Татьяна

27-летняя Татьяна С. теребит крестик на груди и изо всех сил старается не разреветься.

Но не плакать, когда твоя единственная защита от всех невзгод – этот маленький серебряный крест, трудно.

– Я до пяти лет жила с родителями, нас было пятеро в семье, я самая младшая. У папы в марте 1995 года остановилось сердце, через полгода мама разбилась на машине. Я попала к тётке, прожила у неё два года и сама попросилась в детский дом.

– Почему? Так тяжело было? Как в сказке про Золушку?

На этом месте Татьяна не выдерживает. Закрывает лицо руками с алым лаком на ногтях и всхлипывает. У «тёть Зои» было пятеро родных сыновей. Сирота ко двору не пришлась. Как уклончиво замечает Татьяна, «ко мне относились с жестокостью». Закончив первый класс, маленькая Таня сама нашла в школе психолога и попросилась в детский дом. Хотя все два года в тёткином доме девочку только и пугали детским домом. «На окнах решётки, из еды – хлеб, вода и соль», – говорили мне. Я сначала боялась, а потом мне было уже всё равно», – устало вспоминает женщина.

До окончания 9 класса Татьяна жила в детском доме в посёлке Коршуновский Нижнеилимского района. Жестокости она сполна отхватила и там – из-за «дедовщины».

Она до сих пор помнит лица и фамилии своих обидчиц, но не озвучивает их. Подчёркивая, что директор и воспитатели были прекрасными, некоторым из них она до сих пор звонит.

Сама Таня не стала издеваться над новенькими, прибывшими в детский дом. Как и не отказалась от троих своих детей. После выпуска из детдома Татьяну побросало по разным городам Иркутской области. В Балаганске получила профессию повара-кондитера, но работать не смогла из-за эпилепсии. В 18 лет её нашёл папин брат, затем Таня нашла всех своих родственников, братьев и сестёр, с которыми не виделась 13 лет. К сожалению, никакого жилья детям в наследство от родителей не досталось. Когда-то маме с папой дали дом от совхоза, но они его не приватизировали, и после их смерти тот вернулся государству.

«Ты свободен, как ветер в поле, не знаешь, куда идти», – говорит Таня, вспоминая первые месяцы после выхода из детского дома. С ней случилась типовая для многих девушек, выросших без родителей, история. Со страстями, побоями, оплёванной душой и ребёнком в подоле. В её случае – с тремя детьми.

Казалось бы – что может быть хуже «тёть Зои»? Оказывается, может быть ещё больнее. Сегодня у 27-летней Татьяны 5-летний сын и две дочери в возрасте 1 года 8 месяцев и 9 месяцев. От своего мужа она сбежала из небольшого посёлка в Иркутск, когда тот был на работе. Ушла от него в четвёртый раз. Надеется, что в последний. Жалеет, что уступала его мольбам и извинениям и возвращалась. Терпела, потому что некуда было идти.

Классика жанра – тумаки, пьянство, угрозы и унижения. Сегодня она говорит: «Мы всегда думаем, что мужчина изменится и будет что-то лучшее в нашей жизни. Мы сначала много-много раз ошибаемся, а потом понимаем свои ошибки. Одна женщина сказала: «Я ради своих детей терпела мужа». Я же, напротив, не хочу, чтобы дети видели мои слёзы, слышали оскорбления и грубость от отца, не хочу ломать им психику. Здесь, в «Обереге», я могу много сделать для себя и детей. Отправлю их в муниципальный сад и найду работу. Сделаю всё, чтобы дети были счастливы и никогда не попали в детский дом. Поэтому я хочу добиться всего, чтобы дети мои узнали беззаботное детство. Такое, какое было у меня, пока папа был жив».

Татьяна пришла в «Оберег», Иркутский благотворительный фонд для людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Ну а куда ещё? Сейчас она учится новой специальности и мечтает о новой жизни. Все её доходы – пособие на малышку в размере 7 тысяч рублей. В «Обереге» ей и троим детям выделили комнату, ребятишек определили в садик. Татьяна пытается разобраться, почему её сняли с очереди на жильё, и в этом ей помогает юрист «Оберега». Главным спутником выпускников детских домов она называет равнодушие. Тогда, 10 с лишним лет назад, ей никто не объяснил, не научил, в какой ситуации и куда обратиться, что делать, если сдвинули с очереди на квартиру, например. Сегодня этот гибельный шаблон сломан, в детдомах, особенно в крупных городах, работают волонтёры, наставники, они поддерживают детей-сирот и помогают им. Но на всех волонтёров не хватает. И Татьяна сегодня мечтает о простом: разобраться с очередью на жильё, получить профессию, найти работу, вырастить детей хорошими людьми.

На вопрос, выйдет ли она ещё раз замуж, отвечает односложно: «Нет, нет и ещё раз нет».

Анжелика

Сейчас Анжелика С. с маленькой дочкой Машей живут в селе Казачье Боханского района.

Старая изба выходит окнами на реку, за домом – небольшой огородик, в доме – две неуютные комнаты со старой мебелью. У девочки Маши почти нет игрушек, поэтому подарки из Иркутска – куклы, конструкторы, книжки – она принимает с восторгом. Анжелику занесло в Казачье тем же постылым сиротским ветром, каким носит по свету её собратьев и сестёр.

– Родители шибко пили. Нас было 17 детей, двоих не стало. Мамка их сама закопала, так сестра рассказывала. Мать каждый год рожала, как кошка. И в конце концов все мы попали в детский дом. Я жила в Шелехове, в Тулуне, потом в Иркутске. В 18 лет пришла в банк, чтобы снять накопившиеся деньги. Оказалось, что 200 тысяч кто-то с книжки обманом перевёл. Я осталась без денег. Забеременела Машкой, мужик начал пить, бить меня. Беременная, я часто ночевала на улице, потом нашла центр помощи. Туда и прибилась.

Сегодня Анжелика не общается ни с братьями, ни с сёстрами, большинство из которых спились. О единой для многих выпускников детдома судьбе она говорит прямо и жёстко: «Немногим удаётся на ноги встать. Больше половины в тюрьмах сидят, многие спиваются. Всё оттого, что мы скитаемся. Выпустили нас – и никому мы не нужны, подсказать, помочь некому. Помогли бы с жильём, другое бы дело было». Своего жилья Анжелике ждать ещё несколько лет. Но ей есть ради кого ждать и жить. Трёхлетняя рыжая девочка Маша – чудо-ребёнок, она считает до 36, очень хорошо говорит и обожает маму. Есть шанс, что маленькая Маша вытащит взрослую Анжелику из группы риска. Нужно им только немножко помочь.

Анна

22-летняя Аня тоже помнит, как она попала в приют. Папы у неё не было, но и без него жилось неплохо. Привычный мир рухнул, когда умерла бабушка.

– Пока бабушка была жива, всё было хорошо. Мы хозяйство большое держали: кур, свиней, огород. А потом жизнь рассыпалась. У мамы тогда крыша поехала, и нас с братом забрали в приют. На деда опеку не давали из-за пожилого возраста. Мне было 6 лет, брату 4 года. Дед ради меня с Максом переехал поближе к нам, устроился на работу в пекарню. Каждый день приходил, приносил горячие булочки, свою зарплату на нас тратил. И к маме мы постоянно ездили. Когда она ноги обморозила, мы её навещали, ей тогда пальцы отрезали. Когда нас в первый раз забрали, мать вышла с психушки, выкрала меня из приюта. Потом уже не крала, не получалось. Сначала я жила в Черемховском районе, затем меня с братом разлучили, его увезли в Лесогорск. И это было самое тяжёлое в детдоме. Чтобы кто-то бил меня – такого в жизни не было, не позволяла я. Конечно, домой хотелось. Но мне кажется, в приюте было лучше. Спокойно, удобно, тепло, светло. Безопасно. Ведь были моменты, когда мать на деда с тяпкой кидалась. Или уйдёт куда-нибудь на дискотеку на всю ночь, а к нам воры лезут. Я с топором залазила под кровать, брата обниму, глаза закрою и трясусь, чтобы нас не нашли.

У Анны крепкие накачанные руки и упрямое лицо человека, который не даст себя в обиду. Во время учёбы в техникуме девушка занималась тяжёлой атлетикой, принимала участие в праздниках и мероприятиях, была старостой группы и хорошо училась. Получала неплохую стипендию и копила её на самостоятельную жизнь. И этими деньгами Анна распорядилась с умом – потратила на аренду жилья в Иркутске. Переезжать в незнакомый город она не боялась.

– Мне ничего не страшно, – уверенно говорит женщина. – Я способный человек, чего мне бояться? Я и сама могу чего-то достичь.

В прошлом году Анна уже жила в «Обереге». Уходила, потому что «накосматила тут». Жила у подружки, квартиру снимала. Потом снова сюда вернулась. У Ани есть маленькая дочка. С отцом девочки она рассталась. Но ни разу молодая мама не допустила малодушной мысли отдать девочку в детский дом.

– Я сама выросла в приюте, знаю, что это такое. Всеми силами вместе мы будем стараться выжить. Буду вкалывать, сама голодать, но дочь будет сытая и одетая. Я сейчас подрабатываю в клининговой компании и учусь на мастера маникюра. «Оберег» оплачивает учёбу, даёт такую возможность. Замуж больше не хочу, пять лет прожила в браке с болваном. А дочь и без отца вырастет неплохо.

У Анны очередь на жильё за номером 890. Один только Бог знает, когда она получит квартиру. Аня единодушна с остальными выпускницами детских домов: «Можно выжить, если есть жильё. И цель в жизни. У меня цель – отучиться, найти работу, получить квартиру. И жить с дочкой. Люди спиваются и бомжуют, потому что не получают вовремя жильё. Ломаются. Я не сломаюсь».

Сегодня 3,3% от общей численности детского населения Иркутской области стоит на учёте в органах опеки и попечительства. За этими цифрами и процентами – реальные судьбы. Дети, которые после выпуска из детского дома могут стать преступниками, бродягами, суицидниками, если им не помочь.

– Мы не виноваты, что мы такие, – плачет Татьяна С., теребя серебряный крестик на груди. Ведь так трудно не плакать, когда твоя единственная защита от всех невзгод – маленький серебряный крест.

Детали

«Помочь социализироваться»

Одна из задач иркутского благотворительного фонда «Оберег» – профилактика социального сиротства. Фонд создан по частной инициативе, в Иркутске нет ни одного государственного центра с такими функциями – в отличие, например, от Новосибирска.

– Мы работаем над тем, чтобы как можно меньше детей попадало в детские дома, – говорит Евгения Челенко, специалист по социальной работе фонда. – Если мама оказалась в трудной жизненной ситуации, нужно, чтобы кто-то реально помог ей, чтобы перед ней не стоял выбор: отдать ребёнка в детский дом или нет. И наша задача – оказать женщине поддержку в первые трудные дни и недели. А также помочь социализироваться, найти возможность зарабатывать, используя все ресурсы нашего фонда. Благодаря гранту у нас есть возможность обучать девушек. Например, после детдома девушка выучилась на штукатура, но ей это не интересно.

Мы спрашиваем, кем бы она хотела быть? Кондитером, флористом, парикмахером?

И даём возможность учиться.

Сегодня в фонде проживают около 70 человек, 31 из них – мамы с детьми. Женщинам предоставляют всё необходимое для жизни – комнату с кроватями, холодильник, плитку, посуду. В «Обереге» есть свой детский садик, чтобы мама могла учиться или работать. Горожане приносят в фонд одежду, обувь, подгузники, детские молочные смеси и каши.

Цифры и факты

Очевидная иждивенческая позиция, неумение обращаться с деньгами, юридическая безграмотность – всё это присуще выпускникам детских домов. Часто им бывает трудно найти работу – из-за недостаточного образования (или невысокого его качества), низкой мотивации к труду, дискриминации детдомовцев при устройстве на работу.

Ещё одна актуальная проблема – жильё.

Сегодня в Иркутской области 12 900 детей-сирот, которые должны быть обеспечены жилыми помещениями. Из них совершеннолетних – 5838 человек.

За последние четыре года жилыми помещениями специализированного жилищного фонда Иркутской области обеспечено 2424 гражданина. В 2013 году предоставлено 17 жилых помещений, в 2014 году – 1000, в 2015 году – 745, в 2016 году – 662 .

За полгода 2017-го выдано 57 квартир, всего же детям-сиротам в текущем году планируется предоставить 745 жилых помещений. Жильё дают практических во всех районах и городах области, лидируют в этом списке Шелехов, Усолье-Сибирское, Братск, Иркутск, Нижнеудинский район. Очередь на жильё в областном центре – самая напряжённая. На первые 5 лет жильё выпускникам детских домов выдаётся не в собственность, а по договору специального найма. Это делается для того, чтобы защитить их от мошенников и чёрных риэлторов. Затем уже жильё переходит в полную собственность.

На протяжении последних трёх лет Иркутская область занимает лидирующие позиции среди субъектов РФ по числу детей-сирот, ежегодно обеспечиваемых жилыми помещениями. Для сравнения:

в Бурятии обеспечивается от 200 до 300 детей-сирот ежегодно, в Красноярском крае – от 300 до 500 детей-сирот. Но этого всё равно не хватает. Жилья нужно строить и выдавать больше.

Прямая речь

«Самое лучшее, что может получить молодой человек, оставшийся без попечения родителей, – взрослый друг»

– Должны существовать обе формы поддержки детей, оставшихся без попечения родителей, – как детские дома, так и семейное жизнеустройство, – считает Татьяна Гладкова, старший преподаватель кафедры социальной работы Института социальных наук ИГУ. – Конечно, вторая форма выигрывает, потому что ничто не может заменить ребёнку семью. Но мы должны понимать, что невозможно всем сиротам гарантировать устройство в семью. К тому же бывают такие массовые явления, как войны, стихийные бедствия, когда детям просто некуда больше идти.

Как-то моя соседка Ольга Егоровна рассказала мне, что в пять лет её отдали в детский дом, потому что в семье было нечего есть. И, будучи ребёнком, она восприняла эту ситуацию как благо и спасение, а не как горе. У каждой технологии должен быть запас прочности. Если одна из систем даёт сбой, то как раз вторая система его обеспечит. Поддержка выпускников детских домов, не нашедших в своё время семью, видится в грамотном постинтернатном сопровождении. В этом плане идеальный проект – «Наставник» благотворительного фонда «Дети Байкала», распространяющийся сегодня в Иркутске. Это самое лучшее, что может получить молодой человек, оставшийся без попечения родителей, – взрослый друг, который поможет войти в самостоятельную жизнь, определиться с профессией, научит элементарным бытовым навыкам (как ездить по городу на автобусе, например, как совершать платежи), поддержит и поможет. Ещё одна перспективная форма поддержки детдомовцев – обучение с трудоустройством по типу «Школы фермеров» в Пермском крае. Выпускники детских домов получают здесь поддержку, профессию, трудоустройство, коммуникации, при этом у них повышается и уровень культурных и общечеловеческих ценностей. Именно такие проекты по-настоящему поддерживают выпускников детских домов, параллельно снижая социальную напряжённость и уровень преступности в обществе.