Герои нашего повествования поступили в Иркутский государственный университет в составе второго послевоенного набора – в 1946 году. В то время ещё существовал единый историко-филологический факультет, где они стали учиться в составе филологического отделения. Занятным артефактом, связанным с этим историческим моментом, является студенческий билет Лидии Бурковой, хранившийся в альбоме вместе с фотографиями. Тогда не хватало необходимых бланков, поэтому первоначально ей выдали билет, на корочке которого была надпись: «Дальневосточный государственный университет». И лишь внутри от руки было вписано: «Иркутский госуниверситет имени А.А. Жданова». По всей вероятности, аналогичные студенческие имели и другие студенты курса.

Материалы Государственного архива Иркутской области содержат сведения о 44 студентах, окончивших филологическое отделение в 1951 году. Не только пожелтевшая бумага впитала дух эпохи. Даже некоторые имена учащихся с позиций сегодняшнего дня достаточно специфичны: в списках находим таких людей, как Краснослав Васильевич Меркурьев и Интерна Евгеньевна Бандо. Кстати, последняя была дочерью известного в то время журналиста, работавшего в «Восточно-Сибирской правде».

Интересно, что на этом курсе учились четыре человека, в дальнейшем вернувшиеся в родной университет в качестве преподавателей. Это Леонид Ермолинский, Владимир Мейеров, Майя Арутюнян и Владимир Шкляров. Обо всех этих людях подробно рассказывалось в различных публикациях, посвящённых университету. Однако и сегодня нельзя пройти мимо них, поскольку все они были личностями и навсегда вписали свои имена в университетскую историю.

Леонид Ермолинский, конечно же, не нуждается в особом представлении. Он ярко проявил себя в нескольких качествах: как журналист-практик, как писатель, как исследователь истории сибирской печати и, наконец, как педагог. Последний факт следует отметить особо. Ведь Ермолинский стал одним из первых преподавателей отделения журналистики, открытого на историко-филологическом факультете ИГУ в 1961 году.

Леонид Леонтьевич хорошо запомнился студентам своими лекциями по истории русской журналистики, технике оформления газеты, теории и практике журналистики. В последние десятилетия своей работы он преподавал и основы искусствоведческого анализа. На родном факультете он стал фигурой заметной. Считал, что высокие требования надо предъявлять не только к студентам, но и к самой системе высшего образования, а также к её работникам. Леонид Леонтьевич ушёл из жизни 15 лет назад, но добрая память о нём продолжает жить в журналистской среде города.

Ещё один представитель этого курса – Владимир Фадеевич Мейеров, известный филолог. Этот человек ушёл из жизни ещё в 1999 году, но о нём до сих пор в Иркутске ходят легенды. Как вспоминает Изольда Новосёлова, дружившая с ним в годы учёбы в ИГУ, уже тогда Мейеров выделялся из числа студентов исключительным интеллектом, а ещё никогда не отказывал друзьям в помощи по учёбе. После выпуска Владимир Фадеевич работал в средней школе № 9, а затем в школе № 26, где в весьма молодом возрасте сумел занять директорский пост. Но широкую известность получил, придя на работу в университет. Здесь он долгие годы трудился на кафедре русского языка и общего языкознания. Педагогическая деятельность видного филолога продолжалась вплоть до самой его смерти.

Владимир Мейеров – автор ряда филологических монографий. А бывшие студенты-филологи до сих пор помнят, как трепетали при его появлении в аудитории. На просторах Интернета встретились воспоминания студента филфака 1980-х годов, ныне барда – Андрея Широглазова. В них отмечается одна очень важная деталь, характеризующая Владимира Фадеевича как человека и преподавателя: «…Бездумного повторения своих лекций Мейеров ни от кого не требовал и всегда был готов к диалогу. Студент имел право опровергнуть любое преподавательское заключение, но сделать это нужно было весьма доказательно».

Преподавала на родном факультете и Майя Арутюнян. Она так же, как и Мейеров, долгие годы проработала на кафедре русского языка и общего языкознания. Интересные воспоминания о деятельности Арутюнян написаны её бывшей студенткой Светланой Борцовой. Она пишет: «Майя Липаритовна, преподавая историческую грамматику, учила нас правильной артикуляции. Для этого усиленно гримасничала губами и щеками. Говорила, что постоянно так тренируется, даже стоя на остановке в ожидании автобуса. Предмет её считался одним из труднейших – для филологов то же, что для технарей сопромат. Поэтому, несмотря на оживляющие приёмы, нужно было усваивать массу трудоёмкого материала».

Наконец, о Владимире Шклярове. Срок его работы в университете не был долгим. Однако Шкляров также оставил яркий след в истории факультета. Тем более что преподавал современный русский язык. Нет надобности говорить о том, что для филологов и журналистов это одна из самых важных дисциплин. Вот как охарактеризовал Шклярова известный иркутский журналист Арнольд Харитонов: «Получить тройку у Шклярова было несбыточной мечтой. Двойка считалась неплохой оценкой, обычная – единица, кол. Зато, когда пришло время писать государственный диктант перед выпускными экзаменами, у нас ни единой тройки не было». В 1960-х годах Шкляров покинул Иркутск. К сожалению, он рано погиб в результате несчастного случая.

Но не только преподавательской деятельностью прославились филологи, окончившие госуниверситет в 1951 году. Училась на их курсе и Марина Левитанская (до 1947 года – Гольдштейн). В дальнейшем она стала литературным редактором Всесоюзного радиокомитета. Сейчас Марине Павловне 91 год. Недавно я позвонил ей в Москву и попросил поделиться воспоминаниями о годах учёбы в Иркутском университете. Вот что рассказала моя собеседница: «Деканом у нас был Георгий Васильевич Тропин. Из преподавателей особо запомнился Алексей Фёдорович Абрамович. Вёл русскую литературу замечательно. Но его травили, потому что считали евреем. А его просто еврей усыновил. Абрамович очень толковый человек был, интересный. Ещё запомнился старичок – преподаватель латыни. Сдаём экзамен. А мы все писали шпаргалки на руке. И он мне говорит: «Левитанская, пальчиками не шевелите». Ещё французский язык у нас был. Сначала преподавателя не было. Потом появилась бедная одинокая женщина с ребёнком. Мы заниматься ходили к ней домой. У неё холод. Ребёнок кричит. Ну какой тут французский язык? Вообще, все мы трудно жили. Но молодость всё сглаживала. И радовала библиотека. Я очень любила в ней работать».

В 1952 году Марина Левитанская стала работать в литературной редакции Иркутского радиокомитета. Ещё четыре года назад, когда я звонил ей в преддверии 85-летнего юбилея нашего радио, Марина Павловна рассказала, что очень нелегко было молодым сотрудникам найти возможность самореализации в условиях тогдашней цензуры. Как-то она подготовила передачу, в которой звучали стихи Некрасова. Руководитель литературной редакции, услышав эти стихи, был возмущён их оппозиционностью, причислив их к «антисоветским». Можно себе представить, как же был он удивлён, узнав от своей молодой сотрудницы, что написаны они ещё в прошлом веке. Впрочем, подобные эпизоды, как мы видим, не помешали Марине Левитанской ярко проявить себя в области подготовки литературных радиопередач, причём не только в Иркутске, но и на всесоюзном уровне.

Несомненно, интересной персоной был Илья Клеймиц – также один из филологов, выпущенных университетом 67 лет назад. Этот человек родился в Иркутске в 1924 году. Был участником Великой Отечественной войны. Имел Орден Отечественной войны II степени и ряд медалей. На протяжении всей жизни Илья Лазаревич жил тремя стихиями – литературой, театром и музыкой. Поэтому не только получил филологическое образование, но также окончил Иркутское музыкальное училище как скрипач. Причём его педагогом по специальности был Лев Рештейн – виднейший иркутский скрипач послевоенного десятилетия. Не удивительно, что в дальнейшем Илья Клеймиц проявил себя в разных качествах. Во-первых, был заведующим педагогической частью в Иркутском театре юного зрителя. Во-вторых, в те же годы играл в нештатном симфоническом оркестре, организованном при Иркутской филармонии Василием Патрушевым ещё до того, как удалось добиться создания штатного коллектива. Периодически молодой человек пробовал писать небольшие рецензии.

Затем Клеймиц уехал в Красноярск, где в течение 16 лет занимал пост художественного руководителя Красноярской краевой филармонии. В его доме на проспекте Мира побывали многие звёзды мировой величины. Но ещё он с исключительным радушием звал в гости земляков. В 2016 году я беседовал с Ильёй Лазаревичем по телефону. Тогда он сказал мне: «Знаете, я уехал в Красноярск только из-за жены. Она актриса, а в Иркутске было плохо с ролями. Но я всегда с теплотой вспоминаю город, где провёл детство и юность. Очень радуюсь землякам. Будете в Красноярске, обязательно заходите ко мне». Увы, во время моей последней поездки в Красноярск воспользоваться приглашением уже не удалось: Илья Клеймиц скончался 5 ноября 2017 года в возрасте 93 лет. К сожалению, во время телефонного разговора мы обсуждали преимущественно музыкальные вопросы. Теперь уже Илью Лазаревича нельзя расспросить об университете.

Ещё один интересный представитель выпуска филологов 1951 года – Нина Ремишевская, в девичестве Горбунова. В Иркутске она известна как председатель Совета ветеранов образования Правобережного округа. До этого Нина Еремеевна работала во многих образовательных учреждениях. После окончания ИГУ по распределению была отправлена в Читинскую область, но уже в скором времени её перевели в Западную Украину – в город Львов. Там она пробыла до 1954 года, а затем вернулась в Иркутск. Здесь работала в школах № 15, № 58 и, наконец, в школе рабочей молодёжи № 5. В последнем учебном заведении Нина Ремишевская трудилась в течение долгих лет, причём длительное время являлась его директором.

Сейчас Нине Ремишевской 91 год. Познакомились мы в 2016 году на почве моего интереса к музыкальной истории Иркутска. Я тогда прочёл воспоминания Нины Еремеевны о театре музыкальной комедии и захотел задать ей дополнительные вопросы. Разговор же вышел очень содержательным, и говорили мы отнюдь не только о театре. В частности, зашла речь про университет. Об однокурсниках и преподавателях у Нины Еремеевны в целом остались светлые воспоминания. Однако она признаётся: к учёбе всегда относилась добросовестно, но вот в студенческих мероприятиях совершенно не участвовала. И вот по какой причине: значительно больше, чем студенческие вечера, девушку манил как раз театр музыкальной комедии. Выяснилось, что лучшей подругой Нины Еремеевны в те годы была моя родственница – Лидия Буркова. Вместе они и бегали в свою любимую «музкомедию». А в перерывах между вузовскими занятиями Нина Горбунова любила петь опереточные арии, а подруга её внимательно слушала. И однажды девушки поплатились за то, что предпочитают оперетту общественной жизни коллектива. По инициативе их «бдительной» однокурсницы Лилии Чумаковой столь «асоциальное» поведение стало предметом обсуждения и даже попало в стенгазету. В ней была нарисована карикатура, где Нина Горбунова стоит и поёт, а Лидия Буркова сидит и внимательно слушает. Моя собеседница вспоминала этот эпизод с ироничной усмешкой, но тогда девушкам было совсем не смешно.

И теперь о моей родственнице – Лидии Николаевне Бурковой. Это очень дорогой для меня человек. Когда я появился на свет, Лидия Николаевна, у которой не было родных внуков, проявляла ко мне исключительное внимание, постоянно приходила к нам в гости. Лет до восьми на каждый мой день рождения она приносила мне столько шоколадок, сколько мне исполнялось лет. Несмотря на то что Лидии Николаевны не стало всего лишь два года назад, записать какие-либо её воспоминания я не мог, поскольку последние 15 лет своей жизни она страдала расстройством памяти.

Тем не менее настоящим сюрпризом для меня стало обнаружение её личного дела в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области. Причём сохранилось оно в фонде «Восточно-Сибирской правды». Из автобиографии, подшитой в дело, можно узнать, что в 1943 году Лидия Николаевна окончила иркутскую школу № 13. После этого некоторое время училась в медицинском институте. Как вспоминал мой дедушка, бросила она его по причине жуткого отвращения, рождавшегося у неё от «анатомки». Зато историко-филологический факультет пришёлся девушке по душе. Ей нравилась художественная литература. Давались и языки. В своей анкете, подшитой в личное дело, она сообщает, что хорошо знает немецкий и украинский языки. Кроме того, из дела мы можем узнать, что по окончании ИГУ Лидия Буркова по распределению была направлена на станцию Оловянная Забайкальской железной дороги. В августе 1952 года была переведена в Иркутск, где работала в школе № 42. А с 1 июля 1953 года стала работать в издательстве «Восточно-Сибирской правды» в качестве корректора. К сожалению, личное дело не даёт возможности понять, какое время она проработала в этой должности. В дальнейшем Лидия Николаевна Буркова длительное время была учителем и завучем заочной вечерней школы.

Живёт в Иркутске ещё одна женщина, считающая себе однокурсницей героев нашей статьи. Это Изольда Новосёлова (в девичестве Коперская), которую хорошо знают в Иркутске. Немало лет проработала она в школах города, а в 1990 году стала создателем польского общества «Огниво». Известна и как садовод-любитель. Например, знает секрет успешного выращивания слив разных цветов на одном дереве.

Недавно мне довелось побывать в гостях у Изольды Эдуардовны, и она рассказала следующее: «В молодости я мечтала стать певицей. И в 1946 году пришла в музыкальное училище. Меня приняли. А в училище был секретарь, бывший певец. И 19 августа он говорит: «Изольдочка, ты куда-нибудь поступила ещё?» Я говорю: «Нет, никуда не поступила». Он отвечает: «Знаешь, что такое голос? Его ведь надо беречь и лелеять. Это очень дорогой инструмент. Поступай на всякий случай ещё куда-нибудь». Я побежала в университет. Географ Зонов мне говорит: «Поступай ко мне. Без экзаменов приму». А я подумала: как это – буду певицей и географом? Лучше литератором быть. Вот и пошла на филологию. 20-го сдала экзамены и поступила».

Изольда Эдуардовна также окончила ИГУ в 1951 году, но в списках филологов, выпущенных тогда, мы её имени не находим. Зато оно есть в списке 16 выпускников отделения русского языка, логики и психологии. Что же это такое? Печатные источники не дают чёткого ответа на данный вопрос. Зато архивные документы всё расставляют по своим местам. Дело в том, что в 1946 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О преподавании логики и психологии в средней школе». Для преподавания названных дисциплин требовались специалисты с высшим образованием. Уже в следующем году их подготовкой занялся ряд вузов страны.

Так в 1947 году на историко-филологическом факультете ИГУ наряду с историческим и филологическим отделениями появилось третье – отделение русского языка, логики и психологии. Туда при желании могли перейти и филологи из набора 1946 года. В числе желающих оказалась Изольда Коперская. Но «чистые» филологи и «логики», как в быту называли студентов нового отделения, продолжали считать друг друга однокурсниками. Изольда Эдуардовна подчёркивает: «Мы были единой семьей. Не все близко дружили, но в той или иной мере общались. И даже муж Марины Левитанской поэт Юрий Левитанский с нами был в приятельских отношениях».

В общем, курс, выпускные фотографии которого обнаружил я в старом альбоме, был поистине уникальным. Он подарил не только Иркутску, но и другим регионам страны интереснейших людей. И очень хочется пожелать ныне здравствующим представителям этого курса здоровья на долгие годы.