восточной Сибири. «Всегда хочется, чтобы история немножко поучила, – заметил историк. – У нас, правда, не всегда эти уроки привыкли усваивать люди, принимающие решения. Но мы всё равно стараемся до них это как-то донести. Я думаю, что это одна из целей нашего сегодняшнего диалога».

Наталья Матханова:

– Да, если говорить об актуальности темы, то мой доклад на «Сибиряковских чтениях» вызывал недоумение даже у некоторых моих коллег, потому что назывался «Муравьёв-Амурский как интеллектуальный лидер». Дело в том, что у нас чиновник не может быть интеллектуалом. О чиновниках-интеллектуалах и даже об интеллектуальном уровне чиновников у нас не принято говорить. Чиновник в общественном сознании – почти что ругательство. Хотя вообще-то чиновники-интеллектуалы были и в императорской, и в советской России. Есть и сейчас. Речь идёт не об интеллигентах в высоком смысле этого слова, какое оно имеет в русской традиции, это нечто иное, а о том, как нас учили в школе: это люди, занятые сложным умственным трудом. Чем занимаются деятели администрации? Они должны обрабатывать информацию, принимать решения, понимать их последствия. Несмотря на помощников и подчинённых, они должны сами принимать серьёзные управленческие решения. Конечно, и раньше, и сейчас далеко не все главы администрации имеют соответствующие интеллектуальные данные. Я имею в виду не ошибки – их совершают все. Речь идёт о способности к анализу и обобщению, умению оценить последствия и выбрать оптимальное предложение.

Обратите внимание: сегодняшние наши учебные заведения, которые готовят эффективных менеджеров, нацелены всё-таки на образование. А мы все в той или иной степени преподаватели и понимаем, что высшее образование должно не только давать знания, но и развивать интеллект. А этой проблемой, к сожалению, занимаются очень мало. Это, на мой взгляд, одна из важнейших проблем, потому что, если человек умный, он, может быть, и поступать будет лучше. Иначе он будет постоянно, глядя в зеркало, видеть негодяя. Интеллектуальный уровень чиновника – чрезвычайно, на мой взгляд, важная проблема.

Тем более что фигура Муравьёва-Амурского незаурядна. Это один из немногих персонажей сибирской истории, которые вошли в историческую память. О нём есть не только книги, научные, популярные, художественные, о нём есть стихи, народные предания. Вот одно из них, в 1902 году опубликованное в «Забайкальских областных ведомостях» под общим заглавием «Песни и сказки сибирских крестьян. Экскурсия по Иркутской губернии и Забайкальской области». Это сказание казаков: «Грозен был батюшка Муравьёв в гневе, любил правду, а вранья не терпел… Справедливый был, но горяч да грозен в гневе, не приведи Бог, а правда у него для всех равна была». Ещё одна из важнейших составляющих характеристик исторической памяти – это вещественная память. То есть памятники выдающимся личностям. Они есть на Дальнем Востоке, а в Иркутске, который был тогда центром Восточной Сибири, откуда управлял Муравьёв этим огромным краем, памятника нет.

Александр Гимельштейн:

– Я думаю, что в будущем году этот памятник всё-таки появится. Во всяком случае, работа идёт. Наталья Петровна сказала, на мой взгляд, очень важную вещь. Действительно, в царской России наличие высшего образования было синонимом интеллекта. Сейчас упомянутые чиновники имеют, бывает, по три диплома, но толку мало. А центры, которые должны воспитывать интеллектуальную элиту, к сожалению, занимаются регламентацией нормальной работы в системе образования и как раз нам не дают работать.

Наталья Матханова:

– Приведу свой пример. Наш небольшой коллектив из 10 научных сотрудников и аспирантов Института истории СО РАН изучает феномен интеллектуального лидера в истории на примере самых разных сфер: и в научных коллективах, и в старообрядческих общинах, и – что тоже довольно неожиданно – в журналистских сообществах. Эти исследования ведутся на грант РФФИ, которому грозит закрытие под предлогом столь модной оптимизации – его собираются объединить с Российским научным фондом. А РНФ не рассчитан на поддержку отдельных учёных и коллективов, он обычно финансирует организации. Это большая проблема, о которой нужно говорить.

Лилия Кальмина:

– Когда мы говорим о феномене интеллектуального лидера, не стоит забывать, что идеологический перелом, когда эти люди из «проклятых царских сатрапов» превратились в деятелей администрации, произошёл на нашей памяти. Когда читаешь их отчёты, понимаешь, какая всё-таки гигантская ими проводилась работа – причём без современных возможностей связи. Без транспортной инфраструктуры по безобразным дорогам они умудрялись ездить с инспекционными поездками. Государственный чиновник должен был быть в курсе всего: в их отчётах есть и обеспечение населения продовольствием, и виды на урожай, и промышленность, и торговля, и народное здравие, образование, народная нравственность, ссылка и каторга. Что меня всегда потрясало: они давали ответ абсолютно каждому к ним обращавшемуся. Я занималась еврейской темой и могу точно сказать: любой еврей мог написать губернатору письмо, обратиться с вопросом вроде: «А нельзя ли мне выехать с места причисления или даже получить право повсеместного жительства? Я уже 10 лет состою в гильдии, у меня есть семья, фабрика, я благотворитель и меценат». И это письмо не спускалось «на места», как это делается сейчас, чтобы ответили нижестоящие чиновники. Человек получал ответ через три, четыре месяца, через год, но получал в обязательном порядке от того, кому письмо было адресовано, кем бы обратившийся ни был, пусть бывшим ссыльным или даже настоящим. Я не представляю, чтобы сейчас на обращения граждан наша власть так реагировала. В общем, нынешним деятелям администрации, наверное, есть чему поучиться.

Андриан Борисов:

– Известно, что Николай Николаевич Муравьёв-Амурский совершил знаменитую поездку в Якутию. И действительно, с кем бы он ни встречался, с каким бы делом ни знакомился, по всем пунктам поездки у него нашлась какая-то форма реакции. Где-то вышел указ, где-то распоряжение, о чём-то было написано письмо. Только одно это мероприятие свидетельствует о его незаурядном уме, внимательности к проблемам. Генерал-губернатор представлял высшую власть, а в Якутской области преобладал инородческий компонент на всём протяжении имперского периода, из-за этого была своя специфика управления. Что для нас отрадно? В период правления Муравьёва-Амурского были приняты решения с учётом местной специфики. Я говорю об образовании Якутской области, наделении её статусом. Здесь, на мой взгляд, большую роль сыграл диалог власти с местным сообществом, в том числе с инородческим. Ранее считалось, что политика в отношении инородцев была односторонней, всегда «эти сатрапы» занимались тем, что угнетали инородцев. Но на самом-то деле, если смотреть с позиции деятелей администрации, им было не важно, были ли это инородцы, или крестьяне, или привилегированные сословия. Но подход везде был… не скажу, что равный, но внимание, во всяком случае, уделялось в равной степени.

Один из деятелей якутской инородческой администрации – кандидат по голове Егор Готовцев – напрямую обратился к Николаю Николаевичу Муравьёву, суммировал все проблемы, которые накопились. При этом он продемонстрировал очень хорошее знание ситуации, а ведь считалось, что якуты были безграмотные. Это письмо в адрес Муравьёва было написано на двух языках. Лист прошения был поделён на две части, с одной стороны было написано на русском, с другой – на якутском языке. Без преувеличения мы можем сказать, что перед нами опыт сотрудничества власти и инородческой элиты. Я считаю, (хотя прямых доказательств этого пока нет), что Муравьёв-Амурский всё-таки ознакомился с этим прошением. И, действительно, те указы и распоряжения его, что последовали, содержали в себе те аргументы, которые были в прошении. И само положение о Якутской области в том числе базировалось и на этих пожеланиях.

«Интеллектуальный потенциал сохранит Сибирь»

Восточная Сибирь в царской России – это огромная территория, тяжёлая в администрировании. Объективно полтора века назад она была куда как больше любого современного субъекта Российской Федерации. Полное отсутствие средств связи, кроме нарочных, отсутствие быстрого транспорта, минимальный штат управляющих – это то, с чем приходилось работать Муравьёву-Амурскому и другим генерал-губернаторам. И тем не менее они умудрялись быть эффективными на протяжении многих лет. Сегодня в России количество чиновников уступает только количеству силовиков. И при этом главная проблема состоит в том, что они абсолютно неэффективны. Отчего так происходит? Историки попытались дать ответ.

Инна Мамкина:

– Ключевое слово – эффективность. Губернаторы – это не моя тема, но тем не менее, изучая историю образования, я сталкиваюсь с деятельностью губернаторов постоянно. Мы со Львом Михайловичем Дамешеком писали совместную статью о работе губернаторов в сфере образования. Мне встречались архивные документы, которые характеризовали именно губернаторскую позицию относительно образования в Восточной Сибири. Я знакомилась с программами, которые принимались властью для того, чтобы привлечь сюда учителей – и не только учителей, но и в принципе население. Нужно помнить, что на тот момент Восточная Сибирь была слабо заселена, Дальний Восток был интересен империи, и было стратегически необходимо реализовывать программы, принимать комплекс мер для привлечения населения. В конце 19 века, по статистическим данным, собранным мною из разных источников, на Дальний Восток и в Восточную Сибирь прибывало в среднем в год 42 тысячи человек. На сегодняшний день, по данным Росстата, отток населения с востока – 40 тысяч человек ежегодно.

И вот вернёмся к эффективности: эффективность программ царской России, «сатрапов», как мы говорим, показательна. Она была продуктивна, позволяла отстаивать государственные интересы. Насколько уроки истории сегодня нужны не только властям, но и обществу, чтобы сохранить этот край процветающим и стабильным, – очевидно. Вернёмся к образованию: интеллектуальный потенциал сохранит этот регион, он нужен и важен. И все образовательные реформы, которые сегодня происходят, это реформы, убивающие образование и интеллект. Нужно обращать внимание на это, нужно кричать об этом. Необходимо пересматривать отношение к вузам, и особенно к вузам на окраинах, поскольку здесь ещё присутствует и контекст национальной безопасности.

Лев Дамешек:

– Если говорить о росте народонаселения в Российской Империи на протяжении 19 – начала 20 века, можно ответственно утверждать, что Россия занимала первое-второе место в мире по тем временам по росту численности народонаселения.

Не уступая США, но они активно присоединяли в то время мексиканские штаты. Накануне отмены крепостного права удельный вес народонаселения России в Европе составлял 27%. А к концу 19 века – 33%. По сути, каждый третий житель Европы был подданным российского императора. Когда меня студенты спрашивают: «Лев Михайлович, чем вы это объясните?» – я отвечаю: «Основная причина – политическая стабильность в стране, когда абсолютное количество населения верило в незыблемость авторитета императора». Люди верили: император спасёт, накормит, защитит. Отсутствие войн, отсутствие голодовок – всё это было вторично.

Я приведу один пример значения императора. Накануне решающего покушения на Александра II госпожа Перовская разослала по своим организациям, а их было немало, первую социологическую анкету и спросила: «А возможно ли в вашей губернии рассчитывать на массовое восстание в случае убийства императора?» Она была убита ответами, все сказали: «Нет». Даже Поволжские губернии, где в массе своей жили старообрядцы и, казалось бы, должны были занимать иную позицию. И вообще после убийства императора страна и Петербург были в полнейшем трауре. Такое отношение было к государю.

Ещё одна любопытная деталь – национальный состав Российской Империи. На момент начала правления Петра I примерно 96% населения империи были русские люди. А к концу 19 века русские составляли только 44%. На втором месте были украинцы, потом поляки, евреи и так далее. Говоря же о политике всех генерал-губернаторов по отношению к коренному населению, давайте не будем забывать, что это были высшие имперские чиновники, где-то по Табели о рангах 2-3 класса, их задачей было блюсти интересы самодержавия прежде всего. А эти интересы заключались в инкорпорации окраин. И когда мы говорим о том же Муравьёве, давайте не будем об этом забывать. Но у Муравьёва, я бы сказал, было стратегическое мышление.

Есть очень интересная тема – Муравьёв и буддизм. Для Бурятии буддизм чрезвычайно важен, в практической части там буддизм важнее православия и чего бы то ни было. Буддизм был признан в России в 1741 году как официальная религия Елизаветой Петровной, Муравьёв вводил положение о буддизме в 1853 году. Он прекрасно понимал значение этой религии. Когда православная церковь в лице Константина Победоносцева на православных съездах стала наседать, требуя ограничить влияние лам, министерство иностранных дел было против, потому что были планы проникновения с помощью буддизма в Монголию, Китай и Индию. Власть ничего не собиралась делать с буддизмом и не могла сделать. Политика в этом смысле была достаточно гибкой. Академик Борис Ванданович Базаров, директор Института монголоведения, буддологии и тибетологии, научный руководитель Бурятского научного центра СО РАН, отметил, что в основе современного законодательства в отношении буддизма в Бурятии лежит это положение 1853 года, регулирующее взаимоотношения лам, верующих и общества. Вот вам и Муравьёв-Амурский!

Леонид Курас:

– Я надеюсь, что к концу года мы со Львом Михайловичем если не издадим, то хотя бы сдадим в печать рукопись, посвящённую проблеме бурятского этноса в имперской системе власти 19 – начала 20 века. Здесь же я выступаю не как непосредственный исследователь политики генерал-губернаторского корпуса, но как историограф и как издатель. А именно – буду говорить о генерал-губернаторском корпусе Азиатской России, нашедшем отражение на страницах «Вестника Бурятского научного центра СО РАН». Тему эту мы ведём фактически с основания журнала, когда началось наше тесное сотрудничество, которое год от года крепнет, между Львом Михайловичем, Ириной Львовной Дамешек и нашим журналом. А в этом году мы открыли рубрику к 210-летию со дня рождения графа Муравьёва-Амурского. Статьи эти все примечательные. Заключительная статья по историографии выйдет в декабре, в ней мы рассматриваем генерал-губернаторский корпус только Сибири и только на уровне монографическом и плюс хорошие сборники документов. Рубрику, я надеюсь, мы продолжим со Львом Михайловичем и в будущем. Есть договорённость, что в 2020 году авторы представят рукопись по зарубежной историографии.

«Вот тут-то мы и сгоревали…»

На круглый стол в «Восточке» собрались специалисты высшей категории, которые или напрямую занимались Муравьёвым-Амурским, или исследовали какие-то аспекты его деятельности в связи со своей научной темой. «Вы видите общий контекст эпохи, – заметил Александр Гимельштейн. – Я хотел бы от вас неких рефлексий по этому поводу. Муравьёв-Амурский действительно выдающийся администратор, незаурядный человек. И одновременно он имел системную многолетнюю фронду со стороны интеллигенции. Каковы ваши впечатления? Что это? Отношение к имперской администрации как таковой? Понятно, невозможно было отдельно как-то относиться к имперской администрации, отдельно – к Муравьёву-Амурскому. Или это особенности самого Муравьёва? Или это реакция на то, что он 14 лет находился в должности, а в этом случае от любого устанешь. Муравьёв-Амурский как человек, вызывающий фронду у людей мыслящих. Ведь, казалось бы, его долгое пребывание здесь можно было рассматривать как большую удачу для Сибири».

Наталья Матханова:

– Во-первых, на мой взгляд, это представление несколько преувеличено, потому что если мы говорим о фронде, то это преимущественно Дмитрий Иринархович Завалишин, петрашевцы и их довольно немногочисленные радикальные сторонники. Остальные относились к Муравьёву-Амурскому в общем вполне благосклонно. Во-вторых, конечно, раздражало и должно было раздражать поведение окружения. Это как всегда. Тут у него, конечно, не хватило ни такта, ни воли. Он воспринимал недовольство как направленное против их борьбы с коррупцией. А на самом деле оно было направлено против их вседозволенности, завышенных амбиций. И, наконец, третье. Хочу обратиться к воспоминаниям моего любимого Прокопия Ивановича Пахолкова, купца, оставившего записки об Амуре. Рукопись эту я читала в зале Российской научной библиотеки, мне её дали в конверте со вскрытой сургучной печатью. На конверте было написано: «Вскрыть через 100 лет после описываемых событий», то есть в 1954 году. Я с улыбкой спрашиваю хранителя, который мне это выдал: «Ну и что, соблюли?» «Почему вы вопрос задаёте? Раз написано, значит, так и было. Мы – императорская библиотека!» – был ответ. Я её читала вторая. Так вот, Пахолков пишет: «Многие были недовольны Муравьёвым, а как он уехал, вот тут-то мы и сгоревали». И в «Восточном обозрении», которое было лидером интеллектуальной фронды, в 1885 году было написано: «Широкий ум, предвидение, инициатива и железная воля Н.Н. Муравьёва не может быть игнорирована даже его противниками». Он был человек необыкновенно вспыльчивый, это факт. Я уже упоминала воспоминания казаков. Но о том, что он покинул Сибирь, жалели. Даже фронда.

Инна Мамкина:

– Когда я работала в историческом архиве в Санкт-Петербурге, нашла переписку Муравьёва-Амурского со Вторым сибирским комитетом относительно вопросов образования. У комитета была идея создать университет, увеличить гимназии. И Муравьёв писал, что в Сибири живут одни преступники, учить их незачем, нечему, а чиновник, который принят на должность из сибиряков, обязательно проворуется. Если и брать сибиряка, то он должен быть в детстве вывезен в Европейскую Россию, там выучен, и только потом его можно брать, и то под особым надзором. Было у него такое нелестное отношение к сибирякам.

Наталья Матханова:

– До 1856 года, до Амурского вопроса, когда меняется его отношение к сибирякам.

Инна Мамкина:

– Да, это документ 1852 года. Потом он изменил своё мнение.

Секция «Н.Н. Муравьёв-Амурский в памяти России, Сибири, Иркутска» продолжила свою работу и после того, как круглый стол в «Восточке» был завершён. Участники услышали доклад о роли Японии в дипломатической деятельности Муравьёва-Амурского. Его прочитал доктор исторических наук Сергей Кузнецов. О Муравьёве и книжной культуре Иркутска рассказала кандидат исторических наук Галина Оглезнева. Кандидат исторических наук Тамара Перцева изучила воспоминания современников о взаимоотношениях генерал-губернатора со ссыльными декабристами. Всего в программе секции было 23 доклада. Как отметила Наталья Матханова, несмотря на то что в отношении Муравьёва-Амурского существует «иллюзия изученности», тема «Личность генерал-губернатора и его деятельность» ещё полностью не раскрыта. Нынешняя конференция завершена, Лев Дамешек раскрыл планы на будущее. «Я надеюсь, что следующую конференцию мы посвятим совершенно замечательной дате: в 2020 году исполняется 200 лет реформе Сперанского, – сказал он. – Ожидаю и на этот раз очень интересный обмен мнениями».