Говоря строго, в июле на ТЭЦ-9 можно было бы отметить круглую дату – 60 лет с того момента, как её начали возводить. «Но в энергетике не считается, как у строителей, первый забитый колышек или первый камень, – подчёркивает директор станции Александр Цветков. – У нас момент становления предприятия – это выдача в сеть первого киловатт-часа». Это произошло 55 лет назад: первый энергоблок – котёл ТП-85 производительностью 420 тонн пара в час и турбоагрегат ВПТ-50-3 мощностью 50 МВт – на ТЭЦ-9 запустили16 мая 1963 года.

«До конца не решена производственная специализация»

Решение о том, что её необходимо построить, Совет Министров СССР принял за восемь с половиной лет до этого, в декабре 1954 года. «Девятку» создавали в качестве ТЭЦ нефтеперерабатывающего завода, поэтому в газетах того времени её именовали исключительно теплоэлектроцентралью Ангарского НПЗ. Проектное задание, где она фигурировала в этом качестве, Ленинградское отделение института «Теплоэнергопроект» разработало в 1957 году. Работы на площадке, где её было решено разместить, начались летом 1958 года. У областных газет хватало и других тем для заметок: Братская ГЭС и Коршуновский ГОК, электрификация железной дороги от Черемхова до Иркутска и передовые принципы организации производства в угледобывающей отрасли – всё то, что вмещал в себя заголовок «Пафос созидания» в одном из номеров «Восточно-Сибирской правды». Разве что 29 июля та же «Восточка» опубликовала большую статью председателя президиума Восточно-Сибирского филиала Академии наук СССР Виктора Кротова, где упоминался Ангарский промышленный комплекс.

«Несмотря на быстрый рост объёма промышленного производства, это ещё только строящийся промышленный узел, в котором до конца не решены производственная специализация и технологические связи с соседним Усольским промышленным узлом, – писал Виктор Александрович. – Имеющиеся материалы и расчёты показывают, что специализация Ангарского промышленного узла должна идти в тесной технологической увязке с Усольской группой предприятий». Может быть, учёный несколько лукавил, раскрывая далеко не всю информацию на страницах издания, расходившегося тиражом в 130 тысяч экземпляров. Но не исключено, что он просто не располагал точными сведениями о местных предприятиях, работавших в том числе на оборонку. Между тем на площадке Ангарского электролизного химического комбината ещё в октябре 1957 года заработал разделительный завод, на котором из уранового концентрата выделяли изотоп U-235, да и решение о строительстве нефтеперерабатывающего завода в составе комбината-16, будущего АНХК, уже было принято. Более того, ещё на конференции по изучению производительных сил Иркутской области 1947 года (статью Кротова опубликовали накануне конференции по развитию производительных сил Восточной Сибири в августе 1958 года) профессор Николай Некрасов из Института горючих ископаемых АН СССР рассказывал об «организации в Ангарском энергохимическом комплексе многообразных производств органического синтеза».

В энергосистеме, но на НПЗ

Терминологическая инерция коснулась и самой ТЭЦ-9. Именно под девятым порядковым номером её передали в Иркутское районное энергетическое управление – РЭУ «Иркутскэнерго» – с 1 июля 1959 года. Примерно в то же время Ленинградское отделение «Теплоэнергопроекта» закончило подготовку проекта станции – 300 МВт электрической мощности, шесть турбин (по две ВПТ-50-03, ПВР-50-13 и ВТ-50-1) и шесть котлов типа ТП-85. По документам она именовалась Иркутской ТЭЦ-9. Однако журналисты по-прежнему называли её «теплоэлектроцентралью НПЗ». В таком качестве станция фигурирует, к примеру, в заметке с первой полосы «Восточно-Сибиркой правды» от 17 марта 1963 года. «Первый блок теплоэлектроцентрали вступает в эксплуатацию в марте, – сообщал корреспондент, имя которого в газете указано не было. – Сейчас здесь идут завершающие предпусковые работы. Проведена кислотная промывка котла и трубопроводов. Осталось лишь установить мазутные горелки и опробовать агрегат, как говорят монтажники, на паровую плотность. Ведётся заливка масла в систему смазки турбины и генератора».

На практике, следовало из той же заметки, дела шли далеко не так гладко. Турбина не была полностью укомплектована арматурой и контрольно-измерительными приборами, по ходу монтажа в проекты, связанные с оборудованием, постоянно приходилось вносить изменения. Поэтому, скажем, чертежи, необходимые для изменения конструкции растопочного узла котла, непосредственным исполнителям передали только в конце первой декады марта. Рассказывая о том, как отлично несут предпусковую вахту котельщики и монтажники, журналист в качестве причины называл «неоперативное решение вопросов руководителями ТЭЦ (исполняющая обязанности директора тов. С.А. Мотыгина)».

«Мы трое постоянно мотались между проектными институтами, заводами – поставщиками оборудования и совнархозовскими отделами энергетики, как правило, только мешающими работе», – вспоминала София Андреевна, которая с 1960-го по 1964 год была главным инженером станции, но в случае необходимости исполняла и директорские обязанности. «Трое» – это она сама, начальник производственно-технического отдела Фёдор Кочергин и заместитель директора по комплектации оборудования Виктор Боровский. Согласно первоначальному плану, они, как и весь коллектив строящейся станции, и вовсе должны были обеспечить пуск энергоблока в октябре – ноябре 1962 года. Но поставщики и смежники к этому не были готовы.

Бетон, который кирпич

Был и другой фактор – значительную часть строительных работ выполнял «спецконтингент». Зеки, иными словами. «Подача напряжения на ОРУ-110 потребовала переноса «зоны», и после принятия дополнительных мер предосторожности против побегов заключённых напряжение от системы было принято, – рассказывала Мотыгина. – Вторым этапом уменьшения «зоны», без которого невозможно было пускать электростанцию, являлось выгораживание химводоочистки и служебного корпуса. Контрольный вход на электростанцию переместился на середину переходного мостика между служебным и главным корпусом».

Следующий этап – подача воды для агрегатов в подводящие каналы. Главный инженер СМУ-6 Борис Шектман предложил использовать для этого сифонную резиновую трубу небольшого сечения. Ею, чтобы не открывать шандоры – затворы пропускных отверстий, соединили сбросной канал с подводящими каналами. «Только ночью вода подошла к трубопроводам, идущим в турбинный цех, – делилась София Андреевна воспоминаниями. – При этом она небольшими струйками потекла из трубопроводов. После сообщения ДИСа (дежурного инженера станции. – «СЭ») я дала команду ехать к шадорам и выдернуть шланг сифона. Оказалось, зеками были подготовлены к побегу два небольших плотика в трубопроводах, а вырезанные для этого «окна» прихвачены сваркой. Они не знали, что примерно в 200 – 250 метрах от ограды ТЭЦ сечения каналов были заделаны так называемыми «манометрами» – сваренными трубами сечением до 200 миллиметров и длиной по полтора метра».

На то, чтобы устранить последствия «технического творчества» уголовников, понадобилось время. Когда к пусковым операциям вернулись, произошло новое ЧП. В начале 1963 года на соседней ТЭЦ-10, агрегаты которой ввели в строй в 1959 – 1962 гг. для энергоснабжения Ангарского электролизного химического комбината, в одном из бункеров пыли возник «хлопок». Были разрушены заделанные кирпичом проёмы между панелями, перекрывающие его и бункер сырого угля. На отметку, где расположены пылепитатели, вырвался огонь. Работники «Девятки» как раз готовились подавать топливо в бункер, а затем опробовать мельницы и пылевой тракт. При осмотре, проведённом ранее, допущенный строителями брак обнаружен не был. «Естественные проёмы между панелями бункерной галереи по проекту должны были быть разбиты и залиты бетоном, – объясняла Мотыгина. – Вместо этого строители по аналогии с ТЭЦ-10 просто заделали проемы между бункерами кирпичом, оштукатурив его под цвет бетона. «Хлопки» от возгорания пыли на ТЭЦ-10 без труда выбили эти кирпичные перегородки, что и вызвало такое распространение огня». Проверять бункеры ТЭЦ-9 вместе с руководством станции приехал управляющий «Иркутскэнерго» Пётр Некряченко. Брак обнаружили, его устранение отодвинуло пуск энергоблока почти на месяц.

«Кажется, всё. Теперь пойдёт»

Подошла очередь растопки котла № 1, но и она не обошлась без неполадок. «Эксплуатационники и монтажники прилагали все силы к тому, чтобы первый блок ТЭЦ нефтеперерабатывающего завода дал промышленный ток 30 апреля, – писала газета «Знамя коммунизма», печатный орган Ангарского горкома КПСС и городского Совета депутатов трудящихся. – Но в ходе опробования оборудования каждый раз обнаруживались всё новые и новые заводские дефекты. Они были настолько серьёзны, что потребовалось 13 дней мая, прежде чем эксплуатационники и монтажники наконец могли сказать: «Кажется, всё. Теперь пойдёт».

В таких условиях винить энергетиков в затягивании сроков пуска было нельзя. Наоборот, им принадлежит заслуга в том, что первый энергоблок выдал электричество 16 мая. «Восточно-Сибирская правда» пять дней спустя ограничилась короткой заметкой, состоявшей из двух абзацев. В первом из них – 32 слова, 298 печатных знаков с учётом пробелов: «Коллектив строителей, монтажников и эксплуатационников теплоэлектроцентрали Ангарского НПЗ завершил первый этап строительства новой мощной тепловой электростанции Восточной Сибири. Турбогенератор № 1 включён в параллельную работу с Иркутской энергосистемой и начал вырабатывать электрическую энергию».

Газета «Знамя коммунизма» отреагировала оперативно, 17 мая опубликовав репортаж о пуске энергоблока. На то, чтобы его подготовить, у корреспондента Бориса Якубовского было несколько дней. «14 мая, 3 часа 20 минут, – писал он. – Город ещё спит. А для дежурной вахты № 1 наступили волнующие минуты. Вот и разожжён котёл. Громким гулом наполнен цех. При переходе на подачу пыли неожиданно из-за дефекта незаменённого ролика вышла из строя шаровая мельница. Дежурный инженер Альберт Кузьмин принимает быстрое решение о подключении к другой мельнице». Если не считать этого, котёл растопили и вывели на заданные параметры. В 17.45 Кузьмин и начальник смены турбинного цеха Ефим Никифоров привели во вращение ротор турбины. Говоря профессиональным языком, дали ему толчок. «Неохотно сдавала вахта № 1 смену, – заключал журналист «Знамени коммунизма». – Людям, отстоявшим свои часы на вахте, было очень жаль, что самое интересное и надолго запоминающееся произойдёт в другую смену».

Следующий день ушёл на то, чтобы подготовить турбоагрегат к выдаче тока. Турбину, как и положено, вывели на холостой ход, через четыре часа специалисты по контрольно-измерительным приборам опробовали автомат безопасности и тепловую защиту. После этого наладчики и сотрудники электролаборатории провели испытания генератора. «Всё идёт нормально, но волнение не ослабевает, – продолжал Якубовский. – 18 часов 45 минут [15 мая]. Турбогенератор включается в параллельную работу в единую систему «Иркутскэнерго». Ещё одна, пока небольшая, частица электрической энергии – ТЭЦ НПЗ – поставлена на службу коммунизму». В этот момент энергоблок включили для комплексного опробования под нагрузкой, так что фактически он заработал на следующий день, 16 мая.

В 1963 году на ТЭЦ-9 ввели в строй ещё один котёл и ещё одну турбину. Ещё через пять лет энергоблоков было уже четыре. Пятая и шестая турбины, которые заработали в 1966 и 1969 годах, были мощнее, чем предусматривалось первоначальным проектом, – по 60 МВт каждая. В восьмидесятых станцию расширили за счёт установки двух турбин на 100 МВт, получивших станционные номера 7 и 8. За полвека и ещё пять лет «Девятка» произвела 94,2 млрд киловатт-часов электричества и 419,7 млн гигакалорий тепла. Сегодня она обеспечивает теплоснабжение всего Ангарска – третьего по численности населения города Иркутской области.