Пятнадцатилетний Евгений живёт в Ангарске с родителями. Отец и мать – рабочие. Родители по-своему переживают за сына, но повлиять на его поведение уже не могут. Подросток вообще не слушается взрослых, грубит, проявляет агрессию, может уйти из дома и скитаться где попало. Состоит на консультативном учёте у нарколога, так как был замечен в курении наркотической дряни. За плечами у Жени пять классов, и его уже трижды оставляли на второй год. Сейчас он находится на домашнем обучении, но это мало о чём говорит: школьную программу осваивать не хочет. Месяц парень провёл в Центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, но ничего не изменил в своём поведении.

И вот следующий уровень падения: первое уголовное дело за кражи, которое недавно рассматривалось в Ангарском городском суде. Никакой жажды наживы пока у Евгения нет. Кражи спонтанные и глупые. Стоял у забора чужой велосипед. Он его оседлал и поехал домой – матери сказал, что дал покататься друг. На следующие две кражи как раз и пошёл вместе с другом. В уголовном деле приводится его фамилия, но этим всё и ограничивается. У Женькиного друга хроническое психическое заболевание, «мешающее его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий», то есть он всегда будет иметь дело только с медициной. И для героя этой истории получилось удобно. Рассказывая следователю, как совершались преступления, Женька упирает на то, что друг предложил обокрасть машины, разбить камнем стекло. Из двух припаркованных возле домов авто – один раз днём, второй раз поздней ночью – подростки вытащили магнитолы и три спиннинга. Зачем им эти вещи, и сами не знали. Ну а владельцы машин, конечно, прежде всего горевали о разбитых стёклах.

Чтобы вынести заключение о личности подсудимого, Ангарский городской суд привлёк необходимых экспертов. Социализированное расстройство поведения – это их вывод. Но такое расстройство вовсе не свидетельствует о том, что подросток страдает хроническим психическим заболеванием, как его напарник. И это важно: «уровень интеллектуального и личностного развития подсудимого соответствует закономерному возрастному периоду верхней границы подросткового возраста (14-15 лет)». Значит, всё понимает, что творит? До него ещё можно достучаться? Только кому, по большому счёту, нужен этот одинокий волчонок? И ещё слова из характеристики на Женю: скрытный, неопрятный, на замечания старших не реагирует, проблемы решает с помощью силы, представляет угрозу для детей младшего возраста.

Три женщины, выступившие в судебном заседании, высказывали своё мнение о несовершеннолетнем. Мать, и это понятно, постаралась найти для сына щадящие слова: «Домой стал приходить вовремя, не бродяжничает, поведение изменилось в лучшую сторону». Социальный педагог из лицея говорила о том, что подросток очень трудный и вразумительного контакта с ним не получается. Инспектор по делам несовершеннолетних привела свои факты вызывающего поведения Евгения. Три женщины – и ни одного мужского мнения, в том числе отца подростка, который уезжает на вахту зарабатывать деньги для семьи.

И вот приговор Ангарского городского суда. Наказание пока ещё условно: 10 месяцев исправительных работ с удержанием пяти процентов заработка в доход государства. Испытательный срок – один год. Теперь мать должна деньгами возместить украденное. Знакомые ей говорят: «Пусть узнает, что такое вкалывать, не хотел пряник, так получит кнут». Всё так, но матери жалко сына. Скоро Жене исполнится 16 лет, а это уже другая, совсем не детская ответственность за преступления.