Ранние лавры

Известность пришла к будущему артисту неприлично рано. Так рано, что этим даже была не слишком довольна администрация школы. Когда от Хабаровского радиокомитета мальчишке выделили призовую путёвку во всесоюзный пионерлагерь «Артек», школьный завуч передёрнула плечиками: неужели нет более достойных учеников? Володя Орехов по предметам успевал хорошо, но без фанатизма, а к поведению «радиозвезды» нет-нет да и возникали вопросы. Но зато он с первого класса ходил во Дворец пионеров, где занимался в студии художественного слова, а потом в драмкружке у талантливого педагога Надежды Яковлевны Хаит. И уже не первый год озвучивал пионерские передачи на Хабаровском радио. Его звонкий, характерно окрашенный голос знали и взрослые, и детвора всего Хабаровского края. Сменяли друг друга и прочие увлечения: фотография, моделирование самолётов, конькобежный спорт, плавание. Но неизменными оставались две страсти: лицедейство и рыбалка, к которой пристрастил сынишку отец.

– Отец до того любил рыбачить, что вставал ни свет ни заря, чтобы наловить рыбки до смены, до служебного автобуса, который приходил за работниками аэропорта в семь часов утра, – вспоминает Владимир Сергеевич. – Вот и я неизлечимо болен этой забавой. На все гастроли вожу с собой складную снасть. Где только ни удил. Во Владивостоке, когда был студентом, ловил в заливе Петра Великого. Амур, Ангара, Волга, Урал, Енисей – все большие реки Отчизны мною исследованы. В Израиле ловил с мола в Средиземном море, в Таиланде – в Сиамском заливе Тихого океана, на Гавайских островах и на Канадской Банке тоже приходилось. Авторитетно заявляю: рыбалка – она и в Африке рыбалка.

Про рыболовецкие приключения Орехова знают и коллеги, и театралы. Как и про то, какие смачные блюда он готовит из рыбки на радость друзьям и родным. Рыбак он заправский. Фартовый. Но с какой сноровкой ему удаётся «ловить на крючок» зрительское внимание и уходить с богатыми трофеями нашей любви с каждого спектакля – это сегодня для нас важнее.

Напомним: навык приобретался с детства, а с годами только оттачивался и шлифовался волей судьбы, произволом хороших режиссёров, на которых Орехову, по его собственному признанию, везло, и, конечно, огромным трудом, незаметным зрительскому глазу.

В театральной студии Хабаровского Дворца пионеров многие постановки специально «кроились» на троицу неразлучных ровесников: Володю Орехова, Володю Кульмасова и Володю Косицына. Три товарища подросли – и вместе поступили в Дальневосточный педагогический институт искусств на театральный факультет. Орехов слыл среди студентов настоящим щёголем. Мама, искусная мастерица, любила обшивать своих домочадцев. У Володи были даже фантастический сюртучок без лацканов – точь-в-точь как у «Битлов» – и ультрамодная красная рубашка последнего фасона из дефицитной ткани. Но главным багажом, конечно, были талант и горячая жажда профессионального роста.

Фарт на режиссёров

Руководителем курса был талантливый мастер режиссуры Генрих Сергеевич Оганесян, с занятий которого студенты вынесли много бесценных уроков. Окончив курс, наш герой отслужил в Краснознамённой Амурской флотилии, о чём вспоминает с гордостью и тёплой ностальгией. А потом служил в Хабаровском ТЮЗе под началом самого молодого в стране «главрежа» – Станислава Таюшева. Молодёжный театр под управлением Таюшева пускался в самые смелые новаторские эксперименты.

– Хабаровский ТЮЗ помещался в старинном особняке, – рассказывает артист. – Нашумевшую пьесу Теннесси Уильямса «Стеклянный зверинец» мы играли на двух маршах парадной лестницы и на площадке перед ней, а зрители располагались на верхней галерее. Я играл Тома в этой психологической драме на трёх актёров. А ставил её приглашённый московский постановщик. Спектакль получился острый, стильный, очень современный, на него просто ломились хабаровчане.

В своём первом театре Владимир Орехов успел сыграть знаковые роли – Малахова в публицистической драме Валерия Аграновского «Остановите Малахова!», Бумбараша в одноимённой повести Аркадия Гайдара, а также другие «афишные» образы. На этих подмостках началась их романтическая история с будущей женой Ларисой Артамоновой, за которой он в 1980 году и приехал в её родной Иркутск. Два года вместе Ларисой Орехов прослужил в Иркутском ТЮЗе, пока главный режиссёр драмтеатра Григорий Жезмер не пригласил его к себе в труппу, где он проработал три сезона.

Потом талантливую артистическую пару «завербовали» в Павлодарский областной русский драмтеатр имени А.П. Чехова, где обеспечили квартирой. Здесь Орехову с режиссёром вновь «подфартило». Трудился под руководством известного постановщика Юрия Конёнкина, играл Подколёсина в «Женитьбе», Подсекальникова в «Самоубийце» Плучека, освоил русский водевильный репертуар, в 1992 году к своему сорокалетию дал бенефис. Здесь, на берегу Иртыша, у молодой четы подросла дочурка Даша. В стране подули новые ветры, в ближнем зарубежье супругам оставаться не хотелось – и они вернулись в столицу Приангарья. Владимира Сергеевича приняли в коллектив охлопковского театра, Ларису – в тюзовскую «семью».

На охлопковских подмостках

С 1993 года наш герой исполнил в иркутской драме яркую россыпь самых разных ролей. Иркутские театралы с радостью вспомнили заметного артиста, оценили его окрепшее дарование. На охлопковских подмостках Владимир Орехов встретился и тесно подружился с Николаем Дубаковым. Они познакомились ещё в начале 1980-х в Иркутском ТЮЗе. Потом виделись в Алма-Ате, где Дубаков работал, а Орехов был на гастролях. И вот жизненные траектории двух замечательных лицедеев слились в желанную параллель, взаимно обогащаясь постоянным творческим и человеческим общением.

И в иркутской драме, и в многочисленных театрах России, да и не только России, славен неподражаемый триумвират каламбуристов и остряков: Николай Дубаков, Яков Воронов и Владимир Орехов. Эта троица бессменно заправляет актёрской Чайной на Международном театральном фестивале имени Вампилова, отвечает за все импровизированные торжества в родном коллективе, не раз становилась лауреатом и призёром Всероссийского фестиваля театральных капустников «Весёлая Коза». èèè

– Мы этим балуемся вот уже четверть века, – подытоживает Орехов. – Нас даже приглашали на открытие Центрального Дома актёра в Москве, тогда для концерта выбрали самые лучшие номера со всей страны. У нас хорошо спевшаяся, не сказать «отпетая», команда. Нам лихо думается «в три головы», бывает, одну фразу до первоклассной остроты оттачиваем полдня. Стараемся генерировать «интеллектоёмкий» юмор. Хотя и в перьях, яйцах и муке можем скетч отчебучить.

В этом нет сомнений. Роли мастера говорят сами за себя. Жаль, ушёл в архив замечательный спектакль «Дорогая Памела», где Орехов просто упоительно играл Сола Бозо. За недолгий сценический промежуток прожжённый плут вдруг обнаруживал в себе неожиданно тёплое, любящее сердце, способное к состраданию и нежной заботе. А его танец с главной героиней Памелой Кронки в исполнении народной артистки России Наталии Королёвой зрители неизменно награждали овациями.

Не играются сейчас и шукшинские «Характеры», где Владимир Сергеевич создал удивительно глубокий образ Наума Евстигнеевича, переживающего духовное перерождение. Его герой, поначалу замкнутый и скупой, укрывшийся в надёжной скорлупке эгоизма, вдруг открывает в себе свет забытого родства с ближним. Наслушавшись рассказов своего квартиранта Юрки об альтруизме учёного Павлова, он жалует голодному пацану увесистый шмат сала. Так азартный, искушённый в деталях и полутонах актёр в короткой миниатюре ухитряется сыграть целую судьбу и явить чудо преображения.

Сам Владимир Сергеевич очень любит гоголевскую «Женитьбу», удачно поставленную приглашённым режиссёром Рустемом Фесаком. Пароксизмы старого «морского волка» Жевакина, изрядно потрёпанного жизненными штормами, в исполнении виртуоза сопровождаются самыми живыми зрительскими реакциями.

– Вроде бы роль ходульная, масочная, гротесковая, как и сама комедия – начиная с курьёзных фамилий действующих лиц, – поясняет артист. – Но тут ведь почти трагическая история безрадостной, неустроенной жизни. Одинокий неприкаянный старик, которому холодно в своём одиночестве. Про него говорят: «Петушья нога». Если ухватиться за эту ногу петушью, педалировать на какой-то хромоте, всё ограничится анекдотом. А Гоголь-то написал драму маленьких людей – неудачников и несчастливцев. Мой герой всю жизнь служил, семьёй не обзавёлся да и благ особо не выслужил. Хвалится сюртуком двадцатилетней давности, который уже перелицевал, а он «всё как новый». И плешинка у него «от лихорадки». Волосы отрастут, отрастут, только полюбите бедного Жевакина хоть немного. Но вот уже семнадцатая невеста (это за сколько же лет попыток?) – и всё мимо. И так же мимо, краем проходит тусклая жизнь…

Часто ёмкая роль вынуждает преодолевать рамки сжатого сценического объёма. Это когда в угоду динамике действия сокращаются «тяжеловесные» классические пьесы или пишется инсценировка большой, серьёзной прозы. В «Прощании с Матёрой» по повести Распутина Орехов играет Егора, мужа старухи Настасьи, которому не суждено пережить переселение с родимого острова в город. Личная история Егора почти вся остаётся в спектакле «за скобками». Это айсберг, львиная доля которого под водой, а снаружи лишь верхушка. Всю боль, всю память этой горькой судьбы человека, бескорыстно трудившегося и воевавшего, похоронившего всех своих детей, у которого отняли в конечном итоге и саму родную землю, надо донести без помощи текста – и не буквальным актёрским языком, не вербально. Это под силу только зрелому мастеру. И это с невероятной силой удаётся Владимиру Сергеевичу. Драгоценные слова признания и похвалы им с заслуженной артисткой Татьяной Двинской (Настасьей) произносили коллеги, не слишком скорые на комплименты.

У Владимира Сергеевича завидная занятость в театре. Он замечательно работает в спектаклях «Халам-Бунду», «Последний срок», «Орфей и Эвридика», «Бег», «Макбет» и других. Несмотря на свою загруженность, ещё успешно руководит региональным отделением СТД. Сил, слава богу, хватает на всё.

– Наша профессия неблагодарная? Наверное, да, – говорит актёр. – Она же самая прекрасная – вне всяких сомнений! Получаешь удовольствие на сцене, а тебе ещё и деньги за это платят. Хотя те, кто подсчитывал энергозатраты артиста, уверяют: они сопоставимы с шахтёрскими. Думаете, преувеличивают? А вы видели Мацуева за роялем? Сколько энергии! А какая бушует внутренняя буря! Ведь он же бормочет что-то, не замечали? Расцветает какой-то магический внутренний монолог. Саморастрата несомненная. Сцена берёт своё полной мерой. Но зал сторицей отдаёт.