Полное название дивизии звучит так – 29-я гвардейская ракетная Витебская ордена Ленина Краснознамённая дивизия. «Утро 1 июля на службе начиналось, как обычно, хотя мы знали о том, что часть Иркутской области ушла под воду, – рассказал командир взвода специальной обработки батальона боевого обеспечения роты РХБ защиты гвардии старший лейтенант Константин Арбатский. – Мысль о том, что потребуется наша помощь, буквально витала в воздухе несколько часов. Затем поступил приказ – готовиться к маршу для помощи и ликвидации последствий».

– Поехать рвались почти все наши ребята. Во-первых, они понимали, что это их долг, во-вторых, хотели помочь людскому горю. Выбрали самых достойных – выносливых и хорошо зарекомендовавших себя при выполнении задач. Не знали, в каких условиях будем жить: где спать, где есть, поэтому взяли с собой палатки, спальники, воду. Чтобы при необходимости быть полностью автономными. На построении командир дивизии – гвардии генерал-майор Эдуард Юрьевич Старовойтенко – довёл до всех приказ на выполнение боевой задачи.

В ночь мы совершили марш до Тулуна, нашу колонну из техники и автомобилей приветствовали все проезжающие машины. Думаю, что людям было важно ощущать, что они не одни, военные их поддерживают. В Тулуне было много людей в форме: МЧС, Росгвардия, военная полиция и так далее. До армии в городе я был не раз: устанавливал вышки сотовой связи. Для меня он всегда был светлым, очень аккуратным городом. На месте мы увидели настоящий хаос. Дома, машины – всё перевёрнуто, искурочено. Как-будто в блендер положили и перемешали.

Городская администрация встретила нас очень радушно: разместились в школе, питались в школьной столовой. Было сделано всё, чтобы мы не отвлекались на бытовые вопросы, а занимались своим непосредственным делом. Сначала мы развозили техническую воду в больших цистернах, а ребята из Кузбасса – питьевую. Жители были и технической воде очень рады: она необходима для того, чтобы помыться или постирать. Тулунчане были на удивление спокойны: не было агрессии, неадекватного поведения. Хотя практически все, с кем мы общались, соприкоснулись с трагедией.

Бывало, набирает человек воду, а мы с ним разговариваем, понимаем, что ему важно выговориться. Рассказы были похожи друг на друга: 5–7 минут, дом полон воды, все выбежали, что успели, то схватили. Кто-то пытался убрать повыше микроволновку, телевизор – не вышло. Спросил одного мужчину, так он спокойным голосом рассказал, что у него всё унесло – дом, гараж, инструменты, в чём выбежал из дома, с тем и остался.

Некоторые даже пытались шутить: одна женщина рассказала, что после наводнения пришли на свою улицу – посмотреть, как там дом: «Нашего дома нет, зато есть три других. Можно выбирать любой».

Вода – это самое важное, что в те дни было нужно тулунчанам. Систему водоснабжения восстановили не сразу, и даже когда это произошло, воду из-под крана пить было нельзя. Поэтому мы с ребятами охотно делились своей водой с жителями. После запуска системы водоснабжения мы смогли приступить к своим непосредственным обязанностям – санитарной обработке территории. На службе мы часто слышали фразу: «Не дай бог наши навыки потребуются в реальной жизни». К сожалению, это случилось.

Работали с утра и до позднего вечера. Каждый наш день был буквально как «день сурка». В тяжёлых резиновых защитных костюмах, в респираторах из рукавов обрабатывали раствором школы, детские сады, больницы, подвалы, котельные. Если просили жители, обрабатывали огороды. Помню, работаем с сержантом Шинкоренко, на улице жара, мы в буквальном смысле начали терять сознание. Местные жители были рядом, подхватили нас, увели в тенёк, налили крепкого чая с сахаром. Мы несколько минут посидели, пришли в себя и снова за дело принялись.

Помню, как-то вечером девушка попросила нас снять собаку с крыши. Она сидела там уже неделю, хозяева закидывали ей еду. Но лезть на высоту за животным не спешили, боялись. Я сказал: «Так я тоже боюсь!» Но поехал. Животное благополучно спасли.

Когда ситуация нормализовалась, военные начали постепенно покидать город. Но наш отъезд всё время откладывался. Многие думали о доме, скучали. Но я говорил себе, что, пока я здесь нужен, здесь мой дом. Когда мы планировали выехать, ударила вторая волна паводка, и всё началось сначала: мы начали возить воду людям и снова приступили к обработке зданий. Перед отъездом мы зашли в аптеку, а провизор говорит: «А вы же вроде бы уехали?» Мы отвечаем: «Мы остались». Она говорит: «И хорошо, нам с вами спокойнее». Мы спросили: «Почему? Есть драки, нарушение общественного порядка?» А она ответила: «Нет ничего такого. Но, пока вы здесь, нам спокойнее».

Накануне отъезда на торжественном построении нам вручили почётные грамоты и награды. В Иркутске нас встретили как героев, это было неожиданно и приятно: командиры вышли к нам с хлебом и солью, а девушки из клуба организовали торжественный концерт. Уже несколько дней я в Иркутске, но вспоминаю Тулун, жителей. Мы уехали, а они остались там, многие со своей болью и проблемами. Сейчас у людей одна головная боль – где и как им жить. Надеюсь, что эти вопросы будут оперативно решены.

Вернувшись домой, много думал о том, что пережил за последние недели. Изменилось отношение к жизни, я понял, насколько хрупка и ценна жизнь человека. В Тулуне до сих пор стоит вода, земля настолько пропиталась ею, что влагу можно только откачать. Целые районы города предназначены под снос. Но я надеюсь, что через несколько лет я опять приеду в Тулун – по более радостному поводу, а город будет таким же светлым и аккуратным, каким я знал его когда-то. Хотя я понимаю: прежним он не будет никогда.