«Байкальское движение: забытые страницы иркутской истории». Так назвал своё выступление иркутский журналист Владимир Скращук. В 2017 году вышла книга «Байкальское движение: управление массовыми коммуникациями в ходе протеста против строительства нефтепровода по берегу Байкала», которую он написал в соавторстве со Светланой Булатовой.

Разные Байкальские движения

– Байкальское движение – это один эпизод очень сложной и длинной истории охраны озера Байкал. Принято считать, что всё экологическое движение в нашей стране началось примерно в 1958 году (в этом году мы отметим шестидесятилетие) с публикации письма группы учёных и гидростроителей в защиту Байкала. Они выступили против проекта взрыва в истоке Ангары, который готовился для того, чтобы одномоментно наполнить водохранилище строившейся тогда Братской ГЭС.

По одной теории, главное Байкальское движение – научное. И эта точка зрения наиболее ярко выражена в книге «Три покушения на Байкал» Анатолия Юркова (это до сих пор действующий обозреватель «Российской газеты»). Он пишет, что единственные, кто спасает Байкал от бед, – это писатель Распутин, академики Грачёв, Кузьмин и другие учёные. Есть книга известного иркутского журналиста Станислава Гольдфарба «Байкальский синдром». Она более поздняя – 1996 года. И в ней отдельная глава посвящена движению в защиту Байкала 1987 года – роль учёных на первом плане, общественный протест упоминается, но как нечто второстепенное.

Если вы помните, в 1986 году было принято постановление Совета министров ЦК КПСС о мерах по перепрофилированию Байкальского целлюлозно-бумажного комбината и защите озера Байкал. Один из пунктов этого постановления предполагал строительство трубы для переброски стоков БЦБК в Иркут. Это была новая версия проекта, придуманного ещё в начале 1960-х: когда комбинат строили, на первом месте были производственные мощности, а очистные сооружения явно не успевали возвести в срок. Тогда-то и появилось предложение перебросить все отходы комбината в Иркут.

Летом 1987 года начались протесты учёных, собрания трудовых коллективов, один из институтов отказался проектировать ЛЭП для трубопровода. Таким было Байкальское экологическое движение 1987 года. Гольдфарб, а вместе с ним доктор исторических наук Зуляр настаивают, что Байкальское движение тогда существовало именно в таком виде, другого не было. Но в том же 1987 году было создано неформальное экологическое движение. От его имени подписывается Анатолий Сосунов, известный в Иркутске человек – комсомольский лидер, активист оперативных отрядов и впоследствии эколог. В Интернете можно найти информацию о том, что в 2014 году им был подписан последний (на сегодняшний день) документ от имени Байкальского движения. Он продолжает считать, что это движение существует, но никому не понятно, кто в нём состоит и как оно существует.

И все эти Байкальские движения не должны сбивать нас, когда мы говорим о «Байкальском движении» 2006 года. Оно возникло в конкретный момент и просуществовало совершенно конкретное время. Создано оно было 30 марта 2006 года – и вот по каким причинам.

Восточная точка «Транснефти»: старт ВСТО

В то время Россия по магистральному нефтепроводу поставляла нефть из Западной Сибири лишь в Европу. Самой восточной точкой «Транснефти» была Иркутская область – трубопровод «Омск – Ангарск» был построен для обеспечения сырьём АНХК. И этот нефтепровод в какой-то момент начали рассматривать в качестве объекта, который позволил бы России диверсифицировать поставки нашего стратегического товара за границу. Постепенно созрела мысль построить нефтепровод, который проходил бы из Западной Сибири (с подключением месторождений Восточной Сибири) в Китай, далее в Корею и Японию. В 2002 году идею начал активно продвигать «ЮКОС» Михаила Ходорковского. Второй действующей стороной была государственная компания «Транснефть».

В 2002 году в администрации Иркутской области были представлены первые наработки по этому проекту. Тогда тема выглядела так: используются мощности нефтепровода «Омск – Ангарск» – от Ангарска трубу проложат до Иркутска, потом от Иркутска через Тункинскую долину по южной оконечности Байкала, далее через Бурятию вдоль границы с Монголией и до границы с Китаем. Конечной точкой должна была стать станция «Сковородино». Общая протяжённость – около 3 тысяч километров.

Против проекта сразу выступили местные экологи (замечу, не учёные). Было понятно, что через Тункинскую долину, которая является национальным парком, ничего тянуть нельзя. Причины – очень высокая сейсмичность Байкала, к тому же строительство предстояло вести в селеопасной зоне, преодолевая реки, в зоне серьёзных перепадов высот. Чем дальше, тем более сомнительным выглядел этот проект. «ЮКОС» тем не менее на этом своём решении настаивал до тех самых пор, пока Ходорковского не арестовали в 2004 году.

«Транснефть» проект не оставила. Генеральный директор «Транснефти» Семён Вайншток приводил данные о том, что с 1985 по 2005 год в России не было построено ни одного километра магистральных трубопроводов, то есть система старела. Вайншток серьёзно взялся за проект, который прорабатывался в разных вариантах. От «Сковородино» как конечного пункта отказались.

Трубу предложили тянуть до бухты Перевозная, где планировалось строить нефтеналивной терминал. Тут встали на дыбы и «Гринпис России», и дальневосточные экологические организации (бухта сама по себе заповедная, а если туда прокладывать нефтепровод, конечный пункт будет находиться недалеко от единственного места обитания краснокнижного дальневосточного леопарда). К тому же при переливке, как посчитали экологи, опираясь на заявленную мощность трубопровода, в атмосферу будет попадать до 60 тыс. тонн паров нефти в год. Проблем предвиделось множество, причём проблем неразрешимых.

После «Транснефть» предложила северный вариант маршрута, исключавший Тункинскую долину, но пролегавший по северной части Байкала вдоль трассы БАМа с выходом в Читинскую область. Тут начали возражать бурятские власти, потому что они уже успели подписать документы о переводе части земель Тунки из статуса особо охраняемых в статус чего угодно. Был такой президент Потапов, подписавший необходимый документ, несмотря на итоги местного референдума и возражения прокуратуры.

Окончательные очертания проект получил в 2005 году, когда «Транснефть» провела разведку на местности. Группы геодезистов и геологов готовили трассу под нефтепровод. Они были уверены, что у них всё получится. Проект поступил на Государственную экологическую экспертизу. Тогда подключились местные учёные. Были заявления академиков Грачёва и Кузьмина о том, что они этот проект не видели, с областными властями его никто не согласовывал.

Но «Транснефть» – это государство в государстве. Компания обеспечивала страну валютной выручкой. Поэтому документы Государственной экологической экспертизы поступили на рассмотрение экспертной комиссии, которая (возглавлял её тогда Константин Пуликовский – бывший военный, а на тот момент технический генерал) дала отрицательное заключение. В срочном порядке список экспертной комиссии увеличили на 34 человека, и новый состав проголосовал «за». Не согласились с этим очень многие учёные и писатели. Это был тот случай, когда совпали точки зрения даже у двух известных антагонистов – Евгения Евтушенко и Валентина Распутина.

Что происходило в это время в Иркутске? Против нефтепровода выступала местная общественность. И в первую очередь «Байкальская экологическая волна», созданная ещё в 1990 году группой молодых преподавателей и студентов. За это время «БЭВ» обрела определённый авторитет, но не численность. «Байкальская экологическая волна» постоянно проводила пресс-конференции, пикеты, митинги. Но митинги «БЭВ» образца 2004 года собирали человек по 50, 10 из которых были журналисты.

Что можно сделать такими силами? Практически ничего. Поэтому «Байкальская экологическая волна» в декабре 2005-го – январе 2006-го начала собирать коалицию сил. Поначалу она объединяла в основном НКО.

«Молекулы против трубы»

В феврале 2006 года, когда уже заканчивалась эпопея с подписанием последних протоколов о строительстве нефтепровода в Китай, на встречу в офисе «БЭВ» на Лермонтова, 140, собрались представлявший облсовпроф Валерий Лукин, известный по событиям 1987 года бывший депутат Областного совета Владимир Наумов, анархисты, люди, которые занимались каким-то рукоделием (кружковщина такая), нацболы, очень много журналистов. Был создан оргкомитет митинга, который назначили на 18 марта. Единственными, кто имел опыт подачи заявок на митинги, в этой компании были нацболы. Им это и поручили. Все остальные обеспечивали как можно более широкое оповещение людей о митинге. Собравшиеся здраво оценивали свои возможности: заявку подали на две тысячи человек.

Президент иркутской городской общественной организации «Клуб молодых учёных «Альянс» Алексей Петров о готовящемся митинге ещё ничего не знал и 3 марта провёл собственную несанкционированную акцию на Урицкого «Попей воды в последний раз». Ребята вынесли столики к Дому быта, поставили бутылки с байкальской водой и рассказывали людям о том, что происходит. Представьте себе несанкционированную акцию в центре города сейчас. Не думаю, что они долго простояли бы. Тогда было всё немножко иначе. Пришли сотрудники Кировского РОВД, попили воды вместе со всеми, взяли листовки и разошлись.

На митинг 18 марта удалось собрать, по разным подсчётам, от 3 до 5 тысяч человек (это был второй по численности митинг начиная с 18 августа 1991 года, когда Иркутск митинговал против ГКЧП). Выступили более 20 человек, включая спикера ЗС Виктора Круглова. Рядом с неформалами, организаторами митинга, стояли будущий губернатор Сергей Левченко, несколько депутатов Заксобрания, мэр Иркутска Владимир Якубовский.

«Транснефть» тем временем начала прокладку трубопровода от Тайшета – приступила к сварке первой «нитки». И заявила: «А мы договорились с районными властями, при чём тут губернатор и Закособрание?» Вдобавок «Транснефть» отказалась подписывать соглашение о партнёрстве. В «Сером доме» этого не поняли. Примерно в то же время появилось совместное обращение ставшего в 2005-м губернатором Иркутской области Александра Тишанина и спикера ЗС Виктора Круглова. Они заявили, что региональные власти выступают против строительства нефтепровода в том виде, в каком он представлен, в том числе и потому, что не предусмотрена компенсация Иркутской области за использование дорог, которые разрушаются тяжёлым транспортом, строительной техникой. «Транснефть» изначально обещала на эти цели 1,2 млрд, а потом показала 184 млн. Естественно, это вызвало возмущение.

Поэтому митинг 18 марта 2006 года получился всеохватный. А шествие колонны участников акции заняло всю улицу Ленина от Дворца спорта «Труд» до сквера имени Кирова.

Что было в этом интересного кроме того, что движение объединило все силы независимо от убеждений и уровня образования? На всех акциях была запрещена политическая символика, партийные знамёна и лозунги, но почему-то никто не подумал о коммерческой рекламе. Была, например, одна компания по производству бетона, которая принесла плакат «Пчёлы против трубы» с припиской внизу «бетон» и телефоном.

Первый митинг показал, что для «Транснефти» всё будет непросто. И госкомпания пустила в ход тяжёлую артиллерию – федеральные СМИ. Вайншток вещал на всю страну через «Российскую газету», «Коммерсантъ», «Эксперт». Он дал несколько интервью, оказавшихся провальными. У него были слабые представления о местной географии, его помощники тоже несли страшные вещи вроде того, что «давайте посчитаем, сколько Ангарск сбрасывает в Байкал» (Ангарск, который находится ниже Иркутска по течению Ангары!), «сколько нефти притекает в Байкал по Ангаре» (знаменитое высказывание Вайнштока) и ещё про Иркутскую область: «Ну там же никакой экономики нет, они ничего не производят, живут вырубкой леса». И самая известная фраза: «Плотность населения – полторы молекулы на квадратный километр». Именно так и появился впоследствии знаменитый лозунг «Молекулы против трубы».

Две стороны ведут свою политику: одни давят сверху, другие – снизу. К концу марта казалось, что побеждает «Транснефть». У них деньги, они уже завозят трубы, их поддерживает полпред в СФО. В Бурятии была дана команда все протесты прекратить, а бурятские телекомпании отказывались освещать эти события. 30 марта прошло собрание оргкомитета о создании «Байкальского движения». Первый вариант пресс-релиза был подписан 10 организациями – в итоге их осталось четыре и нескольких частных лиц, ведь казалось, что дело это обречённое.

Чтобы услышали

Спорный вопрос: кто оказал на развитие ситуации большее влияние – учёные, которые писали открытые письма, публиковавшиеся в «Восточно-Сибирской правде», или неформалы, которые звали людей на улицу и собирали подписи под обращениями к президенту (всего было собрано 50 тысяч подписей)? Я полагаю, что точка зрения учёных не значила на тот момент ничего. Чем это доказывается? Никто из представителей Иркутской области, ни один НИИ не был приглашён на Государственную экологическую экспертизу. В комиссии, которая подписывала заключение по нефтепроводу, не было ни одного человека из Иркутской области. Учёные провели 14 марта своё собрание и объявили о создании «Общества защиты Байкала», куда пригласили Иркутский и Бурятский научные центры СО РАН. Это было первое и последнее упоминание об этом обществе – несколько публикаций в «Вестнике ИНЦ» появилось уже после того, как решение по маршруту трубопровода было принято президентом.

К апрелю несколько организаций создали московское отделение «Байкальского движения». Появились отделения в Томской области, на Дальнем Востоке, на Урале, в Краснодарском крае. В этих регионах проводились митинги и пикеты, активисты объясняли людям суть происходящего и доносили свою позицию. К движению подключилась Калининградская область. Дело в том, что там «Транснефть» собиралась в черте города строить нефтеналивной терминал. По этому поводу там прошёл местный референдум (ему не хватило каких-то полпроцента до явки 50%, но 98% участников высказались против строительства терминала). Параллельно с «Байкальским движением» в Сети «ролевиками» было создано сообщество «Люди против трубы». Всё это говорит о том, что, если бы не было «Байкальского движения», если бы в его составе были другие люди и организации, протест всё равно был бы и его невозможно было бы остановить никакими средствами.

1 апреля, в День смеха, перед офисом «Транснефти» провели очень громкую акцию, которая называлась «Дуракам Байкал не нужен». Это было важно. Потому что иностранные журналисты в первый раз обо всём узнали. И как раз после этого немецкие журналисты приехали в Иркутск, приезжал сюда и консул посольства Германии.

9 апреля в Иркутске запланировали митинг-концерт. Несмотря на очень плохую погоду – снег и ветер, было очень холодно, акция состоялась. Но на этот раз среди участников не было высокопоставленных чиновников, представителей Заксобрания. Исключение – Алексей Козьмин, прошедший в ЗС от «Союза правых сил». На 16 апреля был назначен референдум по объединению Иркутской области и Бурятского автономного округа, и Козьмин, как и ряд других активистов, стал продвигать тему: если вы будете строить трубу, мы не пойдём на референдум. Думаю, для губернатора Тишанина и его команды, отработавших в области всего полгода, это было очень неприятно.

21 апреля в Москве прошёл ещё один большой митинг, в котором участвовали музыканты – группы «Чайф», «Уматурман» и другие. Организаторы подавали заявку на проведение этого митинга-концерта на Воробьёвых горах, но столичная мэрия отказала с формулировкой: «В связи с угрозой схода снежных лавин».

В одной лодке

Последний митинг «Байкальского движения» в Иркутске был назначен на 22 апреля. Он был одним из самых многочисленных, в том числе и по количеству ораторов – их было около 25. Присутствовал, но не выступал губернатор Тишанин. Когда закончился официальный митинг, его участники прошли шествием до памятника Александру Третьему на набережную. Там всем был обещан свободный микрофон. Все желающие могли подняться на бетонный парапет и высказать свою позицию. И когда представители старшей, авторитетной части «Байкальского движения» – Валерий Лукин, Владимир Наумов (гражданский фонд «Байкал. Третье тысячелетие»), Марина Рихванова («БЭВ») – уже ушли, кто-то из молодёжи сказал: «А давайте пойдём и перекроем мост. Митинги митингами, но дело идёт к тому, что «Транснефть» начинает стройку». И оставшиеся маршем двинулись по набережной, чтобы перекрыть Глазковский мост. Лишь чудом немногочисленным участникам оргкомитета, остававшимся на набережной, удалось обогнать эту толпу, остановить и успокоить. Большую роль сыграла вовремя подоспевшая милиция, но в основном с молодёжью говорили именно члены «Байкальского движения».

Ни на одной акции «Байкальского движения» не было арестов участников. Проводился, например, флэшмоб у «Серого дома», когда молодые люди вывешивали шарики – чёрные и синие. Он назывался «Выбери цвет Байкала». Задержали девять человек, их отпустили уже через 15 минут. Хотя, казалось бы, массовая несанкционированная акция.

Милиция была лояльна, даже когда 5 апреля нацболы символически захватили офис «Транснефти» в Ангарске. Есть такое подразделение – «Востокнефтепровод». Участники акции закрыли двери здания снаружи, замотали их цепями, повесили замок, залезли на козырёк и размахивали флагами, файеры жгли. В акции участвовало 20 человек, троих задержали. В милиции их даже не сажали в клетку. Напоили чаем и отпустили. Нацболы такого не ожидали. Всё потому, что постановка вопроса была всем понятна: если по Байкалу поплывёт нефть, всем будет одинаково плохо.

«А люди-то правы»

И уже 26 апреля Владимир Владимирович Путин, который накануне имел большую беседу с Ангелой Меркель, проводил встречу с губернаторами сибирских регионов в Томске. Президент пригласил Тишанина, Вайнштока, некоторых учёных. Тишанин рассказал о нашем положении дел. Вайншток начал на него серьёзно и очень грубо «наезжать» – вплоть до политических обвинений. Есть репортаж известного журналиста Андрея Колесникова в «Коммерсанте», там эта история описана в ярких красках. И тут Путин внезапно говорит: «А ведь люди-то правы, надо перенести трубопровод». Подвёл Вайнштока к карте. И вместо линии, проходящей по берегу Байкала, нарисовал своим знаменитым фломастером линию вдоль реки Лены, на 150 километров севернее Байкала. Это совершенно другая сейсмическая зона, другие технические и экологические обстоятельства.

Нефтепровод строили с 2006 по 2012 год. Когда он был запущен, правота экологов подтвердилась в первые же два месяца его эксплуатации. Нефтепровод, о котором говорили, что он не может быть подвержен коррозии, сейсмическим воздействиям и оснащён датчиками, способными в случае аварии автоматически перекрыть подачу сырья, прорвало. На участке трубы в Якутии 40-метровый фонтан нефти бил несколько часов подряд. Разлив произошёл на нескольких гектарах. Последствия ликвидировали полгода. Сейчас по ВСТО идёт нефть. Маршрут нефтепровода прошёл вблизи месторождений Иркутской области и Якутии, по нему стало гораздо удобнее качать эту самую нефть.

«Байкальское движение» активно действовало весь 2007 год, есть написанные от его имени заявления от 2012 года, но всё это была уже совершенно другая история – не менее интересная, но менее массовая. Очень жаль, что она не волнует ни Общественную палату, которая вроде бы обязана заниматься изучением институтов гражданского общества, ни профессиональных историков.