«Здесь нет ни света, ни почты»

«Иркутская область, Алзамайский район, зерносовхоз Ук, 4-я ферма, 9 гр…» – гласит надпись на письме-треугольнике. 59 лет назад оно было отправлено в Иркутск, на улицу Тимирязева. На штемпеле – 1957 год.  «Здравствуйте! … С приветом к вам Юрий. Желаю вам всего хорошего в работе и в жизни…» – писал неизвестный адресант. Разбуди любого ночью, спроси, что такое письмо-треугольник, и он ответит: «С фронта». Ну или заметит: «Это солдатское письмо». То, что лежит передо мной, не солдатское и не с фронта. Но оно без марок и без конверта, и оно треугольное. 

Набираю фразу «треугольное письмо» в поисковиках Интернета. И выпадает всё то же: фронт, фронтовые письма, солдаты.  Забиваю слово в поисковик периодики базы данных «Хроники Прингарья» библиотеки Молчанова-Сибирского, и опять тот же результат. Если внимательно посмотреть фильм «Сталинградская битва», то на столе в кабинете Сталина лежит то самое «письмо треугольничком, без конверта»: так подчёркивалось, что вождю человеческое не чуждо.  Интересно, что и в газетах 1949 года, когда состоялась премьера фильма, ветераны отметили в фильме именно эту деталь, для сердец воевавших важную. Вероятно, именно в конце 50-х – начале 70-х годов треугольное письмо закрепилось в сознании людей как символ солдатского быта и войны. Именно в 60-е годы стало популярным рассылать ветеранам приглашения на торжественные вечера в виде солдатских тре­угольников, новую волну мы наблюдаем сегодня. Детей на уроках учат, «как складывать фронтовой треугольник», Почта России открыла в Воронеже памятник письму-треугольнику,  проходят акции «отправь треугольник ветерану». 

Но тогда что за письмо у меня в руках? Откуда этот «гражданский» треугольник?  Оказывается, были и такие. Но они не столь знамениты, как фронтовые. И сохранилось их, похоже, куда как меньше. Это понятно: люди берегли письма с фронта, а эти казались чем-то обыденным и исчезали в мусорных баках…  Они не про героическое. «Каждое событие в нашей стране рассказывается не одним, а несколькими способами: есть правда солдатская и генеральская, свидетельства медсестёр, выносящих раненых с поля боя, и начальников госпиталей, доклады партийных руководителей и письма «простого советского заключённого», – писала Людмила Улицкая в книге «Детство 45-53: а завтра будет счастье». – Государство дальнозорко: мелочей, как правило, не замечает, видит только большую карту страны, оперирует цифрами с большим количеством нулей. Отдельно взятый человек близорук: в его поле зрения котелок с кашей, теплушка, кипяток, письмо от жены, кусок мыла, выданный к «банному дню», хлебные карточки…». С письмами-треугольниками произошло нечто подобное. Фронтовые, про­смотренные цензурой, стали символами эпохи. Их много, их вполне заслуженно хранят в музеях и семьях. Не фронтовые, обычные, прошли более жесткую цензуру: их просто и обыденно позабыли. А в них – сама послевоенная жизнь.

«Я живу неважно», – написал в 1957 году в своём треугольнике неизвестный Юрий.  Ни профессии, ни дальнейшей судьбы Юрия мы не знаем. «Загнали нас в колхоз. Название его Ук, а нашу группу 30 человек еще за 22 км. Здесь нет ни света, ни почты. Вопше только одна работа, очень скучно. Живем все в одном домике на нарах. Вот пишу … письмо и без марки, так как негде ее купить. Омщем и писать-то нечего. Работаем с 7 часов до темна. Работы хватает по горло. Едим на улице. Общем на этом кончаю. 12/IX/57 года» (орфография сохранена). 

Ук – посёлок Большого сибирского тракта, известен тем, что в нём, проезжая по губернии в 1891 году, останавливался цесаревич Николай. Минула революция, гражданская война, Великая Отечественная. А света как не было в Уке, так и нет. И появился он через 60 с лишним лет после визита цесаревича. В 1959 году в ведении Уковского сельсовета был колхоз «Рабочий посёлок», свиносовхоз, семь крупных лесопромышленных предприятий. Но люди, героически выигравшие войну, только в 1959 году получили участковую больницу, а к свету в домах ещё и привыкнуть не успели. Для рабочих фермы, находящейся в 22 километрах от Ука, света и вовсе не полагалось, как и марок и конвертов. Именно потому на треугольничке из школьной тетради стоит штамп: «доплатить». Это так называемое «доплатное» письмо – при получении на почте адресат должен был отдать копейки, чтобы получить «треугольник». Обычно на штампе кроме слова «доплатить» было указание и на посёлок, город, откуда оно ушло. Но тут и этого нет, видимо, в посёлке Ук или в ближайшей к нему почтовой станции такого штампа просто не было. Тем не менее письмо прибыло в Иркутск, и довольно быстро – за 4 дня. 

Может быть, этот треугольник – случайность? Ведь известно, что после Великой Отечественной ещё примерно 10 лет шли треугольные письма, но обычно из воинских частей. Это были вовсе не гражданские письма. Вот, к примеру, газета «Восточно-Сибирский путь» сообщала в 1946 году, что известный железнодорожник Иван Садов получил треугольник от сына Володи, который после войны остался служить в Германии. А вот «Восточка» 1963 года рассказывает о Толе Лопатине, который служит в Приморском крае, а мама его живёт в Иркутске. «Снова почтальон приносит на Волжскую, 1/2 солдатские треугольники…» – писала газета. А вот другое свидетельство 1963 года:  «Кто не видел этих писем? Маленькие, сложенные треугольничком, без марок, со штампом «солдатское», с обратным адресом «полевая почта»…». Значит, ещё в 1963 году военные треугольники были в ходу. Тут странно другое. Трудно себе представить, чтобы гражданские люди через много лет после войны не могли отправить письмо в конверте. Но, как оказалось, «уголок» из Уковского зерносовхоза –  не случайность. 

В декабре 1958 года корреспондент «ВСП» Забелин был командирован на север области, в село Светлянское. По дороге в село его подхватил парень на санях в шапке-ушанке, полушубке, перехваченном поясом, выглядевший как дореволюционный ямщик. Это был ленский бурдушник (так называют себя местные жители. – Авт.), работавший почтальоном. Тихон Сестрицын развозил по северным сёлам письма и переводы. «Утром мы в маленькое село, затерявшееся среди высоких лесов и скал… Как только на улице раздалось бряканье колокольчика (его называют здесь «боталом»), нас сразу же окружили женщины в больших, завязанных у пояса шалях, девушки в беличьих шапках, ребятишки. И все они улыбались, смеялись, шутили, разговаривая с почтальоном, называли они его Тишей и Тишкой. На него смотрели с любовью и обожанием… Он вынимал из баула белые, голубые, синие квадратики, тре­угольнички, и вручал их, сопровождая какой-нибудь шуткой: Бери Маша, пляши от души…». Сам Тихон признался корреспонденту, что ждет писем от любимой девушки, «синих треугольничков». Значит, по крайней мере, на северах Иркутской области ещё в 1958 году треугольники были в ходу.  Похоже, что в области пользовались и самодельными конвертами. В 1960 году, как свидетельствовала «ВСП», из Зимы пришло письмо в самодельном конверте. 

«Пиши, дают или нет у вас сахар, конфеты…»

Неизвестно, когда появилось письмо-треугольник. Считается, что в Великую Отечественную. Известно, что на фронте бумаги и конвертов не хватало. В газетах военных лет нередко встречаются списки того, что клали в посылку бойцу. Конверты  – обязательно. Они входили в набор вместе с носовыми платками, воротничками, папиросами, бритвами, мылом. Вот один из примеров: в 1942 году девушки завода им. Куйбышева сами клеили конверты для бойцов, а потом те летели на фронт в посылках.  Вплоть до 1943 года в газетах регулярно в списках посылок встречаются конверты. В 1941 году ученики Нижнебодайбинской школы отправили бойцам 160 носовых платков, 127 полотенец, 3 джемпера… 6 кроличьих шкурок… Мыло туалетное, нитки, конверты…». Год спустя речники Иркутска отправили на фронт 2 тысячи конвертов. «Только сейчас политрук раздал нам подарки от рабочих Курской области, – писал домой в Зиму боец Душаков в 1941 году. – Я получил вот эту бумагу, несколько конвертов, папиросы и табак».  Бойцы часто писали треугольники домой на подручной бумаге. Есть свидетельства, что сохранились треугольники, написанные на расправленной бумаге от пачки махорки. А из дома бойцам слали письма в самодельных конвертах. Одно из таких, самодельных, в 1944 году получил черемховец Дворниченко, сражавшийся на Днестре, свидетельствовала газета «Черемховский рабочий».   

Но перебои с конвертами, похоже, начались не в Великую Отечественную, а раньше. В 1920 году в Иркутске был объявлен сбор вещей для бойцов, сражавшихся «на обороне Советроссии». Красноармейцы и сотрудники особого отдела Ревтрибунала 5-й армии сделали 65 тысяч конвертов с бумагой, чтобы отправить их раненым и больным бойцам Запфронта. «Эта цифра любопытна, как продукт ручного труда», – писала газета. Тогда же начали массово собирать посылки на фронт. И газеты фиксировали, что люди считали важным положить в посылку: «120 папирос «Прима», 5 коробков спичек, кисточку для бритья, кисет, пару обмоток. А также 5 листов почтовой бумаги и 5 конвертов».  

Газетных свидетельств того, что конвертов не хватало и до войны, осталось мало, но они есть. К примеру, «Восточка» рассказывала, что в 1928 год в Заларинском районе конверты приходилось клеить из газетной бумаги. В 1935 году в областном центре – в Иркутске! – нельзя было купить конвертов. «На дверях третьего городского отделения лаконичная надпись: конвертов нет, – писала газета. – Заведующий отделением т. Беглов объясняет возмущённым клиентам, что в текущем году «по неизвестным причинам» стандартных конвертов нет. Конвертов нет ни на почте, ни в писчебумажных магазинах». 

Послания шли не только в треугольниках, но и вот на таких открытых карточках

Упоминаний о довоенных тре­угольниках в печати нет, но ясно, что самодельных конвертов было много. В 1937 году газета напечатала весьма забавную статью о ситуации с «доплатными письмами» в различные учреждения – прокуратуру, милицию, исполкомы. Наркомсвязь разрешила учреждениям не выкупать у почты «доплатные» письма, то есть посланные без марок.  А в Иркутской области, как говорилось в газетной статье, было много посёлков, где почты-то не было со­всем, и купить марку негде, как и конверт.  Эти письма шли в самодельных конвертах, без марок. В них были трогательные строчки. Вот, например, рабочие с прииска писали: «Извиняемся, мы далеко живем от районного центра, и нет у нас марок и конвертов, но сильно надоели нам хулиганы, бьют нас, наших жен и детей…». Письмо районная милиция так и не выкупила. В итоге такие письма в самодельных конвертах попадали в костёр (если письмо не было выкуплено адресатом год, оно сжигалось). И так было не только на северах, но и в районе Иркутска. Если ты жил, к примеру, в Мельникове, то за конвертами и марками надо было ехать в город или на вокзал. Но и там, скорее всего, пришлось бы долго искать. Ещё в 1940 году в Иркутске на колхозном рынке в Союзпечати невозможно было купить ни конвертов, ни марок. 

После войны, в 1950 году, даже в Иркутске ситуация с конвертами не изменилась. «В книге жалоб и предложений 3-го отделения связи Иркутска можно встретить немало жалоб об отсутствии в продаже конвертов, – возмущался начальник 3-го отделения связи С. Козьяков. – Жалобы это вполне справедливы.  Руководители областного управления Министерства связи  и городского почтового отделения хорошо знают об этом, но мер никаких не принимают.  Всю вину  за отсутствие в продаже конвертов  они перекладывают на министерство…». 

Бывали и другие случаи. На почте были конверты, а вот почтовой бумаги не было. Как выходили люди из положения? Они аккуратно расклеивали конверт по швам и писали на внутренней его стороне, а потом так же аккуратно заклеивали его и отправляли. «Дорогой Галчонок, прости, что пишу на конверте. Я нахожусь не в тайге, а в Центральном иркутском телеграфе», – писал фельетонист «Советской молодежи» в 1958 году. На таком конверте делалась пометка: «Распечатывать осторожно, текст на обратной стороне конверта». 

Бумага и конверты отсутствовали не только в Иркутске, так, похоже, было по всей стране. Отсюда и появлялись забытые ныне треугольники, которые не были солдатскими.  Есть свидетельства, что тре­угольники писали заключённые и их родные. В 2014 году в нескольких городах России прошла документальная выставка «Папины письма», посвящённая посланиям заключенных ГУЛАГа. На ней демонстрировалось письмо мальчика, который отправил треугольничек в 1945 году маме в лагерь: «Дорогая мама…

Развёрнутый треугольник – это обычный тетрадный листок

1-е Мая я провёл хорошо, был на демонстрации и в гостях, получил подарки». Получается, треугольники – это не только история войны или солдатской службы. Это и история заключённых, их родных. И это история вообще первых лет послевоенной жизни…     

В бабушкиных бумагах сохранилось ещё одно треугольное письмо.  Но на этот раз оно адресовано не в Иркутск, а в Шадринск Курганской области. Год отправки – 1948. Интересно оно тем, что тоже не военное, а гражданское. Писал его студент одного из свердловских вузов. Особый интерес представляют 

2 марки, наклеенные на треугольничек. Традиционно считается, что тре­угольные письма – это письма без марок, с пометой о доплате, или же с так называемым «солдатским» штампом, который позволял пересылать письмо бесплатно. Тут же ситуация совсем другая. Студент наклеил марки, но в конверт письмо не вложил. Это означало только одно: в почтовом отделении марки были, а вот конверты – нет. Письмо это очень хорошо показывает, как жили люди в первые послевоенные годы. «Вообще получаю только от Нюси и Феди (письма. – Авт). От Саши не получал уже дней 20, что меня очень обижает, – писал студент Ваня. – Я написал, чтобы он помог Вите, ибо он ходит почти раздетый, а сейчас уже выпал снег, хотя он и растаял, но на улице сейчас очень холодно, и я не знаю, как Витя будет ходить в пиджаке… Пиши, дают или нет у вас сахар, конфеты… Если нет, то я могу кое-чего вам привези. Ибо у нас это все дают… Сегодня был у Вити. Он в продовольственном отношении ничего. Выписал в институт 20 кг картошки по 65 коп. за 1 кг. А на базаре продают по 1 руб. за 1 кг. Я просил, чтобы он выписал и на мой пай…». Студент Иван с беспокойством спрашивает: убрала ли сестра овощи, как с едой? Эта реальность не такая, которая хватает за душу, как слова «Будем бить фашистов». Но она была. Бабушка, которая сохранила эти треугольники, сама впервые наелась досыта через много лет после войны. В каждом таком письме – осколки жизни, которая уходит с теми, кого уже нет. 

А вот последнее свидетельство – газета 1970 года. Уже был первый спутник, Гагарин, Иркутская и Братская ГЭС; «Восточка» с радостью рассказывает о многочисленной почте, идущей на стройку Усть-Илимской ГЭС. «На стол веером посыпались конверты: белые и синие, с марками и без марок, треугольники», – писал корреспондент. Опять треугольники. Получается, их читали в 70-е годы в штабе комсомольской стройки Усть-Илима.   История писем-треугольников, очевидно, выходит далеко за рамки фронта, солдатского быта. Однако пока мало что известно об этом, похоже, чисто российском почтовом феномене.  Наверное, пока ещё не поздно, нужно собирать не только военные письма, но и те, что считаются не очень важными и не очень героическими.