Вот и отметили мы большой и великий праздник – 30-летие Победы над фашистской Германией. Минула ещё одна историческая веха, но долго будут вспоминать этот праздник люди. И те, кто сражался на фронтах Великой Отечественной войны, и те, кто трудился в тылу, и те, кто только сегодня становится продолжателем дела отцов. И как память об этом дне – стоит в Иркутске мемориальный комплекс. Символ памяти, символ любви и бесконечной благодарности тем, кто заслонил нашу свободу жизнью своей.

Даже в праздники в редакции бывали люди – ветераны войны и труда. Приходили с воспоминаниями о боевых годах, с письмами о друзьях, словами благодарности за заботу о ветеранах войны и просьбами помочь разыскать однополчан, родственников. Это Л.П. Суслова, разыскивающая мужа – Анатолия Ивановича, командира роты 3-го горно-минного инженерного батальона, и А.П. Езерский, попросивший откликнуться друзей из 296 артполка, в который он пришёл 16-летним пареньком и стал разведчиком, и краеведы Усть-Кутской школы № 5, разыскивающие ветеранов из мостоотряда № 5.

И.3. Балабанов был в Иркутске проездом из Житомира и занёс письмо в редакцию, в котором просил помощи в розыске родных его друга Анатолия Григорьевича Сорокина, погибшего у него на глазах, он сам его похоронил.

А вот известие несколько другого порядка. В нашей газете уже сообщалось о том, какую ведут следопытскую работу пионеры Шведчиковской 8-летней школы Севского района Брянской области. Они разыскали много фронтовиков, принимавших участие в освобождении их села. Среди них немало иркутян. И вот недавно они установили, что среди 500 захороненных воинов был один герой – разведчик 744 стрелкового полка 149 стрелковой дивизии Лев Александрович Анисимов. На обелиске его имя. Пионеры разыскали его родных. Каково же было их удивление, когда они получили письмо от самого Льва Александровича из Ангарска.

«Я, разведчик Анисимов, жив».

Тяжёлыми были бои за Шведчиковские высоты. Немцы упорно цеплялись за них, но им всё-таки пришлось отступить под натиском советских частей. А в тот день, 5 декабря 1942 года, состоялась разведка боем. Взяли «языка» и уничтожили пулемётную точку противника. Но, как только стали входить в нейтральную зону, погиб один разведчик, а Анисимова осколками от разорвавшейся мины ранило в голову и обе ноги.

«…Очнулся я уже в госпитале, – писал ребятам Л. Анисимов. – Только в феврале 1943 года затянулись мои раны, и я смог снова принимать участие в боях».

Затем бои на Курской дуге, за Берлин. Сейчас Лев Александрович трудится на Ангарском нефтеперерабатывающем заводе, награждён орденом «Знак Почёта».

– А как получилось, что меня посчитали погибшим, то в этом виновата была прежде всего наша канцелярия. Целый год ведь лежал в госпитале. Немудрено и затерять бумаги.

В своё время иркутянке Н. Толстиковой редакция помогла разыскать её брата Михаила Ивановича Толстикова, пропавшего без вести. Н. Толстикова пришла в редакцию сказать «большое спасибо» и принесла стихотворение, написанное Михаилом прямо в окопе. Стихотворение, не претендующее на большую поэзию, но в нём главное вот что. Находясь под огнём врага, он писал не о войне, не о боях. Он писал о ёлочке, которая своим зелёным нарядом радует всех, кто сидит рядом с ним. Стихи написаны солдатом, у которого было всего четыре класса образования. Четыре класса, шла война, и тёплое, не огрубевшее в огне пожарищ солдатское сердце.

Прислал воспоминания из посёлка Карлук и Григорий Петрович Курещенко, бывший разведчик 16-й отдельной разведроты 19-й гвардейской стрелковой дивизии. Он прислал ещё и фотографию, на которой в центре элита разведки, самые знатные, самые опытные, и у каждого на груди по нескольку орденов Красного Знамени, Отечественной войны, Славы. Жаль, что фотография не может быть опубликована по техническим соображениям, а то, наверное, кое-кто и узнал бы себя на ней, и открылась бы ещё одна ниточка, связывающая однополчан тёплыми узами дружбы старой, фронтовой.

«Самой лучшей погодой для нас была пурга, – пишет Курещенко, – дождь, снег, слякоть и тёмная ночь. Подползали к передней немецкой траншее, разминируя проходы, прорезали нижнюю проволоку в пяти-шестирядном проволочном заграждении, вскакивали, бросая ручные гранаты, и молниеносно врывались в окопы, на бегу стреляя из автоматов по траншее, не давая поднять головы немцам. И когда один из нас кричал: «Золото», то есть захватил «языка», обрабатывали переднюю линию автоматными очередями и гранатами, покидали траншею вместе с «языком».

Помню, в январе 1945 года мы стояли под Пилькапеном в Восточной Пруссии. Армия готовилась добить фашистов в их логове. Командир дивизии полковник Иван Павлович Бибиков дал задание взять «языка» – требовались точные данные о противнике. Но нам не везло.

3 января был день моего рождения, и мы решили его немного отметить. К вечеру пошёл дождь со снегом. Семеро во главе с Барашковым ушли в поиск. И вот мы уже в расположении вражеских траншей. И тут появились два немца. Одного из них мы взяли. Как только поравнялись с нами, наскочили на них, обезвредили одного, второму заткнули «кляп», выволокли из траншеи. «Язык», как потом узнали, дал ценные показания».

Долго и интересно может рассказывать бывший разведчик. И понятны его стремление и желание встретиться со своими друзьями-разведчиками Юдсоном, Потаповым, Борисовым, Уппером, Дмитриевым, Матвейчуком, Михайловым и другими.

И сколько бы ни прошло лет, всегда будет понятным их интерес к своему прошлому, а наш – к героической жизни людей огненного порыва.