Около года назад в Иркутске состоялось резонансное событие – прошёл первый аукцион по продаже соболя, ценнейшего из меховых ресурсов на современном рынке. Организатором торгов выступила местная компания «Русский соболь». Иностранные брокеры, известный канадский аукционист, поставщики со всей Сибири и Дальнего Востока – такое внимание к первому Байкальскому пушному аукциону, естественно, насторожило и монополиста российского рынка – компанию «Союзпушнина». Именно она до сих пор проводила единственный в России пушной аукцион в Санкт-Петербурге.

О своём сибирском конкуренте монополист отозвался скептически: под занавес 2017 года представители питерской компании выступали в ряде СМИ с экспертными мнениями, уверяя, что Байкальский международный аукцион обречён на провал. А вот организаторы торгов в Иркутске настроены на более оптимистичный лад, хоть и не скрывают – дальнейшая работа будет очень тяжёлой. Подробностями с «ВСП» поделился Павел Катков, заместитель гендиректора аукционной компании «Русский соболь».

– Расскажите об основных результатах второго Байкальского аукциона, прошедшего 20–24 января.

– В этом году нам на реализацию сдали пушнину порядка 250 поставщиков. Число их, по сравнению с прошлым аукционом, выросло вдвое и увеличивается буквально каждый день. Немало среди них и достаточно крупных заготовительных организаций. Широка и география поставок – буквально все регионы промысла, от Урала до Охотского моря. Не все из них, признаюсь, работали с нами по всему объёму соболя, осторожничали, но сейчас ситуация меняется в нашу пользу. Пушной аукцион в Иркутске очень востребован, его давно ждали все участники рынка – от охотника до покупателя.

На торги была выставлена коллекция из 25,5 тысячи шкурок соболя (39 тыс. – в прошлом году), это около 700 лотов. Самый дорогой лот по результатам торгов обошёлся покупателю в 750 долларов за шкурку (480 долларов – на первом аукционе). Если же говорить о средней цене шкурки на втором Байкальском аукционе, она оказалась около160 долларов за шкурку. В прошлом году средняя цена за шкурку баргузинского соболя составила 102 доллара. Как видите, есть хорошая тенденция к росту.

Пока нас и наших поставщиков не может устраивать всё, что, думаю, нормально. В частности, доля проданного товара, особенно светлых и относительно недорогих шкурок, маловата. Однако большинство поставщиков выбранную нами тактику торгов поддерживают и намерены сотрудничество продолжать. К нам приходили охотники, заготовители. Их было много. И они с энтузиазмом восприняли результаты, увидели правду торгов, динамику, жизнь аукциона.

– Покупатели соболя – кто они?

– Среди покупателей на аукционе преобладают наши соотечественники, что в целом отражает большой интерес к соболю на российском рынке.

– А если сравнить первый Байкальский аукцион, который состоялся весной 2017 года, с нынешним? Кстати, на этот раз в коллекции оказалось меньше соболя, нежели годом ранее. С чем это связано?

– Второй аукцион, как я и предполагал, оказался сложнее, чем первый. В 2017 году он проводился на порыве, все хотели попробовать. И на этой пробе, на этом порыве в Иркутск стекалось больше товара, больше поставщиков. Со вторым всё иначе: теперь нужна жёсткая работа аукционной компании, нужна своя стратегия. И мы её выбрали.

На втором аукционе мы решили не удивлять количеством, а сделать упор на качество. Да, сегодня коллекцию Байкальского аукциона можно охарактеризовать как компактную, но остро заточенную под определённый сегмент покупателей. На этом аукционе компания «Русский соболь» выставила товар только самого высокого качества – категорий «нормал» и «малый дефект». Мы не могли также не учитывать действия ООО «Союзпушнина», выставившего на торги (также проходили в последних числах января. – Авт.) кратно большее количество меха. «Русский соболь» продаже,  что называется, валом предпочёл аккуратные, выверенные действия по подбору коллекции шкурок соболя.

Думаю, такой подход себя оправдал. Потенциал второго Байкальского аукциона получился значительно выше, чем если бы мы выставляли весь товар без такой тщательной сортировки и работали со всеми видами шкурок соболя.

– В прошлом году организаторы Байкальского аукциона заявляли, что удалось продать почти всю коллекцию баргузинского соболя. Как изменился спрос на соболя на втором аукционе, много ли в целом пушнины удалось продать в этот раз?

– Стопроцентная продажа товара, заявленного к торгам, означает его сбыт по любой цене. На взгляд организаторов Байкальских торгов, это противоречит самой технологии аукционной продажи соболя. Конечно, в мире есть аукционы, ставящие себе задачу продать весь товар. Организаторов аукционов и крупных поставщиков меха это устраивает – они в любом случае получают свою выгоду от массовой «распродажи» за счёт большого количества шкурок. И такая ситуация наблюдается сейчас, к сожалению, на пушных аукционах в России. Но соболь так продаваться не должен. И вот почему.

На дешёвый товар, на малоценные шкурки соболя есть свой покупатель. Он всегда присутствует на торгах, заточенных под 10-процентную продажу. Ведь, когда покупатель знает, что товар будет распродаваться до последней шкурки, он играет на понижение до последнего. Такого малоценного товара на крупных аукционах, которые проводятся, например, той же «Союзпушниной», иногда бывает даже до половины от общего объёма. Покупатели же, имея возможность купить весь этот объём, потом выходят на рынок с относительно недорогими готовыми изделиями. Как результат, на рынке готовых изделий в Москве мы можем найти шубы из соболя за 5–10 миллионов рублей – и при таком же расходе шкурок буквально в двух кварталах можно увидеть в магазине товар за 300–500 тысяч рублей.

Это, на наш взгляд, в корне неправильно. Соболь – особенный товар. По многим своим признакам это не пушнина, а драгоценная вещь, которую покупают не для того, чтобы погреться. Как известно, основные дорогостоящие изделия из этого меха продаются в странах с тёплым климатом и высоким бюджетом покупателя. Но, к сожалению, в России из-за дешёвого соболя, который кучами вываливается на рынок, за последние годы этот товар был девальвирован и перешёл совсем в другую нишу рынка.

Представьте сами: если рядом с бриллиантами начнётся массовая продажа не менее красивых, но крохотных и дешёвых камушков, которые используются для производства стеклорезов. Из этого ничего доброго не выйдет.

И поэтому организаторы Байкальского пушного аукциона хотят двигаться с повышающим трендом на рынке. Мы должны побеждать не количеством товара, а качеством. То есть надо вложить немного больше ума в этот бизнес, чем происходит сейчас. Раз уж мы вынуждены добывать этого зверька (а во многих районах Сибири и Дальнего Востока люди действительно не могут прожить без этого промысла), то надо сделать так, чтобы за погибшего соболя не было стыдно. И чтобы охотники могли более-менее устойчиво жить на вырученные средства с учётом экономических реалий. А пока их интересы страдают.

– А как же покупатель? Наверное, ему интереснее потратить меньше денег, едва ли он обрадуется тренду на повышение?

– На самом деле, это не так. Есть и другой сегмент покупателей. В Иркутск, например, едут и те, кому не интересна «распродажа». Они хотят видеть за нами умных организаторов аукциона, которые не допустят такую «распродажу». Если это случается, элитные покупатели меха оказываются в сложном конъюнктурном положении: их бизнес ставят под угрозу полчища скупщиков снизу, приобретающих дешёвую пушнину.

На Байкальском аукционе были даже покупатели, которые хотели увидеть соболь ещё дороже, но не увидели. Не потому, что качество «подвело», а потому, что так сложились торги.

И даже конечному покупателю готового мехового изделия нужен дорогой соболь. Как только соболь дешевеет и идёт в массы, элитной категории покупателей эта продукция становится неинтересной.

– Эта «фишка» придумана специально для Байкальского аукциона?

– Если честно, мы ничего не изобретали. Это та технология продаж, которая существовала в советское время и была, на мой взгляд, очень правильной. Единственное, страдала тогда заготовка соболя. На нашем рынке не хватало меховых изделий, которые бы удовлетворяли утилитарный потребительский спрос. Проще говоря, не было товара, в котором люди чувствовали бы себя и в тепле, и в уюте, и в красоте. Сейчас это изделия из норки. Но в советское время это место заполнял соболь, который в официальные заготовки не попадал, а уходил на чёрный рынок. Я тогда плотно работал на пушно-меховых базах в Красноярске, Иркутске, в Омском и Московском «холодильниках», где соболь формировался в лоты для продажи на аукционах. Отмечу, что на чёрный рынок уходили именно красивые шкурки, а на аукцион – всё остальное. В этом был определённый государственный просчёт. Наверное, стоило лучше работать с охотниками, применять поощрительные меры. Но ситуация изменилась. Сейчас у нас соболь – исключительно красивый товар, который просто обязан быть очень дорогим.

– Уже объявлена дата следующих торгов, они состоятся в апреле. И опять немного раньше аукциона в Санкт-Петербурге. Вы не рассматривали вариант всё-таки развести по датам свои торги?

– Всё-таки, думаю, мы выбрали удачное время. В любом случае иностранные покупатели летят в Россию сразу на два аукциона, а в каком конце страны они здесь проходят – для них не принципиально. Некоторые наши покупатели даже, наоборот, предлагали нам сократить количество дней между аукционами. Так как сейчас им пришлось потратить на осмотр питерской коллекции больше дней, чем необходимо.

– Эйфория от первого Байкальского аукциона уже позади, сейчас все проблемы и трудности уже определились. Можете с их учётом дать прогноз на перспективу для вашего аукциона?

– Думаю, мы ещё доживём до того времени, когда у нас в аукционном зале покупатели – вполне уважаемые мужи – будут драться за нашего соболя. Я видел такие моменты в продаже соболя, так будет и у нас, это неизбежно. Мы обречены на то, чтобы проект воплотился в жизнь: в нас нуждается несколько десятков тысяч людей как по одну сторону торгов, так и по другую.

Большинство тех, кто работает в компании «Русский соболь», – люди не случайные, это охотоведы, те, кто работал в промысловых хозяйствах Сибири, Дальнего Востока, в научных организациях. И они хотят внести разумные перемены в заготовку и продажу соболя. Для этого есть все возможности. Мы, находясь в Иркутске, можем внимательно относиться к этому ресурсу, уделять отдельное внимание популяции соболя, следить за тем, что происходит в тайге. К тому же на гербе Иркутска изображён мифический зверь – бабр, несущий в зубах соболя. Думаю, это хороший знак.