Однако начальника отдела Марину Крывовязую, государственного советника юстиции РФ 3 класса, перспектива раскрыть журналистам «все карты» нисколько не напугала. Марина Валентиновна отдала службе судебных приставов почти три десятка лет, и внедрить пилотный проект в регионе, лидирующем в стране по числу должников-алиментщиков, ей оказалось вполне по силам. Подобные подразделения созданы вообще-то всего в десяти субъектах РФ, Иркутская область в этот список вошла последней. И, как выразилась Марина Крывовязая, за короткое время наш отдел уже «успел обозначиться». Результаты превзошли ожидания. Приангарье, долгое время находившееся в зоне критики по алиментному направлению, сегодня стали даже приводить в пример другим регионам. 

«Должники к нам пошли валом»

Суть нововведения в том, что удалось, не увеличивая штатное расписание, изменить организацию работы с несознательными папами и мамами. Четверть алимент­щиков от общего количества по региону приходится на областной центр и Иркутский район. И идея передать в одну структуру все восемь тысяч исполнительных документов по взысканию родительских долгов, которыми прежде занимались сотрудники ФССП Иркутского райотдела, а также Ленинского, Свердловского, Правобережного и Октябрьского подразделений областного центра, себя вполне оправдала. Вместе с документацией в новое здание перекочевали 18 судебных приставов-исполнителей, 

13 дознавателей и приставы по розыску должников и их имущества. Подразделение стало гораздо более мобильным. Например, теперь, как только удаётся установить признаки состава преступления по злостному уклонению от уплаты алиментов, материалы не направляются почтой в другой конец города, а тут же передаются дознавателю в руки для оперативного привлечения должника к уголовной ответственности. Неудивительно, что на скамью подсудимых угодило гораздо больше нерадивых родителей, чем годом раньше: порядка 334 человек. Вообще за такое короткое время поползли вверх все показатели работы с алиментщиками: больше должников объявлено в розыск (почти полторы тысячи), увеличилось среди них число «невыездных» (около половины не могут сегодня пересечь границу России), возросло количество арестов имущества (каждое 16-е исполнительное производство). И, главное, выше стал процент оконченных производств: на 1 января 2016 года остаток сократился до семи тысяч. «Показатели, установленные по России, мы уже перевыполняем, хотя работаем, конечно, не на цифры», – говорит Марина Крывовязая. 

Неплохо для начала, ведь новая структура в полную мощь действует где-то с полгода – после передачи всей документации и настройки необходимых программ. А в конце прошлого года приставам дали в руки очередной инструмент, с которым они связывают большие надежды. В ноябре в закон об исполнительном производстве внесены дополнения, позволяющие ограничивать должников в специальном праве управления транспортным средством. Возможности сесть за руль можно лишиться уже при наличии перед ребёнком долга свыше 10 тысяч рублей – а под эту планку подходит почти каждый «клиент» нового отдела. До того как поправки вступили в силу, а это произошло 15 января нынешнего года, иркутские приставы успели направить предупреждения семи тысячам должников по алиментам. Все адресаты теперь знают: постановление об ограничении специального права не имеет срока и будет действовать до тех пор, пока ребёнок не получит всё, что ему полагается. Если сотрудник ГИБДД обнаружит за рулём такого «лишенца», протокол уйдёт в суд для назначения наказания.

Судебная практика пока только нарабатывается, но у приставов уже нет сомнений в действенности новой меры. «Должники к нам пошли валом, за все годы моей практики я их столько не видела. На приём ведь раньше шли в основном взыскатели», – рассказывает Марина Крывовязая. Чем хорош новый инструмент воздействия на алиментщиков, понятно. Раньше должник, понимая, что пристав может наложить арест на его машину, записывал свою «ласточку» на тёщу, жену, сестру – на кого угодно. Попробуй, мол, отними! Сегодня приставу без разницы, кто числится собственником автомобиля: должник в любом случае не может сесть за руль, пока его права ограничены. Около 300 алиментщиков уже потеряли возможность водить машину, но эта цифра несопоставима с числом кандидатов на ограничение в специальном праве. Многие папаши сразу образумились и решили: уж лучше пусть идут платежи с заработка. Если прежде, работая в частных фирмах, по договору, многие скрывали место трудоустройства, то сегодня это стало невыгодно. За первые две недели после вступления в силу новой меры взыскатели получили полтора миллиона рублей долгов по алиментам.

Ещё больше радует приставов другая тенденция: поправки к закону заставили некоторые разведённые пары прекратить «военные действия» и объявить «перемирие». Как только появилась угроза лишиться водительских прав, в отдел стали приходить мамы вместе с папами и взыскатели начали забирать исполнительные листы. Это значит, бывшие супруги нашли компромисс, сумели договориться миром о содержании общего ребёнка. 

Имеющие уши – услышат

Первым почувствовал добрые перемены главный судебный пристав региона Теймур Магомедов. С июня прошлого года к нему на личный приём с жалобами на приставов по взысканию алиментов не записался ни один человек. Коллеги из других регионов этому даже не верят. По всей России основной вал жалоб и обращений идёт именно от взыскателей по алиментам. «Как вам удалось успокоить разгневанных и измученных мамочек? – интересуюсь я у начальника иркутского отдела. – Ведь число непробиваемых должников остаётся всё же в областном центре значительным». Марина Крывовязая свои «секреты» раскрывает с удовольствием. Никаких новых технологий не понадобилось. Первое, что сделала старший судебный пристав, возглавив отдел… отменила для себя и своих заместителей обязательные часы приёма граждан. «Каждый божий день с 9 до 18 – вот наши часы приёма. Первое время, с июня по сентябрь прошлого года, взыскательницы выстраивались к нам в очередь, – и каждая смогла высказать всё, что накопилось в душе, получить ответ на свой вопрос или претензию. Я считаю, что доступность сотрудников, и руководства в первую очередь, – это главное условие нормальной работы отдела. Люди приходят сюда взвинченными, на нервах. И для начала следовало добиться атмосферы взаимопонимания, участия. С этой же целью мы создали при отделе «горячую линию». Причём использовали номер сотового телефона, чтобы легче было дозвониться днём, когда работают факсы. В марте нынешнего года в Управлении ФССП по Иркутской области появился ещё и информационный центр, со временем думаем перевести его на круглосуточный режим», – рассказывает Марина Крывовязая. Казалось бы, мелочи. Но Марина Валентиновна так не считает: 

– Вот вы говорите: мелочи. Но поначалу каждая вторая жалоба начиналась со слов «не могу дозвониться» либо «обращаюсь не первый раз». Сегодня ни одно обращение, жалоба, заявление, запрос не остаются без ответа, причём своевременного. Это неукоснительное требование. Другое обязательное правило: боже упаси нагрубить посетителю. Нет у пристава такого права, к нам идут с наболевшими проблемами, речь идёт о детишках. Хотя иной раз общаться с участниками семейных конфликтов бывает, мягко говоря, непросто. За день через отдел проходит около сотни человек. Некоторые являются сюда прямо как на службу. Одна недовольна суммой алиментов, которую устанавливает суд, а вовсе не пристав-исполнитель. Другая желает наказать бывшего мужа за то, что деньги от него поступают пятого числа, а не первого, как ей хочется. По-человечески этих людей можно понять. Вчера мамочке позвонил бывший муж, наговорил гадостей. И она свой гнев выплёскивает на пристава. Бывает, что залетит в кабинет, вся в эмоциях, не разбираясь, нахамит и бежит тут же к начальнику жаловаться, что пристав был с ней груб. У меня принцип такой: взыскатель всегда прав. 

– Даже когда по сути неправ?

– Даже тогда. Мы должны понимать: затронута самая болезненная струна в душе женщины – благополучие её ребёнка. В конфликтных ситуациях я приглашаю к себе в кабинет пристава и заявителя, и мы вместе разбираемся, пытаемся понять друг друга. Не было ещё ни одного случая, чтобы посетитель ушёл после этого раздражённым. Инцидент всегда удаётся исчерпать. Повторно ко мне с жалобами на приставов не приходят. 

Вообще, как мне показалось, Марина Крывовязая жалоб не боится. А порой им даже рада. «Когда в отдел идут недовольные должники – это значит, мы хорошо работаем, – поясняет она. – А таких случаев теперь много. То ограничили в пользовании специальным правом, то арестовали сотовый телефон, а без него как без рук. Не так давно к моему заместителю в кабинет зашёл должник, снял брюки и, стоя в трусах, заявил: «Арестовывайте, последние штаны забирайте! Вы меня уже ободрали полностью». Довольно обеспеченный, между прочим, мужчина. В июле приставы вынудили его погасить долг по алиментам, арестовав машину. Он выложил тогда сразу 600 тысяч рублей. Но когда арест был снят, снова стал накапливаться долг – и опять по его душу явился судебный пристав-исполнитель. Вот нервы и сдали».

В отделе на Киевской, 24 я провела несколько часов, и обстановка в тот день там царила довольно спокойная. На мягких диванчиках в холле в ожидании своей очереди сидели в основном папаши, и надо было видеть, с каким удовольствием взрослые мужики, уставившись в телевизор, следили за весёлыми приключениями мультяшных героев. Оборудованный тут же детский уголок с игрушками и всем необходимым, чтобы занять ребятишек разного возраста, пустовал – был неприёмный день. Впрочем, больших очередей перед кабинетами приставов-исполнителей давно уже не наблюдается.

– Очень помогает нам предварительная запись на приём. При входе в отдел находится журнал: каждый может выбрать удобное для себя время посещения и сразу обозначить суть своего вопроса. Если человеку нужна справка, к его приходу документ уже готов. Большая экономия времени и для заявителя, и для пристава. Со временем, думаю, на такую систему перейдут все подразделения службы, но пока она внедрена только в нашем отделе, – поясняет Марина Валентиновна. 

Отцы-миллионники и маргиналы

Семь тысяч родителей, задолжавших своим детям алиментов более чем на полтора миллиарда рублей – в здании на Киевской, 24 об этих людях могут рассказать очень много и в красочных подробностях. Ведь пристав, чтобы принудить такого родителя к выплате долга, изучает буквально всю его подноготную. Представить трудно, но на исполнении у каждого сотрудника в среднем зараз находится 350–400 производств только по взысканию алиментов. И это не считая сопутствующих «грешков» несознательных родителей, «забывающих» также платить штрафы и возвращать кредиты. Два месяца даётся сотруднику, чтобы познакомиться с фигурантом нового исполнительного производства, выехать к нему на дом, сделать многочисленные запросы, позволяющие установить его материальное положение, место работы, отыскать имущество. Доля таких новеньких должников составляет примерно 5%. Около 20% злостных алиментщиков находятся в бегах – и пока розыскники не отыщут их следы, сказать, что представляют из себя эти люди, живы ли они вообще, тоже невозможно. 

Зато все остальные папы и мамы, не желающие обременять себя заботами о детишках, приставам знакомы очень близко. Сотрудники службы, как сыщики в полиции, работают «на земле». За каждым закреплена своя территория, иногда сразу несколько населённых пунктов Иркутского района или городских микрорайонов. И как минимум один, а то и два раза в неделю приходится выезжать, чтобы встретиться с должником, вручить ему очередное постановление, ознакомить с балансом его выплат. Электронное списание по банковским счетам с этой категорией исполнительных производств не проходит – необходима личная встреча пристава и алиментщика. Так что график выездов очень плотный, работать на территории выпадает зачастую вечерами – часиков так до 23. По словам Марины Крывовязой, сейчас решается вопрос привлечения к «переговорному» процессу с должниками участковых инспекторов полиции по деревням. В планах – организовать приём алиментщиков в отдалённых сёлах при администрациях либо в опорных пунктах. Ведь около полутора тысяч подопечных судебных приставов, то есть 20% должников, относятся к так называемым маргиналам, у которых денег нет даже на автобус, чтобы приехать в Иркутск. В основном это алкоголики, опустившиеся люди, для которых бутылка – вещь гораздо более ценная, чем ребёнок. Сотни алиментщиков страдают наркозависимостью, а заодно туберкулёзом и ВИЧ-инфекцией. Этим живым трупам ничего, кроме дозы, уже не интересно. День прошёл, а завтра для них может и не наступить, тут уж не до алиментных выплат. Махнуть рукой на такого должника пристав-исполнитель, тем не менее, не вправе. Обычно начинается сбор необходимых документов для возбуждения уголовного дела за злостное уклонение от алиментов (ст.157 УК РФ). Но в суд материалы без судебно-психиатрической экспертизы не передашь, а очередь на такие исследования многомесячная. Кстати, примерно четверть всех должников-алиментщиков Иркутска и его окрестностей либо уже имеют судимость по статье 157, либо сейчас идёт сбор материалов для возбуждения в отношении них уголовного преследования. 

Сотрудники службы,
как сыщики
в полиции, работают
«на земле»

Небольшой процент родителей исправно выплачивает назначенные судом суммы, но уйти из-под опеки приставов им мешают накопившиеся долги. За иными папами числится больше миллиона рублей. Ещё не так давно в числе таких отцов-«миллионников» значился даже вице-мэр Иркутска, теперь бывший – он вместе с долговыми обязательствами переехал в другой регион. Правда, если чадо достигло совершеннолетия, исполнительное производство можно окончить. Но только в том случае, если должник не работает, не получает пенсию и не имеет имущества, которое можно взыскать. Ещё одно нововведение пленума Верховного суда РФ № 50 – возможность закрыть исполнительное производство для тех папаш, которые регулярно, без принуждения тратятся на ребёнка и приносят приставам в подтверждение квитанции, расписки и прочие документы. Таких алиментщиков примерно 5–8%. Доля женщин, не желающих материально содержать своих же детей, не превышает 10%. В основном это лишённые родительских прав мамаши – полторы тысячи отнятых у них малышей попали в социальные учреждения. 

Но половина фигурантов исполнительных производств по алиментам – отцы со средним уровнем дохода, утаивающие свои заработки. Среди «уклонистов» встречаются самые разные люди. Есть даже сотрудник полиции, которому в течение восьми лет удавалось скрывать от приставов место службы, а на работе в правоохранительном органе – такую подробность биографии, как лишение родительских прав. Сейчас в отношении него возбуждено уголовное дело за злостное уклонение от уплаты алиментов. Но большая часть должников трудится в частных фирмах без официального оформления. Алиментщики, как правило, водят маршрутки, берут заказы в такси «Максим», шабашат в строительных бригадах, числятся «чёрными лесорубами». По мнению приставов, эти вроде бы приличные мужики до сих пор составляли самую сложную, практически неуязвимую категорию должников. Только теперь на них появилась управа – угроза лишиться водительских прав буквально заставила их выползти из тени. «Сейчас самая активная работа в отделе именно с этой категорией должников. Им – первоочередное внимание», – говорит Марина Крывовязая. 

Оборотная сторона любви

До знакомства с работой отдела по защите прав детей я думала, что на алименты подают в основном женщины, которым не хватает денег, чтобы одеть, обуть, прокормить ребёнка. Таких, конечно, много. Но, как выяснилось, немалое число взыскательниц больше, чем купюр, жаждет навредить бывшему супругу, испортить ему жизнь. Недавно, к примеру, в отдел поступило заявление с просьбой ограничить должника в праве управления транспортным средством. Спрашивается, с какой целью? Ведь мужчина официально трудоустроен, работает водителем-экспедитором, с его зарплаты взыскиваются алименты, постепенно погашается долг. Пристав отказался исполнить прихоть бывшей супруги, поскольку машина является для должника источником дохода. Отец может потерять работу, в таком случае будут ущемлены и права его ребёнка. В судебном заседании взыскательница открытым текстом заявила: «Я и хочу, чтобы он потерял работу. Пусть его прессуют. Пусть ему будет плохо».

Марина Крывовязая утверждает: «Исполнительное производство о взыскании алиментов всегда свидетельствует о проблеме взаимоотношений в семье. В 70 процентах случаев бывшие супруги продолжают ненавидеть друг друга даже через много лет после развода. Их раздирают обида, ревность, месть. Поэтому работа пристава – это в первую очередь работа психолога». Некоторые взыскательницы сами провоцируют должников прятаться, скрывать место работы. Довольно типичная история: бывший муж только устроится на работу, на испытательный срок, как является мать его ребёнка и устраивает скандал за скандалом. Пока не добьётся его увольнения в отместку за свою загубленную жизнь. С другой стороны, отцы-алиментщики, по словам судебных приставов, как правило, озабочены тем, что их деньги расходуются не на ребёнка. «Она их на себя тратит, вчера её в ресторане видели!» – эти выпады против бывших жён звучат рефреном. Вот и приходится объяснять, на пальцах раскладывать, во что обходится даже просто три раза в день накормить подростка. «Машину свою заправить бензином – на это многим папам средств не жалко, накормить ребёнка – денег у них нет, – говорят приставы. – Некоторые приносят по 500 рублей в месяц, да на них кошку-то не прокормишь». 

– Как-то пришёл на приём должник, довольно молодой, хорошо одетый, по специальности компьютерщик, – рассказывает Марина Крывовязая. – Оставил жену с двумя детьми-подростками, создал новую семью. Уверяет, что не может найти работу и платить алименты. Отказался расписываться под документами. Мы из очереди приглашаем двух взыскательниц в качестве понятых, объясняем им ситуацию. Женщины, конечно, всё ему высказали, что думают о таких папашах. Он сначала держался цинично, заявлял, что его не волнует, чем питаются дети в его прошлой семье. Но после часовой «обработки» в документах всё же расписался, а потом снова зашёл ко мне в кабинет и спросил: «Если я завтра принесу подтверждение, что устроился на работу, вы от меня наконец отстанете?» 

Однако вся спесь с парня слетела, когда, выйдя из отдела, он обнаружил свою машину арестованной. Оказалось, пока он сидел на приёме и рассуждал, стоит ли кормить детей, оставшихся в «прошлой» жизни, розыскники нашли в соседнем дворе спрятанный там автомобиль и тут же его изъяли в обеспечение алиментных обязательств. Долг был немедленно погашен – и «отсутствие работы» не стало помехой. 

Ребёнок в таких ситуациях непременно страдает, даже если он материально вполне обеспечен и его искренне любят оба родителя. Многие часы уходят у приставов на то, чтобы маму и папу, враждебно друг к другу настроенных, не только выслушать и успокоить, но и уговорить пойти ради ребёнка на контакт. Чего стоят одни только производства, связанные с установленным судом порядком общения разведённых родителей с детьми! Мне рассказали, к примеру, историю о папе, который приезжает на встречи с двухлетним сыном в Иркутск из Анапы. «Мы как-то полдня просидели в моём кабинете, пока мне не удалось уговорить женщину, чтобы она разрешила отцу брать малыша раз в месяц на субботу-воскресенье, а не на три часа дважды в неделю. Чаще он прилетать из Краснодарского края не в состоянии: и накладно, и работа не позволяет (55-летний папа трудится учителем)», – рассказывает заместитель начальника отдела Татьяна Акашева. 

Но ещё тяжелее исполнять судебные акты об отобрании детей. В таких случаях готовятся сложные операции с участием сотрудников ГБР. И проходят они часто на грани риска – для ребёнка в первую очередь. «Такие судебные акты поступают в отдел примерно раз в месяц, и почему-то чаще по пятницам, к концу дня, – говорит Марина Крывовязая. – Конец рабочей недели, только подумаешь о предстоящих выходных – и вдруг приносят подобного рода документ, требующий немедленного исполнения». 

За полгода было три отобрания, которые вообще могли закончиться трагедией, если бы не профессионализм сотрудников. Как-то с органами опеки забирали девочку 9 лет у психически нездоровой мамы, угрожавшей, что покончит с собой и ребёнком. В другом случае отец увёз 5-летнюю дочку от матери, проживающей в Аларском районе, и скрывался с ней у родственников в Иркутске. Около месяца его караулили, выслеживали, пока не задержали с помощью группы быстрого реагирования. Несколько часов, в ожидании приезда матери, с ребёнком работал детский психолог. Девочка успела привыкнуть к папе, который изо дня в день внушал ей, что мама плохая. Сотрудники плакали, когда малышка, увидев родную мать, засомневалась: «А разве она хорошая?» Но у той истории был хотя бы благополучный конец. Уже с дороги женщина звонила приставу и рассказывала, что дочка перестала её дичиться. А вот последнее отобрание чуть было не стоило малышу жизни. Отец, не желая отдавать своё чадо бывшей супруге, схватил его за шею. Ребёнок уже задыхался. Судмедэкспертиза позднее подтвердила, что мальчику были нанесены телесные повреждения, имелись следы на шее. В управлении СКР сейчас расследуется два уголовных дела, связанных с этим случаем: о причинении вреда ребёнку и об оскорблении пристава при исполнении служебного долга. 

Такие вот истории любви и ненависти кроются в белых папочках, которыми завалены столы и шкафы в кабинетах здания по улице Киевской областного центра.