– О масштабе проблемы говорит уже количество распавшихся семей, которые  не могут без конфликта, без участия приставов решить проблему содержания собственных детей: 48 тысяч. Столько исполнительных документов по взысканию алиментов находилось на принудительном исполнении в структурных подразделениях УФССП России по Иркутской области в 2015 году. Это чуть больше, чем в Москве – там родителей, уклоняющихся от содержания детей, 46 тысяч. Но население столицы превышает 12 миллионов человек, а у нас не дотягивает до двух с половиной миллионов. Таких серьёзных проблем с алиментами, как у нас, на мой взгляд, нет ни в одном регионе. 

– Чем вы это объясняете?

– Мы пытались разобраться с причинами. Проводили с этой целью коллегии, совещания с правительством и с уполномоченным по правам ребёнка. Да, отчасти задолженность по алиментам можно объ­яснить тем, что в Приангарье много детских домов и социальные сироты приезжают к нам из других регионов. Но, на мой взгляд, это лишь малая толика проблемы. Главная беда в другом – почти половина всех зарегистрированных в прошлом году браков, как показывает статистика, распалась. Отсюда всё и начинается. Задолженность по алиментам сегодня в регионе колоссальная: более пяти миллиардов рублей. И  это лишь вершина айсберга – ведь к приставам обращаются не все матери-одиночки, есть и такие, кто не желает судиться. Цифры эти о многом говорят: брак теряет свою ценность, и этот факт – отправная точка для многих проблем, связанных с воспитанием детей в неполных семьях, их девиантным поведением, ранней преступностью и так далее. Проблемы накладываются одна на другую и растут как снежный ком. И это уже головная боль не только приставов, но и всего общества. 

– А вы не думаете, что большая задолженность по алиментам связана с тем, что у нас безработица выше, чем в других регионах, меньше заработки, ниже уровень жизни?

– Нет, не думаю. Иркутская область не настолько депрессивна. Уровень безработицы у нас в разумных пределах, рынок труда предоставляет достаточно возможностей для заработка. 

– Можете дать портрет типичного алиментщика?

– Среди должников по алиментам, конечно, большое количество так называемых маргиналов. Это люди, которые ведут асоциальный образ жизни: систематически употребляют алкоголь, некоторые принимают наркотики. Их средний возраст – от 30 до 40 лет. При возможности трудиться они просто не хотят этого делать. Предпочитают рассказывать всякие байки – то у них документов нет, то одно им мешает, то другое. 40% должников не платят алименты совсем, даже частично. Среди таких «уклонистов» 77% мужчин. К сожалению, отказываются содержать собственных детей и матери – их почти четверть от общего числа неплательщиков алиментов. Бывает, что пристав приходит домой к должнице, у которой уже четверо ребятишек в детдоме, а она опять беременна, встречает незваных гостей пьяная и с сигаретой в зубах. Но большая часть наших «клиентов» из категории принудительно исполняющих долг по алиментам предпочитают вносить деньги частями, иногда приносят совсем маленькие суммы, рублей по 300. Скорее, не для того, чтобы ребёнку своему помочь, а с целью избежать  серьёзных проблем – привлечения к уголовной ответственности, например. 

– А есть папаши, которые сами живут припеваючи, а детей содержать отказываются?

– По-моему, долги по алиментам – это в большой степени последствия семейных споров, тяжёлых разводов. Многие не платят просто из принципа. В эту категорию попадают даже ВИП-персоны, государственные и муниципальные служащие. Есть такие папы, чей долг перед оставленными детьми исчисляется миллионами рублей. Если учесть, что значительная часть решений судов исполняются добровольно, без участия судебных приставов, в бухгалтерию или банк предъявляется исполнительный лист, получается: алименты сегодня – обыденная составляющая нашей жизни. Почему такая ситуация возникла? Общество с этой проблемой свыклось, социальные институты не  используют предоставленные им возможности, нет хорошей поддержки СМИ. 

– Но социальной политикой судебные приставы должны заниматься, наверное, в последнюю очередь.

– От нашей службы немало зависит. 2015-й мы объявляли годом работы с  должниками по алиментам, начали и завершили его знаковыми мероприятиями, завязанными не на принудительное исполнение судебных решений, а на понимание этой проблемы обществом. И эта политика принесла свои плоды. В начале прошлого года состоялся благотворительный вечер в театре имени Охлопкова, где на сцене выступали руководители и представители силовых структур, федеральных и региональных органов власти. Призывы обратить на эту беду особое внимание были усилены социальными роликами, статистикой, выступлениями самих детей, ставших заложниками ситуации. Среди публики были представители министерств, муниципалитета, приставы – те, кто призван решать эту проблему. Из зала многие выходили с заплаканными глазами. Думаю, цель вечера была достигнута. На Общественном совете при нашем Управлении составлен большой перечень различных социальных акций, некоторые из них приурочены к датам – Дню защиты детей, 1 сентября и т.д. Они дают положительный эффект. 

Однако наиболее масштабное мероприятие минувшего года – создание специализированного отдела по защите прав детей. Он появился на базе подразделений службы Иркутска и Иркутского района. Как ни странно, но   подавляющее число должников живёт именно на этой территории, где в социальном плане, вроде бы, не так всё плохо. 1 июня, в День защиты детей, мы разрезали ленточку на входе в новое подразделение, расположенное по адресу: ул. Киевская, 24 в областном центре. В борьбе с должниками по алиментам появилась принципиально новая структура с собственным уголовно-процессуальным блоком, розыскным отделом, большим штатом приставов и дознавателей. Там всё продумано и для удобства взыскателей: есть детский уголок, где можно оставить малыша, пока мама беседует с приставом; есть возможность предварительной записи на приём в удобное для родителей время.  

– В других регионах есть такие подразделения?

– Да, они действуют во многих регионах, в том числе у соседей – в Красноярске, Бурятии. У нас новый отдел работает уже как часы, мы даже начали делиться положительным опытом. Хотя специализация приставов существовала и раньше – в районных отделах алиментами всегда занимался отдельный специалист. Но важно было объединить этих сотрудников в единое подразделение, где начальник сосредоточен на решении одной задачи, а не держит в голове ситуацию ещё и по штрафам, налогам и т.д. Алименты не должны идти «на десерт», по остаточному принципу.

С того момента, как подразделение было укомплектовано, нам удалось существенно повысить результаты борьбы с задолженностью по алиментам в Иркутске и Иркутском районе. За прошлый год ко мне на личный приём не пришёл с жалобой на иркутских приставов по алиментным делам ни один человек – это уже, я считаю, хороший знак. Много дел ушло из категории принудительного исполнения. Зачастую это означает, что долг либо полностью погашен, либо семья восстановилась, родители ребёнка помирились, забрали исполнительный лист. Есть факты, когда приставы вытаскивают маму или папу буквально из болота и социализируют, даже восстанавливают в родительских правах. Хотя были случаи, когда должников приходилось  объявлять безвестно отсутствующими. Но это только начало работы. Будем смотреть динамику – специализированный отдел работает всего полгода, сравнить результаты пока не с чем. Проект по Иркутску, безусловно, удался, сейчас рассматриваем возможность создания таких же подразделений в других муниципальных образованиях области. 

На приёме у ветерана службы, тулунского судебного пристава Раисы Короповой,
признанной одной из лучших в России по своей профессии

Впервые за много лет показатели по алиментам ушли в минус. На 31 декабря число родителей-«уклонистов» снизилось на тысячу по сравнению с началом прошлого года. До этого количество алиментных дел принудительного исполнения только росло. Появилась возможность закрепить эту положительную тенденцию в нынешнем году. 

– Вы сейчас говорите о полномочиях, которые недавно предоставлены  судебным приставам, – временном лишении водительских прав?

– Да, нам дали в руки мощнейший инструментарий, и он будет основным элементом воздействия на должников. 15 января вступили в силу изменения в Федеральный закон «Об исполнительном производстве», позволяющие ограничивать неплательщиков в праве на управление транспортными средствами: автомобилями, самоходными машинами, речными, морскими, воздушными судами. Механизмы, которые действовали в прошлые годы, были недостаточны. Сейчас уже каждый третий должник по алиментам ограничен в праве выезда за пределы РФ, у каждого 18-го арестовано имущество, почти 2,5 тысячи человек привлечено к уголовной ответственности за злостное уклонение от содержания ребёнка, ещё восемь тысяч на очереди к скамье подсудимых. Есть и другие процедуры –  запрет на  перерегистрацию и продажу транспортного средства, привлечение к административной ответственности. К некоторым должникам мы приходим с батюшкой или ламой домой, пытаясь разбудить их совесть. 

Все эти возможности дают какой-то эффект, конечно. Но ограничение водительских прав – мера более жёсткая, очень побудительная, на мой взгляд. В первые же дни её применения мы увидели колоссальный эффект. Ещё до того, как поправки к закону вступили в силу, наши сотрудники всем должникам по почте отправили «письма счастья» – рассказали о нововведениях, предупредили: вы – первые на очереди. Не дожидаясь неприятностей, должники понесли «детские» деньги, и в немалых размерах: один иркутянин погасил задолженность в 360 тысяч рублей, житель Куйтуна отдал разом 160 тысяч. Только в Иркутске 10 человек  раскошелились на полтора миллиона, едва поправки начали действовать. По области вынесено уже порядка 320 постановлений о временном ограничении в праве управления транспортными средствами, за руль эти должники не сядут, пока не выплатят около 67 миллионов рублей. Ещё шесть тысяч человек предупреждены о возможности лишиться водительских прав, если полностью не погасят долги в установленный законом пятидневный срок.   

– Лишения водительских прав боятся больше, чем лишения свободы?

– Уголовным ресурсом давить – не самоцель для нас. Число судимых растёт, а ребёнку какая польза от того, что папа будет признан уголовником? Мало того, судимости родителей потом остаются тёмным пятном на биографиях детей. На правоохранительную службу, например, уже сложнее поступить, и т.д. Тенденция нашего ведомства в целом – постепенно переходить от карательных механизмов воздействия на должников к побудительным. Законодатель дал новые возможности для этого. 

– А какова вообще доля алиментщиков в рядах должников?

– Она не так уж, вроде бы, и велика. В прошлом году у приставов Иркутской области находилось 1,9 миллиона исполнительных производств, из них о взыскании алиментов – 48 тысяч. Но решения, которые касаются долга перед детьми, – самые важные, их в архив не сдашь. Приставы участвуют в жизни семьи, пока ребёнку не исполнится 18 лет. И это очень кропотливая работа, в которой нет места формализму. У рядового пристава средняя нагрузка – 3,5 тысячи исполнительных производств. А на сотрудника, который работает по алиментам, приходится всего 200–300 должников. Каждого из них он знает в лицо, помнит обо всех перипетиях его жизни. Мы собираемся в ближайшее время провести семинар по вопросам принудительного взыскания алиментов, пригласим на него приставов со всего региона.

Но ещё раз повторюсь: проблема ребёнка, которого хотя бы один из родителей лишил своей заботы, касается не только судебных приставов. Мы готовы к диалогу с общественными институтами и региональной властью.