Ствол, затвор, спусковой крючок – толстый слой ржавчины давно объединил подвижные и неподвижные стальные детали в монолит. Но именно эта аутентичность и вызывает определённый трепет, когда берёшь в руки остатки пистолета-пулемёта Дегтярёва образца 1940 года, найденные где-то под Брестом. «Всё выровнять, зашпаклевать и приделать деревянную ложу не вариант: сразу будет видно, что вмешались, – замечает заведующий филиалом «Солдаты Отечества» Музея истории г. Иркутска имени А.М. Сибирякова Сергей Трофименко. – Представление о конструкции пистолета-пулемёта Дегтярёва и её отличии от пистолета-пулемёта Шпагина этот образец и без того даёт. Кроме того, среди защитников Брестской крепости были иркутяне. Так что в комплексе, посвящённом началу Великой Отечественной войны, даже «копаный» ППД-40 будет смотреться очень неплохо».

Действительно, на одной из плит мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» выбито имя уроженца Иркутска Салеха Абдурахманова, погибшего в оборонительных боях в июне 1941 года. К слову о мемориале, ползущий к воде боец с каской, увековеченный в скульптуре «Жажда», опирается на стилизованный, но узнаваемый ППД-40. И в мемуарах этот пистолет-пулемёт упоминается весьма часто. «Оказавшись в здании, прислушались, – вспоминал воспитанник музыкантского взвода 333-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии Пётр Клыпа о вылазке 23 июня 1941 года. – Тихо. О наружную стену ударяют пули, но немцев тут, кажется, нет. Поднявшись, побежали вдоль стены вглубь казармы. Завернули за угол. И вот он – склад. Целые пирамиды винтовок, пистолетов, ручных пулемётов и даже автоматов ППД». А командовавший взводом лейтенант Александр Махнач в рассказе о событиях 22 июня говорил о нескольких «Дегтярёвых», «которые принёс со своими бойцами младший лейтенант Смагин».

Великая Отечественная в приоритете

«Существует огромное количество стереотипов, которые непонятно откуда взялись, тиражируются и продолжают жить, – констатирует наш собеседник. – Например, про чудовищные характеристики легендарного автомата АК-47, который так никто, кроме американцев, не называл. То же самое с пистолетами-пулемётами, самозарядной винтовкой Токарева и русской трёхлинейной винтовкой образца 1891 года». Специалисты по военной истории могли бы эти мифы развенчать, рассказав не менее захватывающую историю разработки и реального использования той или иной системы стрелкового вооружения. Но для того, чтобы у них была возможность что-то доходчиво объяснить на наглядных примерах, нужна максимально полная коллекция – не все возможные модификации винтовок, пистолетов и пулемётов, но как можно большее число их образцов. Само собой, в небоеспособном состоянии, как того требует законодательство.

«Ещё в тот момент, когда наш филиал только переехал на улицу Чайковского и мы на новом месте формировали экспозицию, встал вопрос о том, что будет приоритетом, – вспоминает Трофименко. – Можно было собирать дореволюционное оружие, и для этого есть серьёзные основания. Можно было заняться более близкой нам эпохой – Афганской и Чеченскими кампаниями, поскольку предметов того времени много, они лежат на поверхности. Но сам статус 9 Мая, отношение к Великой Отечественной войне подсказывают, что оружие той эпохи будет наиболее востребованным». Важную роль сыграло ещё одно соображение: примерно десять лет назад на складах Министерства обороны РФ утилизировали старые запасы. Среди них были и образцы, состоявшие на вооружении в годы Великой Отечественной войны. В ситуации, когда предложение сокращается, рынок реагирует единственным возможным способом. «Что касается антикварного оружия, то цены на него давно уже сформированы, – отмечает Трофименко. – Они зависят разве что от колебания курсов валют. А вот оружие Великой Отечественной за последние десять лет подорожало раза в три».

Его запасы, к слову, постепенно продолжают утилизировать и сейчас. Хотя за пределами профессионального сообщества об этом говорят не так много, как об инициативе переплавить на ступени для храма в парке «Патриот» трофейное оружие, против которой практически единогласно выступили музейщики и знатоки военной истории. «Возникла угроза остаться вообще без ничего, – говорит заведующий филиалом «Солдаты Отечества». – Поэтому так сложилось, что на долгие годы приоритетом стало формирование коллекции стрелкового оружия времён Великой Отечественной войны. Это не означает, что мы забросили остальные периоды истории, но всё-таки это первостепенная задача».

Источником в основном являются магазины, торгующие массо-габаритными макетами оружия семидесяти-восьмидесятилетней давности. То есть всё теми же винтовками и пистолетами-пулемётами, но выведенными из боевого состояния. «Желательно, чтобы они были выведены в заводских условиях, – добавляет Трофименко. – Обязательное условие – наличие сопроводительных документов. Есть ещё один момент: по законодательству мы должны заключить контракт с поставщиком, даже если он единственный, провести оплату не напрямую, а через счёт. Немногие частные коллекционеры хотят с этим заморачиваться». Но в последнее время и среди них находятся те, кто готов посотрудничать с музеем. А со складов Министерства обороны РФ напрямую экспонаты, как это странно ни прозвучит, не покупают. «Есть серьёзные процедурные сложности, – объясняет Трофименко. – Может быть, там можно приобрести дешевле, но закупка идёт через Москву и согласовывается очень долго. Возможная экономия – ничто по сравнению с затратами времени, расходами на услуги связи и транспортировку». Оправданно это в случае с миномётами и другими артиллерийскими системами, но не со стрелковым оружием.

«Солдаты не очень любили самозарядные винтовки, но…»

Русская комиссионная трёхлинейная магазинная винтовка. В зарубежной литературе её ещё принято называть системой Мосина-Нагана – известный бельгийский оружейник наравне с русским коллегой участвовал в финале испытаний, которые в конце 1880-х годов проводила специальная комиссия при Главном артиллерийском управлении Генерального штаба Русской императорской армии. На вооружение в итоге был принят вариант, сочетавший элементы обеих конструкций. При этом выпускались три образца винтовки: пехотный, а также более короткие казачий и драгунский. На базе последнего была создана модификация 1891/30 года, состоявшая на вооружении Красной Армии во время Великой Отечественной войны. Считается, что впервые именно её и начали именовать винтовкой системы Мосина, но под таким названием она фигурирует только в наставлении по стрелковому делу, изданном в 1954 году. Экспонат в «Солдатах Отечества» – образец, который выпущен десятью годами ранее: обычный посетитель обратит внимание на фанерную ложу, специалист заметит другие характерные детали.

Рядом на стене висит не менее узнаваемая самозарядная винтовка Токарева – СВТ-40. К ней, производившейся массово (выпущено около 1,6 млн экземпляров против 400 тыс. немецких G 43), любители военной истории относятся довольно скептически: сложная, капризная, боится малейшего загрязнения.

У солдат особой любовью она тоже не пользовалась. «Стреляли из винтовок образца 1891 года, потом получили новые самозарядные СВТ Токарева, – приводит сайт «Я помню» рассказ Якуба Фазуллаева, командовавшего взводом в 260-й стрелковой дивизии. – Но мы выбросили эти ни к чему не годные винтовки, потому что, как только ствол засыпало песком, затвор переставал работать». Владимир Наместников, с января 1943-го по июнь 1944 года служивший инструктором в 37-м запасном стрелковом полку, более многословен: «Лично моё отношение к СВТ отрицательное. Она очень сложная и очень капризная. У неё только спусковой механизм, который даёт щелчок, состоял из 32 частей. Причём мелких. И если незнающий человек вздумает его разобрать, он его никогда не соберёт. Полностью разобрать СВТ в нашей роте могли только два человека: я и командир взвода». Им вторит морской пехотинец Иван Патук: «Если только хоть крупинка песка попадала в затвор СВТ-40, то её сразу же заклинивало. Так что очень хорошо, что у нас на вооружении этой винтовки не было».

Его отзыв – скорее исключение: морская пехота широко использовала СВТ-40 вплоть до 1943 года. Увидеть их можно и в хронике, запечатлевшей десанты 1944 года. «Наши солдаты вообще не очень любили самозарядные винтовки, но всё зависит от рода войск, – подчёркивает Трофименко. – В основном в стрелковых подразделениях уровень образования и технической подготовки бойцов был пониже, чем на флоте». Эти факторы играли немаловажную роль, что подтверждают, к примеру, воспоминания связиста 32-й отдельной стрелковой бригады Ивана Спиридонова. «У меня была самозарядная винтовка Токарева СВТ-40 с десятью патронами в магазине, – сказано в них. – Она была хороша тем, что, когда идёшь в строю, её не надо держать на весу, как винтовку Мосина. Магазин большой, на плече лежит, так что для руки лучше было. Штык у неё кинжальный, удобный. Но при этом надо сказать, что самозарядки не брали: СВТ надо чистить, старательно ухаживать, тогда как в обычной винтовке затвор из металлических частей, по сути, больше ничего сложного. А самозарядку надо постоянно проверять и чистить, крупицы пороха оседают. Если не будешь делать уборку, то поршневая не заработает, не будет отдачи на затвор и винтовка стрелять не станет. Но мне она очень нравилась». Исторический факт: Вермахт принял трофейные СВТ-40 на вооружение в качестве оружия ограниченного стандарта. «Винтовка Токарева была популярна в немецкой армии и служила на всех германских фронтах, – цитирует советский и российский историк оружия Давид Болотин статью американского эксперта Гаррета Андерхилла-младшего, опубликованную в мае 1945 года. – Хотя немецкие техники утверждают, что русские винтовки не были решением полуавтоматики, нацисты стремительно ввели винтовку G 41, которая, несомненно, хуже».

«Томпсон» превзошёл Дегтярёва

В том же экспозиционном зале на стенде у противоположной стены выставлено автоматическое оружие: ППШ-41, ППС-43 и «Томпсон». С пистолетом-пулемётом Шпагина всё понятно по умолчанию – символ победы, самый массово выпускавшийся в своём классе (за годы войны произведено около 6 миллионов штук против 1 миллиона немецких MP-38 и MP-40). Пистолет-пулемёт Судаева, выпущенный в годы войны в количестве 500 тыс. экземпляров, многие специалисты справедливо считают лучшим из образцов времён второй мировой войны за простоту, надёжность и технологичность. Но как в одном ряду с советским оружием оказался узнаваемый «американец»? «Мы подняли нашу официальную статистику, которой нет смысла не доверять, – отвечает заведующий «Солдатами Отечества». – Получается, что пистолетов-пулемётов Дегтярёва у нас в количественном отношении было существенно меньше, чем ленд-лизовских «Томпсонов». Именно поэтому мы взяли его после ППШ и ППС». Действительно, Соединённые Штаты поставили в Советский Союз около 150 тысяч «Томпсонов» в различных модификациях. Пистолеты-пулемёты передавали для пехоты, они же шли в комплекте с танками для вооружения экипажей. Для сравнения, в СССР было произведено 91 159 ППД-34, ППД-34/39 и ППД-40. Статистика к тому же свидетельствует, что значительная часть пистолетов-пулемётов была потеряна при отступлении 1941 года: в армии, по данным на 1 января 1942 года, их насчитывалось 55 147 штук с учётом произведённых ППШ.

«Томпсон» из коллекции музея – модель М1928А1 в версии 1940 года. «Это, скажем так, предпоследняя стадия упрощения пистолета-пулемёта, – рассказывает Трофименко. – В ходе войны была сделана ещё одна масштабная модификация – М1: затворную рукоять перенесли на правую сторону, убрали дульный компенсатор. Вариантов, на самом деле, была тьма. Но мы выбрали такой, который, с одной стороны, не сильно тяготел бы к «гангстерскому» прототипу, а с другой – показывал общемировую тенденцию к упрощению оружия». Кстати, чрезмерную внешнюю простоту американского пистолета-пулемёта отмечали и некоторые ветераны. «Грубо изготовленный и неказистый, выглядевший как обрубок, с рожковым магазином», – характеризовал его танкист Григорий Матусов. Претензии были и к боевым качествам оружия, по сути, разработанного ещё в годы первой мировой войны. «Разброс большой, дальность стрельбы не очень, да и патроны тяжёлые, много не унесёшь», – резюмировал разведчик Павел Колосов.

«Секунда – и заменится ствол»

Недостатки, пожалуй, можно найти в любом образце оружия, с которым Советский Союз победил нацистов. Не был лишён их и пулемёт Дегтярёва, коих в коллекции «Солдатов Отечества» два – ручной и танковый. Свои слабые стороны были и у станкового пулемёта «Максим», история разработки которого берёт начало в 1881 году. Нивелировать их не удалось и в модификации 1910/1930, которая стояла на вооружении накануне Великой Отечественной. «Воевать им было очень трудно – рассказывал командир пулемётного взвода Борис Бурденко. – Например, 32-килограммовый станок надо было на плечах тащить! 26 килограммов ствол вместе с жидкостью охлаждающей! Две ленты – коробки по пять килограммов, шесть килограммов щит… Представляете, какая тяжесть была?» Плюс водяное охлаждение ствола – стрелять можно сравнительно долго, но жидкость в бою не всегда достанешь.

Учитывая это, в 1940 году производство «Максимов» свернули, а в армию начали поставлять ДС-39, разработанный Василием Дегтярёвым. Тульский оружейный завод успел произвести 10 345 пулемётов, имевших, в отличие от предшественника, воздушное охлаждение ствола. Конструкция нуждалась в доработке, но в условиях военного времени на это не было ни времени, ни ресурсов, так что решено было вернуться к уже проверенному «Максиму». «Сейчас достать ДС попросту нереально, – констатирует Трофименко. – Насколько я знаю, последние из них когда-то приобретали в Финляндии, но сегодня существует проблема с провозом через границу».

Вдобавок с точки зрения военной истории ДС-39 не имел такого значения, как станковый пулемёт Горюнова, принятый на вооружение в мае 1943 года. Основные его особенности – воздушное охлаждение ствола и питание металлическими лентами с патронами вместо тканевых («Максим» тоже переделали под них, но только в 1944 году). А главное – относительно небольшой вес: 13,8 кг, со станком – 41 кг. «Станковый пулемёт Горюнова был удобнее и легче, – отмечал Виктор Маркин, служивший в 297-м гвардейском стрелковом полку. – Да и вообще лучше. Он удобен тем, что заменяются стволы, когда нагреются. В «Максиме» водичка-то кипит от беспрерывной стрельбы. А тут секунда – и заменится ствол».

В общем, без станкового пулемёта Горюнова экспозиция, посвящённая стрелковому оружию («Максим» в ней уже есть), остаётся не совсем полной. Может быть, найдётся коллекционер-энтузиаст, который решит продать его Музею истории города Иркутска. По-журналистски хочется льстить себе надеждой, что на связь он выйдет, прочитав эти строки. Или это сделает профессиональный продавец коллекционных макетов – не так важен официальный статус, как возможность дополнить экспозицию, логически завершив её.

«Арисака» предпочтительнее «Маузера»

«Ещё одна из задумок на будущее – показать наших врагов, – говорит заведующий «Солдатами Отечества». – Чем воевали наши, показано хорошо. Но, получается, что они сражались ни с кем. Убирая из музейной экспозиции врага, мы убираем очень важный пласт истории о том, что противник был умён, хитёр и жесток, чем объяснялись в том числе огромные усилия и колоссальные потери Советского Союза». Самый очевидный вариант – собрать хотя бы небольшую коллекцию оружия Вермахта. Но далеко не самый дешёвый: в России оно стоит существенно дороже, чем на зарубежных рынках. Почему так получилось – вопрос не столько для экономистов, сколько для социальных психологов.

«Для меня, как для историка, «Арисака» предпочтительнее «Маузера», – делится Трофименко. – Потому что японская винтовка, особенно модификация «Тип 38», которая была создана после войны 1904-1905 годов – единственного конфликта с участием России, где мы её не сможем показать. Но её сами японцы поставляли в Россию во время первой мировой, в ходе гражданской её активно применяли и белые и красные. В конфликтах на Хасане и Халхин-Голе японцы её использовали». Такое приобретение было бы очень символичным в год, когда отмечается 80-летие последнего. Как, впрочем, и к 75-летию разгрома Квантунской армии, капитуляции Японии и окончания Второй мировой войны в сентябре 1945 года.