Четверть с небольшим века назад проблемы в обеспечении города теплом были куда более острыми – сказывалась и численность населения, и более оптимистичные планы строительства и развития промышленности. «В прошлом отопительном сезоне потребление было около 3600 гигакалорий в час», – писал учёный и постоянный автор «Восточно-Сибирской правды» Александр Кошелев 19 сентября 1990 года, когда он занимал пост заведующего сектором природоохранного энергоснабжения зоны Байкала Сибирского энергетического института (ныне Институт систем энергетики имени Л.А. Мелентьева) СО РАН. – Базовый источник его – Ново-Иркутская ТЭЦ – обеспечил 38% нагрузки, четыре других самых крупных источника – ТЭЦ-2, ТЭЦ завода имени В.В. Куйбышева, котельные Северного промузла и Академии наук – 17%, электрокотельные – больше 10%, отопительные печи – до 7%. Остальные коммунально-бытовые котельные разной крупности и мелкости, соответственно, около 34%. Очень даже немало».

В данных, которые он приводил, было лишнее доказательство того, что одновременное производство тепла и электричества – да ещё и с высокой степенью очистки выбросов – даёт гораздо меньшую нагрузку на окружающую среду, чем выработка только одного вида энергии. При том, что котельные сжигали до 44% потребляемого угля и львиную долю мазута, на их долю приходилось более половины выбросов золы и около 40% эмиссии окислов серы и азота – основных парниковых газов. Сегодня это кажется невероятным, но ещё за десять лет до подписания Киотского протокола местные власти заботились об экологии: 4 февраля 1987 году исполнительный комитет городского Совета народных депутатов утвердил список примерно из 300 котельных, «рекомендуемых к закрытию до 2000 года». При этом существовал прогноз, согласно которому к этому времени тепловая нагрузка должна была превысить 5 тыс. Гкал/ч. Удовлетворить растущий спрос могло бы только строительство новой ТЭЦ, которое вызывало ряд вопросов с точки зрения воздействия на окружающую среду.

Александр Алексеевич перечислял несколько альтернативных вариантов и тут же их отбрасывал. Электрические котельные? «Это абсурд не только экономический и технический, но и экологический. «Своя» Иркутская ГЭС тут не потянет. Новая ТЭЦ – это 1400 гигакалорий в час, или 1630 мегаватт, – где их взять? Гнать от Братской ГЭС? Так она и без этого загружена, к тому же максимум тепла нужен зимой, когда сток рек минимален. Получать от тепловых станций? Но они ведь дымят – пусть не в Иркутске, но где-то. К тому же на получение электроэнергии по теплосиловому циклу требуется топлива в два-три раза больше, чем для производства эквивалентного количества тепла напрямую». Крупные котельные на угле? «Если посмотреть современное фактическое состояние дымовых выбросов, сравнение не в их пользу». Трубопровод от ТЭЦ-10, расположенной в Ангарске? «Есть два «но». Первое: ТЭЦ-10 в перспективе может выдавать на сторону не больше 1000 гигакалорий в час, но в Ангарске в 2000 году ожидается примерно такой прирост теплопотребления. Второе: дымить в Ангарске для получения чистого тепла жителями Ленинского района Иркутска – это прямо как мечта одного древнегреческого философа о светлом будущем: все образованные, красивые, свободные и у всех по десять рабов». Энергосбережение, позволяющее высвободить достаточные резервы мощности? Его «вряд ли можно считать альтернативой», хотя это и «одна из важнейших задач применительно к энергетике». Газификация? «Очевидно, что если в Иркутск войдёт природный газ, то на его сжигание логично перевести практически все источники теплоснабжения, но если учесть, что первоочередным потребителем газа по экономическим соображениям представляются предприятия химического комплекса, то возможность полной газификации Иркутска по утверждённым запасам не представляется гарантированной. Газа может попросту не хватить».

«Возвести, скажем, ТЭЦ-8»

Решением проблемы должна была стать новая угольная ТЭЦ под Иркутском. Её строительство было предусмотрено в схеме теплоснабжения города до 2000 года, которая была принята в 1985 году. В качестве наиболее удачной площадки для неё по экономическим и экологическим соображениям признали участок между деревней Вдовино и селом Мамоны. В её пользу говорило и транспортное ограничение: железная дорога идёт только по левому берегу Ангары, моста на правый не было и нет, а возить уголь для столь крупного потребителя грузовиками практически нереально. Необходимость по возможности снизить нагрузку на окружающую среду проектировщики тоже постарались учесть: при том, что в столице Восточной Сибири преобладает северо-западный ветер, дующий 46% времени года, выбросы от новой станции, как и в случае с Ново-Иркутской ТЭЦ, миновали бы город. С учётом высоты трубы в 130 м радиус её влияния был бы сравнительно невелик. А современные технологии очистки позволили бы минимизировать воздействие на атмосферу.

К 1990 году были готовы не только эти расчёты, входившие в технико-экономическое обоснование проекта. Новой станции присвоили порядковый номер – ТЭЦ-8, площадку под неё уже разметили. Была создана дирекция по строительству. Руководителем проектируемой станции авансом назначили бывшего директора Ново-Иркутской ТЭЦ Анатолия Горбачёва.

Открытым, как выяснится через полтора года, был только вопрос с финансированием, но в конце восьмидесятых, когда Сибирское отделение Всесоюзного государственного научно-исследовательского и проектно-конструкторского института по промышленной энергетике и рациональному использованию в промышленности топлива, электричества и тепловой энергии готовило обоснование проекта, он ещё не был настолько принципиальным. Хотя в интервью, данном в конце 1990 года, тогдашний директор производственного объединения «Иркутскэнерго» Виктор Боровский признавался, что в условиях, когда государство финансирует только стройки общесоюзного значения, «подумаешь, каким образом возвести, скажем, ТЭЦ-8».

Однако препятствием на пути строительства стал не столько дефицит денег, сколько реакция общественности. Против создания ещё одной электростанции на угле выступили местные «зелёные». В том числе движение «Стрижи», созданное в средней школе № 45, расположенной в Ново-Ленино. Её ученики выходили на улицы с плакатами в знак протеста. Такая реакция общественности не вызывает удивления: в то же самое время заместитель председателя комиссии по экологии Иркутского областного совета народных депутатов Подскочин призывал парламентариев, «не дожидаясь указаний сверху», объявить регион «зоной экологического бедствия». На страницах «Восточки» он рассказывал, что на долю Приангарья приходится почти 3% выбросов в атмосферу загрязняющих веществ со стороны промышленных центров СССР в 1989 году. И добавлял, что в список 34 городов страны с наибольшим уровнем загрязнения воздуха входят Ангарск, Братск, Иркутск, Усолье-Сибирское и Шелехов. Общественники, которые до того успешно отвели угрозу сброса в Иркут отходов Байкальского целлюлозного комбината, на этом фоне вновь вступились за родной город. Речь не только о «зелёных» – в начале февраля 1992 года представитель местного казачества Владислав Фёдоров пригрозил, что «ежели ТЭЦ зачнут, то станичники Иннокентьевской (первоначальное название железнодорожной станции Иркутск-Сортировочный и посёлка при ней, из которого вырос Ленинский района города. – «СЭ».) организуют пикетирование строительства».

«Они не прошли»

Столь радикальные меры не потребовались: совет комитета по экологии администрации Иркутской области, на заседании которого эта фраза была произнесена, отклонил технико-экономическое обоснование строительства ТЭЦ-8. Спор по этому вопросу, писала «Советская молодёжь» 17 февраля 1992 года, длился более четырёх часов. Самым весомым аргументом противников строительства станции стало заключение независимой экологической экспертизы, которую провела комиссия из более чем «сорока человек – как энергетиков, так и учёных различных областей, представителей властных структур, общественности». В деле о том, как при развитии системы теплоснабжения Иркутска обойтись без новой ТЭЦ, разбирались даже учёные из Москвы и Одессы. И вместе с коллегами пришли к выводу, что «строительство гигантской теплоэлектроцентрали в черте областного центра нецелесообразно, а взамен предложили возвести котельные в Ленинском и Куйбышевском районах города».

На этом варианте совет и остановился. Стремясь примирить обе стороны, главный инженер «Иркутскэнерго» Сергей Куимов дипломатично заметил, что «в принципе, достигнут компромисс». И обратил внимание на то, что ТЭО проекта станции предусматривало сначала строительство пиковой котельной. Поэтому начать можно было с него, а затем – в зависимости от обстоятельств – решить вопрос о возведении основного блока. «Иркутское «зелёное» движение одержало одну из самых крупных побед, – не скрывая торжества, резюмировал журналист «Молодёжки» Александр Филиппов. – Они не прошли».

За счёт резервов

Прошли считанные месяцы, и система теплоснабжения Иркутска начала меняться до неузнаваемости. А через несколько лет со сцены сошли крупные промышленные потребители, с которыми в конце восьмидесятых связывали существенный рост тепловых нагрузок. Если в 1985 году наиболее теплоёмкие производства потребляли 1606 Гкал/ч, то к 2010 году – 423 Гкал/ч. Львиную долю нагрузки взяли на себя жилищный фонд и деловые здания. В абсолютных цифрах в 2010 году она равнялась 1975 Гкал/ч, тогда как в 1985 году – 1418 Гкал/ч.

Однако перераспределение нагрузки при её небольшом росте в целом не поставило крест на проекте ТЭЦ-8. Он появился в качестве одного из вариантов реализации схемы теплоснабжения Иркутска до 2027 года, утверждённой Министерством энергетики России в 2013 году. Согласно документу, тепловая мощность станции, работающей на угле, могла бы составить 1050 Гкал/ч, электрическая – 450–540 МВт. Но концепция вновь изменилась – последовало несколько ежегодных корректировок, и в действующей схеме теплоснабжения Иркутска до 2031 года в качестве рекомендуемого сценария принято сохранение главенствующей роли Ново-Иркутской ТЭЦ с расширением зоны её действия за счёт вывода передачи нагрузки с части котельных. Возможность строительства одной газотурбинной и двух парогазовых станций её разработчики рассматривают, но отбрасывают в силу того, что «сроки начала строительства магистрального газопровода» от Чиканского месторождения до города не определены, а «стоимость газа документально не зафиксирована». Кстати, к 2016 году, когда была скорректирована схема теплоснабжения, Иркутск был исключён из списка городов России с наиболее высоким уровнем загрязнения воздуха, который составляет Министерство природных ресурсов и экологии РФ.