Виталий Голоцуков не случайно стал героем нашей традиционной рубрики «День с профессионалом». Энергетик с 20-летним стажем, один из лучших наставников в цехе, он готов рассказывать о работе вверенного ему оборудования, кажется, неустанно. 

– Пришёл на станцию в 1996 году сразу в котельный цех. Ни разу не возникало желание сменить место работы. Хотя порой смотрю на молодёжь: не все выдерживают графика дежурств, атмосферы производственной, когда за 12 часов света белого даже в окне не увидишь. Окон попросту нет, – с улыбкой рассказывает Виталий Голоцуков.

Никаких «полчаса на раскачку»

С нашим героем мы встретились в его дневную смену.  Официально она стартует с 8 часов утра, но будни сотрудника котельного цеха начинаются намного раньше.

– Ещё по дороге на станцию выглядываешь в окно служебного автобуса. Не специально, а на автомате. Смотришь, какой дым из трубы: если чёрный, настраиваешься на сложности. Думаю, такой ритуал есть не только у работников нашего цеха, – рассказывает Виталий Голоцуков.

В 7.30 наш герой, уже переодетый в свою рабочую форму, заходит в помещение начальника смены котельного цеха. Из-за одной стеклянной стены комнату называют аквариумом. Помещение просторное, площадью около 20 квадратов. Но обстановка спартанская: стол со стульями, стойка – рабочее место для начальника смены, пара шкафов и ещё один стол для заместителя. На стенах – показатели РПС, графики, выдержки из документов. Строгую атмосферу не­много разряжает «полка славы», на которой красуются кубки и награды сотрудников, завоёванные на корпоративных спартакиадах. Коллектив сугубо мужской, возможно, поэтому нет никаких личных вещей. 

Полчаса – запас не на чай-кофе-завтрак. Это время, чтобы принять работу цеха у ночной смены. Ново-Иркутская ТЭЦ – энергетическое сердце областного центра и ближайших посёлков. От её исправной работы зависит, будут ли свет и тепло более чем в пяти тысячах многоквартирных домов, в сотнях больниц, школ, детских садов и других социальных объектов. Поэтому в котельном цехе – одном из важнейших подразделений станции – дежурство круглосуточное.

Все события, происходящие во время дежурства, фиксируются в специальных журналах. По ним заходящие на смену оценивают состояние оборудования, знают, какие ремонтные работы уже закончились, какие в их отсутствие начались.

– Чтобы вы поняли, какой большой объём информации фиксируется, посмотрите вот на этот основной журнал котельного цеха, – говорит Виталий Голоцуков и достаёт большую тетрадь формата А4, в которой почти 100 листов. – Его хватает всего на два-три месяца. Помимо этого журнала ведётся ещё несколько более специализированных, на каждый ремонтный наряд (а их за сутки бывает с десяток) – отдельная ведомость.

Несколько раз в течение дня начальник смены обязательно посещает центральные тепловые щиты управления

Учёт ведётся не только по старинке на бумаге: краткий рапорт начальник смены заполняет в электронном виде. Расшифровать его может только подготовленный специалист, обыватель, взглянув на разлинованный экран, ничего не разберёт. Информация в электронном виде передаётся начальнику смены станции. Ему не нужны подробности, которые сотрудники котельного цеха расписывают для своих коллег в журналах.

– У вас всегда такой порядок на рабочем столе? Или специально перед нашим приходом прибрались? – не можем удержаться от вопросов, вспомнив «творческий беспорядок» на столах сотрудников редакции.

– Порядок? Да что вы! Вот лишняя папка, вот документы, которые тоже надо бы убрать. Но у нас заведено – взял вещь, положи её обратно на место. Вообще дисциплина полувоенная, – смеётся в ответ Голоцуков.

Хотя  энергетик уделяет большое внимание рабочему столу, заполнение всех бумаг, по его словам, занимает не больше 10% времени. Всё остальное – оперативная работа.

Сегодня ночная смена, сдав оборудование, спокойно пошла домой отсыпаться. Но есть обязательное требование: в случае возникновения аварийной ситуации дежурный персонал остаётся на работе до её полного устранения. Тогда работают обе смены – летом около 10 человек, зимой до 18. При этом  дневная поступает в распоряжение к ночной как к более осведомлённой в ситуации. Конечно, лучше, чтобы вообще никаких отклонений не происходило. Но проще, признаёт Голоцуков, когда аварийная ситуация возникла в твою смену, ты её держал на контроле, а не узнал о её наличии, заступив на смену.

– Пришёл на смену, ещё толком не знаешь, что работает, какое оборудование без тебя запустили. Сейчас летняя ремонтная кампания завершается, ситуация меняется каждый день. Если ещё и что-то случилось – намного сложнее вникнуть в суть происходящего. Времени на раскачку нет, – поясняет Голоцуков и тут же добавляет с хитрым прищуром: – Вы не пугайтесь слова «авария». Изменение параметров работы оборудования, незапланированная остановка – всё это считается аварийной ситуацией. А не как в боевиках.

На приём-сдачу смены уходят отведённые полчаса. Далее – планёрка, выдача новых нарядов на ремонт, продление существующих. «Утренняя чашечка кофе, если повезёт, ближе к обеду всё же будет», – с улыбкой добавляет Виталий Голоцуков.

9,6 метра над уровнем земли

Каждое указание Виталий Голоцуков фиксирует в журнале котельного цеха

За рабочим столом начальник смены сидит далеко не целый день. На столе три стационарных телефона для незамедлительной связи с ним. Но многие предпочитают звонить на сотовый – так больше вероятность дозвониться. За день поступает до 150 входящих.

В начале смены (примерно с 9 до 9.30), потом несколько раз в течение дня начальник смены обязательно посещает центральные тепловые щиты управления. Все четыре, даже если знает, что один или несколько котлов остановлены, а на щитах управления нет сотрудников. 

Выходим из «аквариума» и сразу попадаем в котельный цех. Огромное помещение, по всему периметру паутина труб. От работающего оборудования стоит гул, общаться приходится, повышая голос. По дороге к первому щиту наш герой то и дело вертит головой по сторонам. У него широкий шаг, чтобы поспеть, приходится практически бежать.

– По сторонам по привычке смотрю. Знаю, что всё исправно работает, но лучше лишний раз убедиться. На автомате глаз попадает на «узкие» места. На атомных станциях все в светлых  робах ходят, у нас же рабочая одежда тёмного цвета. Чтобы не видно было следов от угольной пыли. Конечно, в котельном не  так грязно,  есть ещё другие места, – объясняет по пути наш герой.

В щитовой тихо. Она поделена на две половины: для управления котлов и турбин. Мы направляемся на правую половину. На восьми мониторах мигают лампочки, светятся схемы, от их обилия разбегаются глаза. За столом один из старейших работников – Александр Иванович Минаев. Сейчас к работе оборудования вопросов нет, ознакомление происходит молча. Начальник смены удовлетворён и той информацией, что увидел на мониторах, дополнительных вопросов не задаёт. Переговоры с оперативниками, как правило, происходят при внештатной ситуации. 

До следующего помещения с пультами для управления котлами пара минут ходьбы. Здесь на двух мониторах замечаем тревожную надпись «возгорание ВЗП». 

– Может, мы вас зря отвлекаем, уже пора всех спасать, аварию устранять? – опасаемся мы.

– Нет, не беспокойтесь. Такая надпись бывает, когда котёл остановлен, – успокаивает нас Голоцуков. – Сейчас работают только два котла. Согласно диспетчерскому графику. 

Длина цеха 365 метров, высота – 60 метров. В котельный цех мы попали из административного здания, не поняли, на какой высоте находимся. Окон здесь нет, ориентироваться сложно. Оказывается, основные помещения персонала находятся на отметке 9,6 метра. 

В цехе, как в шахтах, высота измеряется не этажами, а метрами. Рассказывая о работе цеха, наш провожатый подходит к лестничному трапу. За перила лучше не хвататься просто так – они покрыты тонким слоем золы, хотя совсем недавно здесь была влажная уборка. Чувствуется вибрация, площадка лестницы словно дрожит. 

– Всё оборудование работает в штатном режиме. Просто сейчас совпало несколько мелких вибраций, получился резонанс. Я этою почти не чувствую – привык. Как и к шуму, – объ­ясняет Виталий Голоцуков, пока мы заворожённо смотрим сверху на нулевую отметку.

– К отсутствию окон тоже уже привыкли?

– Это, пожалуй, самое тяжёлое. Пространство большое, приступов клаустрофобии ни у кого не бывает. Но выйти на свежий воздух, под солнышко хочется. Особенно тяжело зимой, когда приходишь на смену и уходишь домой по темноте. 

В графике у нас нет фиксированного времени для обеденного перерыва. Так что до столовой не всем и не всегда удаётся сходить вовремя, – добавляет наш герой.

Внизу ведутся сварочные работы на остановленных котлах. Жизнь котельного цеха отточена, как часы. Здесь за каждый процесс есть ответственный. 

Котёл в 19 этажей

На Ново-Иркутской ТЭЦ восемь котлов. Самый маленький из них высотой 37 метров – как 19-этажный дом

Виталий Голоцуков почти девять лет выступает в роли наставника. Часть вновь поступивших на работу в цех, студенты политеха проходят через его руки. Самое сложное, по его словам, объяснить рвущимся в бой ребятам, что инициатива наказуема.

– Есть дельное предложение? Отлично – оформи его, в положенном виде представь руководству. Не нужно никуда самому лезть, пытаться исправить. На кону – энергобезопасность всего Иркутска, ближайших окрестнос­тей. Это не пафосные слова. Это реальность жизни. Давайте спустимся вниз, вы сможете в полной мере оценить, какими громадинами мы управляем, – предлагает Виталий Голоцуков.

По дороге к лифтам замечаем на противоположной стене пару окон. Они высокие – почти от пола до потолка, но с налётом золы, так что солнечный свет почти не пропускают. На Ново-Иркутской ТЭЦ восемь котлов. Самый маленький из них высотой 37 метров. Это, для понимания, одноподъездный 19-этажный дом. Соседний ещё больше – около 22 этажей. Стоя внизу, ощущаешь себя маленькой букашкой. И в то же время восхищаешься широтой человеческой мысли. О характеристике оборудования Голоцуков говорит, не скрывая гордости.

– Наша станция входит в число лучших в России. Производительность котлов – от 420 до 820 тонн пара в час. Это очень много. Только представьте: половины нагрузки самого маленького котла хватит, чтобы снабдить Иркутск горячей водой! А электрическая нагрузка нашей станции больше, чем Иркутской ГЭС, – с гордостью, словно о любимом ребёнке, рассказывает Виталий Голоцуков.

Наш собеседник не любит говорить о личной жизни. Зато, как только разговор касается профессиональной темы, его лицо преображается, он начинает активно жестикулировать, шутить, приводить интересные сравнения с фильмами.

– Молодым специалистам даём несколько месяцев, чтобы освоиться, запомнить, где и что находится. Но, чтобы детально разобраться в работе цеха, узнать, какой вентиль за что отвечает,  нужно несколько лет, – добавляет наш собеседник.

Вот стоит стёртое колесо мельницы для дробления угля. Наш провожатый тут же останавливается и рассказывает интересные факты. Например, лопатки толщиной  в несколько сантиметров стачиваются об уголь за какие-то полтора месяца . Слушая Голоцукова, невольно начинаешь завидовать его подопечным, у которых он наставничает. Если он им проводит такие экскурсии, ребята должны влюбляться в свою профессию раз и навсегда. 

Сложный выбор

Пока Виталий Александрович проводил для нас импровизированную экс­курсию, его обязанности выполнял заместитель. Тем не менее несколько работников в «аквариуме» ждали именно начальника смены. Наряды на ремонт закончились, однако работа выполнена не до конца. Начальник смены должен прикрыть наряды, а потом их  продлят. И вновь каждое указание записывается в журнал котельного цеха. После заполнения документов опять обход рабочих мест. Затем – подготовка к сдаче смены.

– У меня нет понятия «Ура, пятница пришла». Но последний час смены, если всё проходит в штатном режиме, поглядываешь на циферблат. Кажется, смена так быстро пролетела, а последний час тянется долго, – со смехом добавляет Виталий Голоцуков.

К ритму жизни по дежурству два через два он уже привык. 12-часовые смены воспринимает как данность. Плохая примета – не выспаться дома. Как по закону подлости, стоит нормально не отдохнуть, случится внештатная ситуация. Домашние за 20 лет тоже свык­лись с ритмом жизни отца семейства. Они знают: в свободную минуту он с удовольствием поможет дома, поработает на даче. У Виталия Александровича взрослая дочь. Она не пошла по стопам отца, не стала технарём. На вопрос, хочется ли ему видеть своих внуков в энергетике, наш герой ответить одно­значно не смог. Любому родителю хочется ребёнка пристроить на работу в тёплое местечко. Большую энергетику сложно к ним отнести. Здесь нужно буквально гореть на рабочем месте.

Было время, когда полтора года Голоцукову удавалось совмещать работу с должностью торгового представителя в крупной компании. Там были перспективы карьерного роста, хорошего заработка. И всё же он отказался от торговли, сделал выбор в пользу энергетики. 

– Извините меня за высокопарные слова. Работая здесь, я знаю, что приношу людям пользу. Приходишь домой – там тепло, светло, есть горячая вода. И понимаешь, ради чего ты работаешь 12 часов в сутки, – объясняет свой выбор Виталий Голоцуков.