Пришёл в Байкальский Дворец культуры вроде вовремя, минут за 10–15 до начала общественных слушаний по бесконечной теме избавления Байкала от более чем шести миллионов кубометров отходов, накопленных на берегу «колодца планеты», участка Всемирного природного наследия за время работы Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. А в гардеробе уже и куртку повесить некуда. С большим трудом протиснулся между заполненными вешалками в уголок, к одиноко торчащему свободному крючку, который без помощи доброй гардеробщицы я бы в жизни не отыскал.

Очень удивился такому наплыву народа. Ну не концерт же звезды Сергея Зверева, а обыкновенное, даже «казённое» событие. Обязательное, определённое законом представление наиболее активной и любопытной части населения материалов ОВОС – оценки воздействия на окружающую среду проекта, подготовленного к реализации. Без общественных слушаний готовый проект даже на экологическую экспертизу отправить нельзя, потому что у нас, как гласит статья 42 Конституции РФ, «каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о её состоянии и на возмещение ущерба, причинённого его здоровью или имуществу экологическим правонарушением». Удивился, что в Байкальске эта часть населения такой большой оказалась. Народу собралось человек двести, наверное. Или даже триста. Не знаю, сколько в зал помещается. Обрадовался и подумал о людях хорошо. Даже немножко высокопарно, но искренне. Какие байкальчане активные! Любознательные! Неравнодушные! И так сильно Байкал любят, что побросали все свои дела, домашние и профессиональные, чтобы выслушать проектировщиков и лично оценить качество их нового проекта.

Василий Темгеневский, глава администрации Байкальского муниципального образования, тоже обрадовался и публично признался в этом. Открывая на правах хозяина общественные слушания, он так и сказал: «Я рад вас приветствовать на нашей территории». И в масштабах мелочиться не стал.

– Спасибо, что кроме байкальчан участие принимает большое количество гостей нашего города, – обратился он к полному залу. – Это говорит о том, что тема, которая сегодня озвучивается, небезразлична жителям Российской Федерации, всему мировому сообществу.

Услышав про мировое сообщество, не удержался, оглянулся, чтобы рассмотреть его получше. Увидел Виктора Кондрашова, заместителя председателя правительства Иркутской области. Андрея Крючкова, министра природных ресурсов и экологии регионального правительства. Андрея Федотова, директора Лимнологического института, ещё нескольких учёных и чиновников. Увидел коллег-журналистов из Иркутска, а представителей ближнего и дальнего зарубежья рассмотреть не получилось. Наверное, просто не сумел определить, кто есть кто. Да и как их, иностранцев, узнать-то среди множества молодых людей, очень похожих по возрасту и прикиду на студентов любого университета планеты, хотя бы того же ИрНИТУ – Иркутского национального исследовательского технического университета, под эгидой которого этот проект создавался. Вернее, корректировался.

– Вы помните, что в мае 2014 года также в этом зале проходили общественные слушания. Мы с вами обсуждали проект, предложенный нам компанией «ВЭБ Инжиниринг», – говорит Василий Темгеневский. – К сожалению, тот проект не прошёл экологическую экспертизу. И сегодня после большой и глубокой доработки проекта мы к нему возвращаемся. Я прошу вас всех быть конструктивными, чтобы мы не превратили наши общественные слушания в колхозное собрание и приняли действительно правильное решение.

По интонации чувствую, что сам-то Василий Вячеславович отлично знает, какое решение было бы правильным, но, судя по высказанной просьбе, не знает, что участники общественных слушаний никаких официальных решений принять не могут. Они же никем не избирались и не назначались на слушания. Они просто граждане, имеющие конституционное право на благоприятную окружающую среду и достоверную информацию о её состоянии, но специальными полномочиями не обременённые. Такие слушания проводятся как раз для информирования населения о возможном влиянии проекта на природную среду и для «обратной связи» – получения от населения дополнительных мнений, замечаний, пожеланий, сомнений. Потому и заслушивается обществом не весь проект, не технологии и не стоимость его реализации, а только ОВОС – оценка воздействия на окружающую среду. Решение о допустимости или недопустимости реализации конкретного проекта в конкретном месте принимает позже государственная экологическая экспертиза. Другое дело, что итоги слушаний могут оказать влияние и даже психологическое давление на экспертов, а значит, и на исход экспертизы, от которой зависит жизнь или смерть проекта. Поэтому слушания, увы, не всегда проводятся объективно и честно. Чем крупнее проект, чем больше денег планируется потратить на его реализацию, тем больше риск использования заинтересованными сторонами обязательной процедуры общественных слушаний в качестве рычага давления на экспертов. А здесь сумма немалая. Согласно федеральной целевой программе «Охрана озера Байкал и социально-экономическое развитие Байкальской природной территории на 2012–2020 годы», на утилизацию отходов БЦБК и последующую рекультивацию освободившихся площадей предполагается потратить до 6,2 миллиарда рублей. Такая сумма звучала в докладах и ответах на вопросы. Но это минимум. В кулуарных разговорах доводилось слышать и о предполагаемых 20 миллиардах рублей.

Михаилу Щапову, депутату Государственной Думы, не повезло. Он хотел участвовать в общественных слушаниях проекта, но какие-то неотложные дела его задержали. Поэтому он попросил организаторов зачитать участникам его письмо. В качестве заочного выступления на слушаниях. Не будучи специалистом по утилизации отходов целлюлозного производства, Михаил Викторович не стал высказываться ни за, ни против рассматриваемого вопроса. Он выразил надежду на коллективный разум.

– Вам предстоит рассмотреть откорректированный проект ликвидации негативного воздействия на окружающую среду отходов БЦБК, – обращается Михаил Щапов к участникам общественных слушаний. – Я рассчитываю, что разработчики в полной мере учли предыдущие ошибки и на слушаниях исчерпывающе ответят на все вопросы общественности. Я также рассчитываю, что будет услышан голос учёных, которые призывают включить в проект мероприятия по селезащите, защите от грунтовых вод и атмосферных осадков и сделать их первоочередными. (…) Однако я хотел бы предостеречь участников от поспешных сиюминутных выводов. Позволю себе напомнить, чем закончилась предыдущая попытка реализовать несовершенные технологии. Генеральная прокуратура РФ вынесла определение, что положительное заключение государственной экологической экспертизы Росприроднадзора на проект было необоснованным, и потребовала его отменить. Упущено время. Напрасно потрачено более 130 миллионов рублей.

– Задача в том, чтобы эта территория подверглась хорошей, скажем так, зачистке от загрязняющих веществ, – соглашается с Михаилом Щаповым Виктор Кондрашов, зампред правительства Иркутской области. – Тот проект, который до этого был представлен, не учитывал полностью весь объём отходов, которые были накоплены. Он не учитывал карты 12, 13, 14, на которых были отходы от котельной, бытовой мусор. Он не учитывал те загрязнённые подземные воды, которые пока ещё в неопределённом объёме накопились под промышленной площадкой и могут дренировать в озеро Байкал. Несовершенна, на наш взгляд, была и предложенная технология, на что обратила внимание Генеральная прокуратура. И на сегодняшний день мы должны посмотреть, что нового разработчики предложили в данный момент.

Изучая предоставленные для ознакомления свежие материалы ОВОС, я искал как раз новые предложения, чтобы определить, чем сегодняшний проект отличается от того – провалившегося – проекта, предложенного компанией «ВЭБ Инжиниринг», поскольку внешне они похожи: в обоих случаях в конечном итоге опасная жижа должна стать безопасной твердью. И кое-что нашёл. Во-первых, в публичных выступлениях специалистов «ВЭБ Инжиниринга» и ИрНИТУ по предыдущему проекту фигурировал неблагозвучный термин «омоноличивание». То есть превращение жидких отходов в твёрдый монолит. Теперь то же самое специалисты называют по-другому – «перевод шлам-лигнина в твёрдое агрегатное состояние». Длинновато, зато солидно, наукообразно. Ну и рецептуру для омоноличивания… Нет! Для перевода жидких отходов в твёрдое агрегатное состояние изменили почти полностью. Кажется, только зола в качестве наполнителя в откорректированном проекте осталась. А в качестве вяжущего компонента, к примеру, теперь вместо цемента должен использоваться гипс. Вместо извести придумали использовать мраморную крошку с карьера «Перевал», что около Слюдянки… Ещё нужен диоксид кремния – ну и зола, которой в Байкальске от котельной БЦБК много накопилось: её, как и шлам-лигнин, тоже утилизировать надо.

С гипсом я с далёкого собственного детства знаком маленько. Мы школьниками из него всякие смешные и красивые фигурки делать пытались. Поэтому знаю, что для получения настоящего, твёрдого и крепкого, гипса на одну часть воды требуется взять две части гипса. Но он дорогой, а денег у родителей в те далёкие времена совсем мало было. Поэтому мы на одну часть воды сыпали полторы части гипса. Для экономии. Ну, получалось что-то. Правда, к фигурке из такого гипса надо было относиться бережно: чуть уронишь – ломается. А иногда для отливки совсем жидкий раствор требовался, чтобы он внутри формы все углубления-канавочки заполнил. Тогда разводили один к одному. Это уже край. Такие фигурки могут только стоять. В кармане из школы домой принесёшь свежую птичку из такого материала, чтобы перед соседями похвастаться, а у неё уже то крыла, то клюва нет.

Вот и ужаснулся я: это где же наши байкальские чистильщики столько гипса возьмут, чтобы два миллиона тонн ядовитого шлам-лигнинового «киселя» в твердь безвредную превратить?! Это же, если взять даже по минимуму – один к одному, всё равно два миллиона кубов гипса купить и привезти надо. Поискал в материалах и нашёл. Оказалось, что 470 тысяч тонн гипса будет достаточно. Тоже много, но меньше, чем я думал. Правда, в качестве усилителя надо будет ещё 180 тысяч тонн «микро- и нанодисперсного диоксида кремния с включением углеродных наноструктур». Так в материалах написано. Под диоксидом кремния я почему-то всегда понимал песок. Но тут микро-, нано-… А ещё 600 тонн мраморной крошки с карьеров «Перевал» и «Буровщина». Итого 1 250 000 кубов. За три года. Напряжёнка изрядная получается с одной только доставкой таких объёмов. А если прибавить к ней тщательное и очень быстрое, прямо-таки стремительное перемешивание (гипс даже в холодной воде за 10 минут затвердевает). А ещё откачка и очистка на локальных очистных сооружениях загрязнённых надшламовых вод. А ещё почвогрунты для рекультивации… Да и сумма в шесть миллиардов рублей, казавшаяся огромной, теперь смущать стала. Это ж сколько одних только цементовозов купить надо, чтобы гипс привезти. И самосвалов для мраморной крошки… Засомневался: на бумаге всё что угодно написать можно, но осуществимо ли это на практике. Особенно вторая, альтернативная технология, по которой в высокотемпературных термолизных реакторах методом низкотемпературного термолиза (да, именно так следует из материалов ОВОС) авторы предложения собираются получать из шлам-лигнина синтетическую нефть и углерод (активный уголь). Напомню, шлам-лигнин, хранящийся сегодня на полигонах, примерно на 80 процентов состоит из воды. А нефти и углерода в итоге планируется получить больше, чем накоплено шлам-лигнина в его пересчёте на сухое вещество.

Вот и приехал развеять нехорошие сомнения, послушать авторов ОВОС, порасспрашивать, как они всё успеть за три года сумеют. Впрочем, желание расспрашивать пропало сразу, как только модераторы Никита Подгорнов и Роза Абдулина регламент объявили: выступления записавшихся заранее спикеров не более шести минут. Ответы на вопросы – не более трёх минут, а сами вопросы должны быть чётко сформулированы и только в письменном виде. По-другому – никак.

– Начинается самая увлекательная часть наших общественных слушаний, – объявил модератор Никита Подгорнов по окончании последней приветственной речи. – Мы приступаем к заслушиванию докладов спикеров.

Диктофон пишет всё, что говорят с трибуны, а я сижу с блокнотом, чтобы пометить интересные цифры, интересные факты, интересные мысли, слова, которые можно будет потом процитировать в газете для всех, чтобы интересно стало всем. Только помечать нечего. Выступления многих специалистов сводятся к голому, бездоказательному, а иногда и нелогичному утверждению: «Вот сделаем, и вы все увидите, что это хорошо». А выступления некоторых и вовсе не по теме – идеи и предложения использовать какие-то иные, никем не изученные и никем не рассмотренные технологии.

Виктора Кондратьева, руководителя инновационно-технического центра ИрНИТУ, модератор объявляет с особо почтительными интонациями, и мне становится понятно, что он – центральная фигура слушаний, человек, владеющий главным объёмом информации. Автоматом, чтобы не пропустить, записываю в блокнот его первые фразы.

– В целом шлам-лигнин имеет слабощелочную природу, – говорит присутствующим Виктор Викторович. – То есть он нам с вами близок. Мы тоже с вами щелочные формы жизни, скажем так.

К ОВОС это сообщение отношения не имеет, но трактовка неожиданная. Мы, люди, и лигнин – почти одно и то же. Ну так и стоит ли его тогда бояться-опасаться? И ещё Виктор Викторович рассказал про сульфатредуцирующие бактерии, которые в картах «живут и размножаются, выделяют метилмеркаптаны, сероводород. Постепенно переваривают этот шлам-лигнин. Но, к сожалению, это процесс небыстрый». А ещё, что «газы мы померили. Ниже ПДК. Так что волноваться не надо. Никто не запахнет». Я к совету прислушался, перестал волноваться, хоть и не узнал ничего существенного по оценке воздействия шестимиллиардного проекта на экосистему Байкала. Ещё несколько человек выступили столь же нейтрально.

Вялый, формальный ход слушаний переломил Сергей Виноградов, представитель «Зелёного Фронта» – экологической организации из Санкт-Петербурга.

– Что мы сегодня слушаем – вообще непонятно, – сказал он и, сославшись на конкретные нарушения ряда статей закона «Об экологической экспертизе», регламентирующего проведение общественных слушаний, предложил признать их несостоявшимися. Второй модератор Роза Абдулина, разбиравшая за столом письменные вопросы, поступившие к ней из зала, не выдержала, прервала активиста на полуслове и, возможно от растерянности, попросила его «резюмировать» и быть «чуть конкретнее», хотя именно это выступление наверняка оказалось самым конкретным из всех прозвучавших.

Вслед за первым сбоем последовали другие. Вернее, нет, не сбои. Как раз наоборот. Просто из формального мероприятия «для галочки», организованного исключительно для создания видимости поддержки населением предложенного проекта и получения права направить его на экологическую экспертизу, общественные слушания превратились в настоящее грамотное обсуждение проблемы.

Выступил, прерываемый несколько раз модераторами, Николай Алдохин, как он сам представился – бывший главный эколог Селенгинского ЦКК, бывший главный эколог Байкальского ЦБК, бывший главный инспектор по охране атмосферного воздуха Республики Бурятия, лауреат государственной премии. Выступил, тоже прерываемый модераторами, сотрудник Лимнологического института СО РАН Александр Сутурин, который несколько десятилетий изучал промышленные площадки БЦБК и СЦКК, участвовал в разработке и внедрении системы замкнутого водооборота на Селенгинском ЦКК. Выступил директор Лимнологического института СО РАН Андрей Федотов. Его острое выступление кто-то умудрился снять на видео, и оно уже гуляет по просторам Интернета. Их выступления и поднятые проблемы слишком значимы, чтобы можно было ограничиться коротким цитированием, поэтому газета вернётся к ним позже. А в тот день организаторы, сославшись на необходимость срочно освободить помещение для других плановых мероприятий, закончили слушания «правильным» голосованием.

На крыльце Дома культуры ко мне подошла весёлая женщина. Лицо знакомое, а кто именно и как зовут – не могу вспомнить. И спросить неловко. Впрочем, она тоже заговорила со мной, ограничиваясь местоимением «вы».

– Ой, откуда вы столько людей к нам понавезли? – спрашивает после традиционно-нейтральных вопросов: «Как дела? Вы всё там же?»

– Да нет, – смеюсь в ответ. – Я сам по себе приехал.

– Откуда же столько людей было на слушаниях?

– Думал, что байкальчане такие активные, – отвечаю. – Удивился сначала, а потом решил, что достал вас окончательно этот лигнин, вот и пришло народу больше, чем на хороший концерт.

– Так концерт и получился вместо слушаний. Только не очень хороший. Чувствуется же, что все ловчат, чтобы деньги бюджетные на лету перехватить. У нас городок маленький. Физиономиями мы давно друг другу примелькались. В зале чужих больше было…