Рассказы сибирских охотников из русских старожильческих селений звучат с каждой страницы этой книги. Это голоса из тысяч населённых пунктов Жигаловского, Казачинско-Ленского, Качугского, Ольхонского районов и дальше – Красноярского края, Забайкалья, Республики Саха (Якутия), всего огромного восточно-сибирского ареала, за 30 лет обследованного этнографом Галиной Витальевной Афанасьевой-Медведевой. Более тысячи селений, километры магнитофонной плёнки, гигабайты памяти на электронных носителях. Всё расшифровано до последней буквы, проанализировано, систематизировано и положено в основу большого исследования «Медведь в русской традиционной культуре Восточной Сибири».

Идея создать «медвежью» книгу на уникальном материале появилась в 2012 году, когда Галина Витальевна привезла в Казачинско-Ленский район презентацию своего словаря «Говоров русских старожилов Байкальской Сибири».

– В словарь вошло большое количество рассказов охотников из наших мест, – говорит председатель общественной организации «Родная земля» – экс-мэр Казачинско-Ленского района Николай Наумов. – Всё это люди, которых знаешь лично, родные и знакомые. И сама собой возникла идея издать охотничьи рассказы отдельной книгой. В итоге скромная идея получила такое масштабное воплощение в жизнь.

Самой важной задачей стал поиск финансирования. Активную поддержку проекту оказали Иркутская нефтяная компания, ООО «Энергия», администрации Усть-Кутского, Бодайбинского, Братского районов. Хорошим подспорьем оказался грант министерства культуры и архивов Иркутской области. Свои личные средства вкладывали семьи из Казачинско-Ленского, Жигаловского, Киренского районов. Тираж издания пока невелик – всего тысяча экземпляров. Но всё же часть книг поступит в продажу, их можно будет приобрести в книжных магазинах.

Несмотря на то что в основу книги положены научные исследования, она написана адаптированным для широкого круга читателей языком. Аутентичные рассказы охотников и их домочадцев делают её и вовсе близкой и понятной любому сибиряку. Кроме того, в издание вошло более тысячи фотографий из личных архивов старожилов, автора, а также иркутского и красноярского краеведческих музеев.

– Целенаправленно я никогда не собирала именно медвежий фольклор, – рассказывает Галина Витальевна. –  Но вдруг оказалось, что именно в этих рассказах разворачивается огромный пласт нашей культуры, жизни старожильческих селений. Кроме того, обнаружилось, что в бытующей до сих пор традиции разворачивается огромная тема медвежьего культа. Для меня это было настоящим открытием, потому что я была уверена: это языческая культура, которая давно померкла, канула в Лету. Материал словно сам просил облечь его в форму, достойную этой темы.

Галина Витальевна вспоминает, как впервые попала в небольшое старинное село Орлинга в Усть-Кутском районе и была потрясена, обнаружив там медвежьи шкуры, прибитые прямо к стенам домов и надворных построек. Причём прибиты они были мехом внутрь, что тоже вызвало вопросы. Оказалось, шкуры вывешивают, «чтобы птички остатки мяса выклевали». После того как пернатые дочиста обработают мездру, шкуру снимали и приступали к её дальнейшей выделке.

Медвежьим шкурам находили самое широкое применение. Ещё и сейчас люди вспоминают, что у родителей дома медвежья шкура лежала на полу вместо ковра и на ней ребятишки играли «в шшыльных». Такие необычные темы для игр выбирали себе дети из сибирской глубинки. А в качестве оберега к дому прибивали медвежью лапу. Таких лап могло быть больше десятка, и ни одну из них нельзя было «потревожить». Талисман помогал практически от всего – от домового, от болезней, защищал крупный рогатый скот от падежа, а куриц «от кикиморы». Медвежья лапа могла помочь найти вора, а также имела ещё много полезных свойств.

В далёкие времена, ещё до принятия христианства, медведь считался тотемным животным. Он относился к числу тех зверей, от которых произошло человечество. Отголоски этого культа можно обнаружить до сих пор. Например, если ребёнок болеет, нужно положить шкуру медведя под матрас или обмотать в неё ребёнка. Это средство считалось целебным, бытовало множество рассказов, подтверждающих действенность старинного способа.

В какой-то момент рассказы про охоту и всё, что с ней связано, выделились в отдельную тему. Тем более что сами охотники, как правило, были очень интересными людьми, они отличались от всех остальных. Им было словно тесно или скучно «в миру», с людьми. Приехав в село из леса, они практически тут же начинали собираться обратно.

– Я вспоминаю Григория Митрофановича Житова из деревни Алексеевка Качугского района, – рассказывает Галина Витальевна. – Охотник обладал недюжинной силой и внушительным видом. На селе его звали не иначе как «медвежатником», потому что всем было известно, что он в одиночку мог завалить медведя. Дома он бывал редко. Мне пришлось долго его ждать, специально выстраивать график экспедиции, чтобы с ним встретиться. И, представьте себе, наконец он приехал, и мне довелось стать свидетельницей его возвращения домой. Охотник заходит в дом, но полушубок при этом не снимает, словно опять куда-то торопится. Жена его, Валентина Ивановна, начинает быстро собирать на стол, хотя знает, что он ничего есть не станет, а, по её выражению, «соберёт котомку и утропат». Не раздеваясь, он садится к печке, отрывает кусочек бумаги от пожелтевшей газеты, скручивает самокрутку. А затем вытаскивает из топящейся железной печки, или «железки», как там говорят, горящий уголёк прямо голыми руками и прикуривает. Такие грубые руки – казалось что ничего их не берёт. А рассказывать стал – как песню запел.

Рассказы Григория Митрофановича Житова включены в книгу. Сейчас воспоминания о таких людях воспринимаются почти как рассказы о каких-то былинных богатырях. «Правильная охота – когда я один иду на него (на медведя. – Авт.), – рассуждал Григорий Митрофанович. – Ну пусть рогатина у меня будет. Но рогатину он может откинуть. Тогда я его «в имки» возьму». Охота на медведя «в имки» – врукопашную, без ружья – редкий способ добычи животного. «Токо отчаянный на неё способен. Трус не пойдёт», – утверждал Житов.

Поразительно, что медведь у сибиряка наделяется человеческими способностями. Например, он понимает человеческую речь, с ним при необходимости можно «договориться».

– Выше села Онгурён жили русские старожилы, – приводит пример Галина Витальевна. – Нам довелось побывать в доме у Александра Ивановича Бурместерова. Он поведал историю о том, как его жена «с медведем договорилась». Однажды жена с дочкой пошли за ягодами и на тропе столкнулись с медведицей, за которой прятались медвежата. А дальше произошло следующее: медведица встала на задние лапы и зарычала. И женщина в точности повторила её позу и тоже зарычала. Одна защищала свою дочку, другая – своих медвежат. И они как-то договорились. После этого медведица что-то буркнула медвежатам, они свернули с тропы и ушли в лес. Правда, женщине «переговоры» тяжёло дались, она после встречи со зверем две недели не разговаривала. Этот рассказ также вошёл в книгу.

Тема общения – и даже единения – человека и зверя проходит через рассказы о медвежатах. Медвежат, которые по каким-то причинам оставались без матки, традиционно брали в деревню на выращивание. В книге приводится такой рассказ, записанный в деревне Косая Степь Ольхонского района.

«У нас Дмитрий Арсёныч Вокин в Куртуне жил. У его жена была Настасья, Анастасия Егоровна Вокина. Красива баба. Вот оне добывали медведицу в берлоге, у ей было два медвежоночка, и оне привезли домой, добыли её тама, привезли домой. Настасья как раз была, у неё чё? Часты тоже ребятишки были, кажный год рожалися. Она грудаста была, ёмка, молока в ей много было.

– А ну-ка дай, – говорит, – грудь сосёт, нет.

Так он, говорит, уцапился, едва, говорит, выташшили эту грудь, думали, съест. Никак выперстать не могли».

Граница между миром людей и дикой природы оказывалась очень подвижной, размытой. Самым медвежьим краем оказался Жигаловский район. Он славился медвежатниками, которые доживали до ста лет и ещё в 80 годков добывали медведя «на берлоге». К числу таких былинных богатырей относятся два брата Новопашиных. Когда Галина Витальевна встречалась с ними, им было по 82 года и они ещё ходили на медведя с рогатиной.

– Сейчас охотники приезжают очень хорошо вооружённые, экпированные по полной программе, так что охота не представляется уже таким уж опасным занятием, – рассуждает Галина Витальевна. – Но в старину охотник мог полагаться только на свои силы, опыт, смекалку. Считалось, что зверь и человек должны находиться в равных условиях. Кстати, слово «убить» в отношении добытого животного никогда не использовали, оно относилось к табуированным понятиям. К сожалению, сейчас охотников встречается всё меньше. Современные охотники уже не разделяют те принципы рационального природопользования, которыми руководствовались сибирские старожилы. Они никогда не брали у природы лишнего.

Бережному отношению к природе учило не природоохранное законодательство. Этические нормы и принципы были встроены в саму систему воспитания и обучения. Например, мастерство охотника передавалось от отца к сыну с раннего возраста.

– Один охотник вспоминал, как, будучи ребёнком, перенимал у деда секреты охоты на капалуху, то есть глухаря, – рассказывает Галина Витальевна. – В течение какого-то времени мальчик ходил с дедом и просто выполнял его указания. Но в один прекрасный день ему позволили впервые выйти на птицу самостоятельно. Мальчик вернулся домой счастливый, держа в руках добытую птицу. Однако вместо награды дедушка взял из рук внука добычу и «всю морду этой птицей расхлестал». Дело в том, что убитая птица оказалась маткой, а матку бить нельзя. Охотник, который мне эту историю рассказывал, на всю жизнь дедову науку запомнил. А ему в ту пору было уже 85 лет.

С тех пор изменилось многое. На смену традиционной культуре пришла иная реальность. Но и эта реальность не появилась на пустом месте, она уходит корнями в далёкое прошлое. И внуки всё ещё гордятся дедами, которые ходили на медведя «в имки», называли его «дедушко», «старик», «мужик в ичигах». Эта книга создана прежде всего для них. Чтобы знали и понимали историю и культуру своего края. Тем более что рассказана она простыми голосами стариков с соседней улицы, родственников, односельчан, которые нисколько не старались приукрасить действительность. А голос автора, мудрый и ненавязчивый, только помогает воссоздать картину мира коренного сибиряка.